Джудит Макнот - Триумф нежности
«И мужской», – прошептал тихий голос.
Кэти твердо решила не обращать на него никакого внимания и перешла в ванную, умылась и причесалась. От ожидания у нее заблестели глаза, когда она посмотрела на себя в зеркало. Или ее глаза блестели от вина? Кэти тряхнула головой и оглядела ванную. «Она стала слишком ультрамодной», – с некоторым сомнением подумала она. Как только все принадлежности в ванной покрасили в белый цвет, она сделала такого же цвета обои, используя ослепительно белую пленку с рельефно напечатанными вырезками из газет. Практичный фон! Стоит сменить цвет полотенец – и ванная будет выглядеть как новая. Кэти вытерла руки красным полотенцем, бережно расправила его и повесила повыше черного. Наверное, уже сегодня в деревенском магазине появились заказанные ею полотенца. Завтра после встречи с падре Грегорио она заедет и заберет их.
Она бросила последний взгляд на ванную. Ванная, конечно, чуть более современная, чем все остальное в доме, но выглядит элегантной.
И мужской.
Наконец-то Кэти согласилась с этим. Но Рамону это должно понравиться. В конце концов, он был очень мужественным. Она подошла к кофейному столику в гостиной и передвинула в центр яркие желтые и оранжевые цветы.
Темно-бордовый «роллс-ройс» плавно остановился на обочине дороги рядом с грязным грузовиком. Рамон нетерпеливо взглянул на длинную аллею, раздумывая, стоит ли Гарсии подвозить его к входной двери. Он страстно желал увидеть Кэти и поэтому не хотел тратить время на подъем в гору пешком. Но с другой стороны, если Кэти увидит, что шофер привозит и отвозит его с работы на «роллсе» каждый день, она, естественно, начнет задавать вопросы. Вопросы, на которые он вынужден будет отвечать, но не сможет ответить без лжи. Как глупо – приходится лгать ей во имя… честности. Но ведь он на самом деле бедняк!
– Жди меня завтра как обычно, – проинструктировал он Гарсию.
Рамон открыл дверцу и вышел из машины, не дожидаясь ответа шофера. Он знал, что завтра в полвосьмого Гарсия притормозит на дороге и будет ждать его около поворота в полумиле от деревенской площади. Вопросы не задавались, объяснений не ждали. Даже несмотря на то что Гарсия давно уже не получал денег, старик все еще настаивал на том, чтобы возить Рамона.
– Мы с тобой так долго вместе, ты и я, – сказал Гарсия Рамону в аэропорту, когда они с Кэти прилетели в Пуэрто-Рико. Сверкая мрачными темными глазами, он добавил с огромным чувством собственного достоинства: – Пока эта машина не продана, я буду делать то, что делал всегда.
Поднимаясь в гору, Рамон думал о Гарсии со смешанным чувством нежности и раскаяния. Если бы Рамон попросил его подогнать машину с включенным двигателем ко входу в банк и подождать, пока он ограбит его, Гарсия выполнил бы это без колебаний. И вот его награда за двадцать лет безупречной службы: без работы, с одними лишь блестящими рекомендациями в кармане! Рамон надеялся, что сможет дать ему больше. Гарсия заслужил большего.
Рамон замер около входа в дом. Все печали и проблемы дня улетучились и были забыты. Кэти была здесь, в его доме, она ждала его. Солнечный свет струился в окно, ее головку окружал золотистый ореол, когда она наклонилась, чтобы поставить полевые цветы в керамическую вазочку.
Чувство глубокого удовлетворения охватило Рамона, обволакивая его своим теплом. Как странно, что он, по общему мнению, один из богатейших людей в мире, никогда раньше этого не испытывал, приходя домой. Его ждали любовницы и слуги, многоквартирный дом, виллы на берегу моря. Но он никогда не знал этого тихого и светлого ощущения покоя, потому что он никогда не приходил действительно к себе «домой». Кэти оказалась для него «домом».
Раньше люди завидовали ему, а теперь жалели его, потому что он потерял свое богатство. Какая потрясающая глупость! Теперь у него была Кэти, и она сделала его действительно богатым. Этот прелестный ангел со светлыми волосами и смеющимися голубыми глазами собирался родить ему детей и делить вместе с ним дни и ночи. Она была всем тем, чего не хватало в его деловой жизни. Она была его счастьем.
Рамон произнес очень тихо:
– Я люблю тебя, Кэти.
Она повернулась к нему, и улыбка вспыхнула на ее лице.
– Ну? – лучезарно улыбнулась она. – Что скажешь?
Она покружилась с протянутыми руками и выжидающе посмотрела на него через плечо.
Рамон знал, что она услышала его слова, и его сердце сжалось оттого, что она не ответила. Но он все-таки смог преодолеть эту боль.
– Ты выглядишь великолепно! – сказал он, пробежав оценивающим взглядом по ярко-зеленому велюровому верху, оставляющему обнаженной часть ее груди, и шортам, открывающим длинные стройные ноги.
Кэти округлила глаза:
– Не обо мне! О доме, мебели, обо всем…
Сначала Рамон мог смотреть только на Кэти. Потом туман рассеялся, и он огляделся. То, что он увидел, ошарашило его.
– Как ты умудрилась купить все это на те деньги, которые я тебе оставил? Не ожидал, что ты обернешься так быстро. Я собирался дать тебе еще денег, когда ты сказала, что готова поискать мебель.
Она побледнела:
– Тебе не нравится?
– Не нравится? – усмехнулся он. – Я даже еще не осмотрелся. Но как…
– Прекрати думать о деньгах. Я оказалась ужасно ловкой транжирой, – сказала Кэти, беря его под руку, и повела из комнаты в комнату.
Реакция Рамона поставила ее в тупик. Она видела, что ему понравилось и то, что она приобрела, и то, как она это расставила. Он был щедр на похвалы, и они были искренними, хотя что-то явно угнетало его.
Ей не пришлось долго ждать, чтобы выяснить, в чем дело. Кухня была последним местом ее экскурсионного маршрута. Когда Рамон внимательно осмотрел ее, он прошел к стойке, куда она поставила бутылку вина. Кэти восхищенно смотрела, как его длинные умелые пальцы ловко откупорили бутылку.
– Ну? – выжидающе протянула она. – После того как ты увидел дом целиком, что скажешь?
– Я нахожу его исключительно привлекательным, – сказал он, наливая вино в оба бокала. Один он протянул ей. – Ты собираешься здесь жить?
Этот вопрос поверг ее в кратковременное молчание, затем она ответила:
– Да.
– И как долго? – хладнокровно поинтересовался он.
Из-за выпитого в голове у Кэти был какой-то туман.
– Почему ты задаешь мне эти вопросы?
– Потому что в этом доме две спальни, – сказал он, пристально разглядывая ее. – Вторая, как ты понимаешь, для детей. Тебе пришлось потратить много усилий, чтобы обставить ее для меня красивым столом, книжными полками и одним креслом. Не двумя. Но ты подготовила эту комнату для меня одного, не для нас обоих и не для наших детей. Твоя квартира была заполнена растениями, а в этом доме нет ни одного. Твоя спальня была такой женской, а…
– Растениями? – Кэти прищурилась. Она перестала тревожиться, развеселившись. – Я даже и не подумала о цветах. Я подарю тебе цветы в качестве свадебного подарка, – быстро решила она.
– А ты подаришь мне детей? – спросил он с невозмутимым лицом.
– В качестве свадебного подарка? – усмехнулась Кэти. – Нет, конечно. Подумай о сплетнях!
Рамон перевел взгляд от ее пылающих румянцем щек к пустой бутылке, стоявшей около той, которую он только что откупорил.
– И сколько ты выпила?
– Чуть больше половины, – гордо объявила она. – Остальное – Габриэла.
Казалось, что Рамон хотел встряхнуть ее. Вместо этого он подошел к широкому окну в углу кухни. Посмотрев на бокал, он медленно выпил вино, а затем уставился в окно:
– Почему ты хочешь стать моей женой, Кэти?
Кэти заметила напряжение в его лице и безрассудно попыталась развеселить его.
– Потому что ты высокий, темный и красивый! – поддразнила она его.
Он улыбнулся ей недолгой кривой ухмылкой, в которой не было никакого веселья.
– Почему еще ты хочешь стать моей женой?
– Ну, по тем обычным причинам, по которым люди теперь женятся, – пошутила она. – Мы любим одинаковые картины, мы…
– Перестань играть со мной! – попросил он. – Я спросил тебя, почему ты хочешь стать моей женой!
Кэти охватила паника, ее сердце отчаянно заколотилось.
– Я… – Она попыталась сказать и не смогла.
Она знала, что Рамон хочет, чтобы она сказала, что любит его, и что он хочет услышать, как она дает окончательное и безвозвратное обязательство стать его женой. Кэти не могла сказать ни того ни другого. Она лишь смотрела на него в безмолвном отчаянии.
В напряженной тишине она почувствовала, как Рамон мысленно отодвинулся от нее, а когда он заговорил, в его голосе прозвучали нотки твердой печальной решимости:
– Мы больше никогда не будем говорить об этом.
В тяжелом молчании они вернулись к Габриэле. Кэти пыталась оправдать себя вином, которое выпила, но с каждым шагом у нее появлялись все более и более тяжелые предчувствия. Вместо того чтобы остаться на ужин, Рамон остановился около двери, прикоснулся губами к ее виску и сказал:
