Джонатан без поводка - Розофф Мег

Он не стал говорить о ней с Грили, потому что не выдержал бы возможных предостережений на ее счет, не смог бы смириться с какими-нибудь мудрыми замечаниями, противоречащими его ощущениям, для которых у него не было ни доказательств, ни опыта, который помог бы ему ориентироваться в ситуации.

Стоял обычный нью-йоркский летний вечер – жара, солнце, шум, гам, бары, обрывки разговоров, такси, тротуары, люди и собаки, гуляющие вместе, и в том числе люди и собаки, которые ни разу до этого не гуляли вместе.

– Почему ты уехала из Лондона? – спросил Джонатан.

Она ненадолго задумалась.

– Я прожила там всю жизнь, и мне хотелось перемен. У меня появилось такое же чувство насчет Лондона, как и у человека, живущего в деревне с полсотней людей. Мне нужно было куда-то уехать, в новое место. И Нью-Йорк казался более привлекательным, нежели Лидс.

– Ты останешься здесь?

– Не знаю. Еще слишком мало времени прошло. Но здесь жизнь бьет ключом, здесь люди, вкусная и качественная еда. И мне никто не говорил, насколько тут красиво. Это то, что мне нравится в Нью-Йорке. При этом здесь безумные толпы, шум, все дорого. Многие бедствуют, многие – шикуют. Но люди в основном дружелюбные, есть ощущение своего района, и вообще город очень славный.

Джонатан раздумывал над тем, что она сказала.

– Еще хорошо, что ты из Англии. В Нью-Йорке все хотели бы быть англичанами.

Она засмеялась.

– Меня теперь в барах угощают бесплатными коктейлями. Когда я встречалась с Марком, это случалось намного реже.

– Меня с Джули никто бесплатными коктейлями не угощал.

Зоуи повела бровью.

– Кстати, я думаю сделать что-нибудь, чего никогда не делала, чтобы не думать об этом ужасном Марке и жеманной Джули, – она посмотрела на Джонатана и добавила, – наверное, не стоит называть ее жеманной. Но, если смотреть правде в глаза, такая она и есть.

– «Жеманная» вполне подходит.

– Я думала забраться на гору.

– Горы – это хорошо. А как ты относишься к чернозему?

– К чернозему? – удивленно взглянула на него Зоуи. – Я не очень хорошо в этом разбираюсь. У меня должно быть какое-то отношение к нему?

– Да нет, ничего особенного, – и они какое-то время шли в ногу. – Знаешь, какой сегодня день?

– Нет.

– Сегодня две недели с моей несостоявшейся свадьбы.

– Вы собирались жениться в понедельник?

– Это был единственный свободный день у съемочной группы, – пожал плечами Джонатан.

– У съемочной группы? – она начала смеяться, но опомнилась и закрыла рот рукой. – Прости. Конечно же, это не смешно.

Он покачал головой и отвернулся.

– Ты еще переживаешь по поводу нее?

– По поводу свадьбы? Да нет, я был идиотом. Но мне повезло.

– Отделался легким испугом.

– Только я уверен, что у меня посттравматический синдром. Как у людей, побывавших в заложниках у террористов.

– Наверняка.

– Зоуи? – остановившись, спросил он.

– Да?

– Можно тебя поцеловать?

Она повернулась к нему и задумчиво наклонила голову.

– Да, – сказала она, приняв серьезный вид. – Давай.

И он поцеловал, держа ее лицо в руках и мечтая, чтобы этот момент никогда не кончался.

Когда он все же закончился, она рассмеялась.

– Ну вот!

– Ну вот! – повторил он, светясь от счастья и смотря на нее так, словно увидел впервые. На ней была белая футболка, яркие зеленые джинсы и зеленые кроссовки. Он видел в ней редкий и чудесный тип лесного человека, которому понравится копание в черноземе. Ее щеки порозовели, и когда он встретился с ней взглядом, она отвела глаза.

Он взял ее под руку и пару кварталов они прошли молча. На перекрестке с Пятой Авеню Данте остановился на бордюре и стал смотреть на маленькую красную ладошку – сигнал светофора. Он дождался, пока она сменится на зеленого шагающего человечка, и ступил на проезжую часть. Зоуи наблюдала за ним.

– Твой Данте очень умный. Даже для колли. У нас был похожий пес, когда я проходила ветеринарную практику. Помесь пуделя с овчаркой. У него были глаза, как у человека, – Данте обернулся и посмотрел на нее через плечо. – Вот такие же. Хотя принадлежность к человечеству не обязательно означает ум.

– Он намного умнее меня.

– Однозначно.

– А у твоей собаки перепончатые лапы, – сказал он. – Я посмотрел, как это называется.

– Ну ты даешь, – она чуть улыбнулась, и они снова поцеловались.

– За последние восемь месяцев я много чего узнал про собак. И совсем ничего про людей. Слушай, если ты захочешь покорять гору или еще что-то, ты можешь оставить Вилму со мной. Собаки друг с другом ладят, и все будет хорошо. И тебе не надо будет искать собачий отель.

– Ты сможешь ее взять?

– Конечно. Доктор Вет?

– Да?

Джонатан закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

– Я думал про тебя все выходные. И всю прошлую неделю. А сниться ты мне начала еще до того, как я понял, что ты мне нравишься.

– Твой вкус на женщин улучшается на глазах.

Он снова остановился.

– Но что если мой вкус улучшается, а объект моего выбора считает это все шуткой, не вопринимает всерьез?

Он посмотрел чуть в сторону от нее и притворился, что его заинтересовало происходящее на противоположной стороне улицы.

Она проследила за его взглядом.

– Господи! – сказала она и бросилась через дорогу, где двое мужчин били третьего.

Джонатан побежал за ней с криком: «Полиция!» Трое собак зашлись лаем. Иллюзия надвигающейся толпы, состоящей из угрожающих собак и решительно настроенных людей, заставила преступников бросить свою жертву и скрыться с места.

Жертвой был молодой, пьяный и хорошо одетый мужчина. У него были разбиты очки, из носа шла кровь. Зоуи и Джонатан взяли его под руки и подняли на ноги, но он стряхнул с себя их руки, желая идти самостоятельно. К остановке подъехал автобус, на который он сел и был таков.

– И где его благодарность, черт возьми, – сказал Джонатан, тяжело дыша.

– Он был пьян. И в шоке, судя по всему.

Джонатан потрепал Сисси, которую трясло от возбуждения. Данте, хоть и был все еще на стороже, уже вернул себе самообладание.

– Вы сработали, как настоящие полицейские патрульные псы.

Зоуи сделала глубокий выдох.

– Давай найдем место, где можно посидеть на улице, выпьем чего-нибудь и порассуждаем о преступлениях в нашей жизни.

– Об их предотвращении.

– О предотвращении преступлений.

– Давай. Или можно посидеть и пообзывать наших бывших.

– Да, так еще лучше.

– Но а… как же мой последний вопрос?

Она взяла его за руку и поцеловала.

– Забудь, – сказал он.

Они выпили два бокала вина и пошли гулять по городу, опьяненные ощущением, что в обществе друг друга им открывается что-то потрясающее. Они прошли по Двадцать второй улице, затем по Восемнадцатой и в конце концов оказались с тремя усталыми собаками у его дома. Они поднялись и заказали еду, потому что оба внезапно оказались очень голодны. Когда приехала доставка, они ели, смотрели «Утиный суп» и смеялись над одними и теми же моментами. А в полночь они снова стали целоваться и не хотели останавливаться, но заставили себя выбраться на последнюю в этот день прогулку вокруг квартала. Джонатан предложил Зоуи проводить ее до дома, но сильно не настаивал. Согласившись, что это очень плохая идея, они без конца целовались, и, вопреки здравому смыслу обоих, она осталась на ночь. И Вилма тоже.

Ночью собаки вели себя удивительно тихо, не царапались в дверь, не просились на улицу и были практически незаметны.

Когда утром Джонатан вылез из постели, чтобы сделать кофе, он вывел всех собак на прогулку, и они не доставляли абсолютно никаких проблем – не запутывали поводки, не ходили по-большому одновременно и не бросались за чем-нибудь в противоположных направлениях.

– У тебя хорошая квартира, – сказала Зоуи примерно через полчаса, держа чашку с кофе в одной руке и воскресную газету в другой. Солнце наполняло комнату сиянием и светом, как лимонный дождь.