Ради милости короля - Чедвик Элизабет

Оказавшись в шатре, Ида подождала, пока оруженосцы не помогут ему разоблачиться, после чего попросила всех выйти и сама налила мужу вина. Когда он осторожно снял котту и исподнюю рубашку, чтобы переодеться для короля в свежий наряд, она с ужасом увидела багровые отметины на его руках и торсе.

– Синяки, – устало пожал он плечами. – Поболят пару дней, но ничего серьезного. Обычное дело на состязаниях. Маршал рассказывал, что однажды его голова застряла в шлеме и пришлось звать на помощь кузнеца. – Он испытующе взглянул на жену. – Что вы видели?

Ида содрогнулась:

– К счастью, другие рыцари загораживали мне обзор, но я видела, как Уильям Маршал сопровождает вас к месту отдыха. – Она смерила мужа укоризненным взглядом. – Судя по вопросу, вам есть что скрывать.

– Не то чтобы… – притворился беззаботным Роджер. – Я схлестнулся с Гуоном, но ему пришлось хуже, хотя он напал первым. Маршал разобрался с Уиллом, спас мою лошадь и довел дело до конца. – Он осторожно, превозмогая боль, приобнял жену. – Со мной все в порядке, любимая, клянусь, моим братьям досталось намного больше. У Гуона наверняка сломаны ребра.

У Иды подкосились колени. Ахнув от боли, Роджер поймал жену и усадил на складной стул. Он знал, что Ида чувствительна, но не предполагал, что она склонна к тошноте. Он смочил салфетку в розовой воде и вытер Иде лоб, прикидывая, не позвать ли служанок. Но не хотелось, чтобы они щебетали вокруг, подобно стайке настырных воробьев, – лучше от этого не станет.

– Ида?

– У меня для вас новость, – произнесла она, когда пришла в себя. – Я собиралась сообщить ее позже, но, видимо, придется сейчас. Я жду ребенка.

Роджер прекрасно расслышал ее слова, но осознал их смысл только через мгновение. Они были женаты почти четыре месяца, и три раза ее женские дни наступали в срок.

– Вы уверены?

Ида кивнула:

– Я подозревала это несколько дней, а сейчас убедилась окончательно.

Она выглядела такой уязвимой, сидя на стуле. Кроткие карие глаза были испуганными и запавшими. Роджер не знал, что ему делать – прыгать и хохотать от радости или заключить жену в объятия и беречь, как самое редкое и хрупкое стекло. Внезапно у него снова перехватило дыхание. Неужели можно задохнуться от ликования?

– Когда? – живо спросил он. – Вам известно когда? – Упав перед женой на колени, он взял ее за руки и поднес их к губам.

– Для полной уверенности мне нужно посоветоваться с повитухой, – робко засмеялась она, – но, несомненно, до конца года. Я надеялась и молилась, и Господь смилостивился надо мной и ответил.

Роджер наклонился и обнял жену. Ее талия оставалась тонкой, а живот плоским, но в нем зрела новая жизнь, порожденная им. Он знал, что сегодня, придя на королевский совет, посмотрит на Генриха с удовлетворенной улыбкой.

Глава 20

Обхватив ладонями раздувшийся живот, Ида наблюдала, как женщины вешают новый постельный полог. Тяжелая красная шерсть была подбита добротным льном, чтобы складки падали ровно, а внутри было тепло и укромно. По краю красного покрывала была вышита эмблема Биго – красные кресты на золотом фоне, и тот же узор красовался на балдахине. Летом стены получили свою порцию побелки, их расписали орнаментом из зелени и скромных алых первоцветов. Красно-золотые занавеси украшали стену возле окна, а в зимнюю ночь ими можно было задернуть ставни, чтобы в комнате стало уютнее.

– Превосходно, – произнесла Ида, когда служанка повесила последнее кольцо и прикрепила полог к балдахину на дневное время.

– Достойно короля, миледи, – широко улыбнулась женщина.

– Лишь бы было достойно милорда Биго, – поморщилась Ида.

– Да, но, если король нагрянет с визитом, нам не придется краснеть. – Служанка была новенькой и не имела ни малейшего понятия о прошлом Иды, хотя, несомненно, рано или поздно узнает все от сплетниц.

Избегая смотреть в глаза Годе и Бертрис, Ида отвернулась от кровати. Маленький сын Розы Роберт скакал по комнате верхом на деревянной лошадке и что-то кричал воображаемому другу. Ребенок в утробе Иды энергично толкнулся, и ей стало легче. Она положила руку на живот и была вознаграждена прикосновением крошечной ножки.

Ида остановилась рядом с кроватью перед крепкой вишневой колыбелью. Она обнаружила эту вещь, когда расчищала подвал. При виде ее Роджер удивился и слегка опечалился. Он рассказал, что колыбель принадлежала ему, а до того деду и прадеду. Ида не стала спрашивать, качали в ней его братьев или нет, – по всей вероятности, качали.

– Мадам, прибыл ваш лорд, – сообщила из дверного проема жена камергера.

Ида немедленно воспрянула духом. Роджер уехал в Ипсуич на несколько дней, а затем должен был присутствовать на заседаниях в различных окружных судах. Она поспешила к окну и открыла ставни, впустив сырое утро конца октября. Роджер, уже спешившись, давал во дворе наставления паре слуг, хлопотавших над вереницей вьючных лошадей. Он поднял взгляд, увидел в окне Иду и улыбнулся. Она помахала, повернулась и, отдав служанкам приказания, сбежала вниз, чтобы поприветствовать мужа.

Он схватил ее в объятия, поцеловал холодными после дороги губами и опустил взгляд на живот:

– С вами все хорошо?

– Теперь хорошо, – запыхавшись, хохотнула она. – Вы голодны?

Несмотря на груз беременности, Ида внезапно ощутила себя легкой как перышко.

– Просто умираю. – Роджер отправился греть руки у огня.

Его люди последовали за ним, все в прекрасном расположении духа, и Ида проследила, чтобы никого не обделили хлебом, сыром и вином.

– Как дороги?

– Сплошное болото после осенних дождей, – скривился Роджер. – Хорошо хоть у нас были вьюки, а не повозки.

Он обласкал пса, который подбежал, виляя хвостом, и жестом приказал слугам, вошедшим с узлами и свертками, отнести их в жилые покои.

– Так, пустяки, – отмахнулся он, когда Ида с любопытством посмотрела на багаж. – Я раздобыл нитки, о которых вы говорили, и два рулона фламандской ткани… Да, и еще розовой воды и кумина, как вы просили.

Слуги поставили у огня стол и принесли еду. Ида заметила, что Роджер купил новую шляпу, и восхитилась широкими полями, элегантными насыщенными оттенками зелени и бойким хохолком из фазаньих перьев.

– Под такой шляпой можно спрятать немало мыслей, – поддразнила она.

– Зачем бы иначе я ее купил? – весело посмотрел на нее муж. – Хорошая маскировка стоит своих денег.

– И ваша слабость к шляпам ни при чем?

Он взял ломоть хлеба и отломил от него кусок.

– Абсолютно ни при чем. Шляпа – самый практичный предмет одежды и совершенно незаменимый, не правда ли, Оливер?

– Безусловно, милорд, – серьезно согласился рыцарь.

За едой Роджер поведал Иде о заседаниях окружных судов, на которых он председательствовал, о нарушениях лесного права в Уэстоне и условиях сержантства в Тасберге, где он пришел с арендаторами к соглашению, что они должны предоставлять во время войны копейщиков. Ида слушала и старалась запоминать его слова, поскольку они касались управления их имуществом. Знать подобные вещи было полезно, хотя в отсутствие Роджера ими занимались его помощники.

Удовлетворив первый голод, Роджер смахнул крошки с котты, а корку отдал подкравшейся гончей.

– В Ипсуиче меня настигли печальные вести. – Его лицо стало мрачным. – Я сомневался, говорить ли вам, но скоро о скандале станет известно повсюду, и лучше, чтобы вы узнали от меня, чем от досужих сплетников. Уильяма Маршала отлучили от двора под страхом смерти… обвинив в прелюбодеянии с супругой Генриха Молодого.

Ида в ужасе уставилась на него:

– Не верю! Он бы не стал! Он как вы – человек чести. Кто посмел его обвинить?

– У него есть враги в свите молодого короля, – скривился Роджер, – которые завидуют его положению и считают, что их несправедливо обошли. Маршал стал слишком известен и влиятелен, у таких людей всегда находятся враги.