Рикарда Джордан - Изгнанница. Клятва рыцаря
– Мне жаль, что приходится беспокоить вас в такой момент, – начал Флорис, – однако в крепость только что прибыл гонец. Мне не хотелось бы вас этим обременять… к тому же этот мужчина сначала искал господина Лорана – его деревня лежит в границах владений Нойенвальде. И все же нам следует быть откровенными – конечной его целью является Лауэнштайн!
На деревню гонца напали и сожгли дотла, так же, как несколько недель назад сожгли деревню епископства Бамберга. Описания гонца точь-в-точь совпадали с рассказами несостоявшихся грабителей, живущих в паре миль на восток.
– Я готов биться об заклад, что за этим стоит наш господин Роланд! – заявил Флорис. – И я опасаюсь, что эта деревня не единственная, на которую напали.
– Но ведь это возмутительно! – воскликнула Герлин. – Мы должны что-то сделать… сообщить об этих выходках… послать гонца к кайзеру!
Соломон покачал головой.
– Нет, госпожа Герлин. Вы слишком устали, иначе вы бы не пришли к такой мысли…
Флорис не стал подбирать более мягкие выражения:
– Глупости, Герлин, тем самым мы только подыграем этому негодяю. Это будет ему на руку! Он обвинит вас в клевете, причем он, конечно же, проявит полное понимание и сочувствие, прежде убедив всех в помутнении вашего рассудка в связи с кончиной супруга. И заверит кайзера или его посланников в том, что крепость нуждается в сильном правителе, а маленький Дитмар – в надежном опекуне!
Герлин потерла лоб.
– Да, – вздохнула она. – И тогда он явится сюда, женится на госпоже Лютгарт и будет жить долго и счастливо до…
Рыцари одновременно покачали головами, при этом их лица выражали нечто среднее между яростью и сожалением. Только господин Соломон удержался, казалось, он о чем-то раздумывал.
– Нет, госпожа Герлин! – заговорил первым господин Лоран. – Госпожа Лютгарт сейчас совсем не интересует господина Роланда, иначе бы его действиями руководила сила любви…
Рыцари рассмеялись, однако это был невеселый смех. Господин Лоран бросил на них осуждающий взгляд, прежде чем продолжить:
– Если он и задумает на ком-нибудь жениться, госпожа Герлин, то только на вас!
Герлин показалось, что ее голова чуть не раскололась.
– Завтра нам следует обговорить этот вопрос, – с сочувствием произнес господин Соломон. – А сейчас госпоже Герлин нужен покой, и этой ночью мы все равно больше ничего не сможем сделать…
Герлин попыталась собраться с мыслями.
– Мы можем отправить рыцарей патрулировать границы, – сказала она.
Флорис вздохнул.
– И тем самым ослабить защиту крепости и ее наследника, – устало произнес он. – Однако я согласен с вами, по крайней мере, нам следует заявить о своих намерениях. Господин Лоран, возьмете ли вы это на себя? Ваша крепость могла бы стать отличным опорным пунктом. Возьмите четырех наших рыцарей, ну и добавьте парочку своих…
Герлин оставила мужчин, которые все еще делились своими соображениями. Она устала от разговоров и обсуждения планов – и даже от молитв. Молодая вдова хотела только одного – оказаться в постели. На лестнице, ведущей в ее покои, она встретила госпожу Лютгарт. Возможно, мачеха Дитриха подслушивала? Герлин было все равно. Даже лучше, если Лютгарт услышала, что ей придется распрощаться с надеждами заполучить Роланда Орнемюнде. Она хотела кратко поприветствовать ее и пройти мимо, однако госпожа Лютгарт загородила ей путь. Она, как и прежде, была красивой, однако перестала следить за собой. Ее платье было в пятнах, а головной убор она надела так небрежно, что волосы торчали в разные стороны.
– Вы добились своего! – в исступлении прокричала она. – Получили громкий титул, затащив в постель хилого юношу, а глаз положили на высокого светловолосого рыцаря… А теперь вам нужно сохранить трон для еще одного выродка! И вам больше нельзя смотреть на красивых рыцарей, чтобы никто не мог сказать, что этот изнеженный ребенок на самом деле является внебрачным сыном…
От Лютгарт несло вином – бывшая хозяйка крепости все чаще и все больше выпивала и теперь явно плохо соображала. Следовало просто не обращать на нее внимания и пройти мимо. Однако Герлин не могла простить ей оскорбления Дитриха и себя и клевету. Она уже открыла рот, чтобы дать Лютгарт отповедь, однако не смогла найти нужных слов. Герлин Орнемюнде только молча смотрела на свою противницу.
А затем она подняла руку и дала ей пощечину.
На следующий день крепость покинул господин Адальберт, чтобы организовать защиту приграничных деревень, однако уже вечером гонец принес новое известие о нападении неизвестных вооруженных рыцарей. Крестьяне как раз собирали урожай, и их дома остались без присмотра. В этот раз налетчики застигли крестьян врасплох на поле, убили почти всех и уничтожили урожай, после чего сожгли деревню.
Герлин поблагодарила гонца и пообещала помочь заново отстроить деревню, однако погибших уже нельзя было воскресить, и она также не могла дать гарантий, что это больше не повторится. Земли вокруг Лауэнштайна были обширными, деревни располагались на большом расстоянии друг от друга, часто посреди леса или очень далеко от ближайшей крепости. К тому же крестьяне были совершенно беззащитны перед хорошо вооруженными рыцарями. Три или четыре таких воина способны были разгромить целое поселение.
– И если это действительно рыцари, они могут свободно перемещаться в пределах графства, – с горечью заметил Флорис. – Вряд ли кто-нибудь рискнет к ним подходить, да и они могут сказать, что патрулируют территорию. А затем они направятся к следующей деревне, снимут опознавательные знаки со шлемов, уберут щиты и продолжат свое черное дело.
Герлин и Соломон уныло кивали, понимая, что ничего не могут изменить. Даже от мысли пригласить женщин и детей укрыться в крепости придется с тяжелым сердцем отказаться.
– Сколько времени вы хотите их содержать здесь? – мрачно спросил Соломон. – Годами? Это ведь не война, которая началась и закончилась и которую крестьяне переждут в убежище. Это тайная вражда…
Патрули, разумеется, не смогли пресечь нападения, причем налетчики уже не ограничивались деревнями, а стали грабить торговые караваны. Это было непросто, однако давало Роланду значительное преимущество. В конце концов, крестьяне могли пожаловаться только своему господину, в то время как торговцы были очень влиятельными людьми.
Первая жалоба поступила от епископа, поскольку ущерб был нанесен жителям Бамберга, и не было сомнения, что вскоре эта напасть будет распространяться дальше, и дороги Лауэнштайна обретут славу небезопасных маршрутов. Тогда никто не станет платить дорожный сбор. А если продолжатся нападения на деревни, крестьяне станут голодать и будут не в состоянии платить подати.
– Сколько же мы сможем продержаться? – осведомилась Герлин у своего казначея, на самом деле зная о положении дел так же хорошо, как и он.
– Год – точно, возможно, два, – ответил тот. – Однако тогда в сокровищнице не останется даже одного медного пфеннига. И вам следует очень экономно вести хозяйство. Больше никаких подаяний нищим и пожертвований монастырям.
Если первое имело отношение только к беднякам, то второе могло принести Лауэнштайну дурную славу.
– Значит, господину Роланду нужно только продолжать и выжидать удобного момента, – сделала вывод Герлин. – Разве мы совсем ничего не можем сделать?
Соломон из Кронаха с глубокой печалью взглянул на нее.
– Только одно, госпожа Герлин, – тихо произнес он. – Даже если нам всем это совсем не нравится. Вам следует покинуть крепость. Вместе с наследником. Оставьте здесь сильного наместника – лучше всего, если это будет господин Лоран. Он из благородного рода и сражался в Святой земле… Его не смогут счесть непригодным и обвинить в слабости. Когда он попросит помощи у кайзера, от него не отмахнутся, а воспримут его обвинения всерьез. В любом случае, у кайзера не будет ни малейшей причины сменить наместника Лауэнштайна. У Роланда снова появится шанс, только когда Дитмар, став рыцарем, вступит во владение наследством, как его отец…
– Или же когда он умрет! – добавил Флорис.
Соломон бросил на него осуждающий взгляд.
– Разве вы не дали клятву защищать его жизнь? Вы не сможете вести войну, имея в распоряжении лишь двух наших рыцарей, однако держать свой меч между Роландом и маленьким Дитмаром вам, пожалуй, удастся!
Значит, Флорис будет ее сопровождать. Герлин сразу стало легче на душе.
– Однако тогда пойдут слухи… – тихо произнесла она.
Соломон поднял руки.
– Вы не должны скрываться в уединенном месте! Напротив, мы сделаем все официально. Дитмару следует расти при большом дворе, и поскольку он еще совсем маленький, вы отправляетесь вместе с ним.
Герлин вздохнула с облегчением.
– Мы можем отправиться в Фалькенберг, – радостно сказала она, отметив, что редко вспоминала о своем отце и младшем брате.
