Джоди Хедланд - Свет твоих глаз
– Но рано или поздно он все узнает. Зачем тянуть?
– Он ранен, и я не хочу причинять ему лишней боли.
– Так ты поэтому солгала ему… Зачем ты сказала, что будешь его ждать?
– Я не знаю, – ответила она, пытаясь защититься от злости в глазах Пьера. – Я не знаю, что ему говорить. И больше не знаю, что делать.
– Ты не знаешь, что делать? – Пьер схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. – А разве не ясно, что нужно делать? Ты любишь меня. Не его.
– Но он мне тоже дорог. Он любит меня, он был рядом со мной все те годы, когда тебя не было.
– Но ты же не любишь его, – настаивал Пьер. – Ты не могла сказать ему эти слова. Я видел.
Солнце поднялось в зенит, и его жаркие лучи жгли голову, не давая возможности связно мыслить.
– А может быть, это не важно.
Пьер зарычал и дернул ее к себе, прижал к груди, и его лицо вдруг оказалось совсем рядом. Усталое лицо, покрытое пылью и копотью боя. Однако в глазах светилось необыкновенно сильное чувство.
И когда он наклонился к ней, Анжелика поняла, что не может и не хочет сопротивляться ему. Она с жадностью и нетерпением ждала его губ, чтобы ответить. Он завладел ее губами, требуя отклика. Анжелика растворилась в этом поцелуе, с готовностью подаваясь ему навстречу. Потом он застонал и оборвал поцелуй, а ее губы пульсировали от желания продолжать.
– Только не говори, что Жан целуется хоть сколько-нибудь похоже. – Пьер тяжело дышал, и его лицо вновь застыло яростной маской. – Не говори, что ты отвечала ему так же, как мне. Я не поверю.
Ей нечего было возразить. С Пьером ее объединяла страсть, которой она никогда не испытывала к Жану. Но могла ли эта страсть и любовь справиться с теми трудностями, что ждут их в будущем? Да, Пьер говорил, что не будет больше вояжером. Сможет ли он сдержать слово? Будут ли они счастливы вместе?
Ей невыносимо было думать, что Пьер будет несчастен, оставшись на острове. И если она вынудит его остаться, то рано или поздно он неизбежно станет винить ее. К тому же она ведь пообещала дождаться возвращения Жана. Разве могла она нарушить данное слово?
Мысленно она вернулась в то зимнее утро, когда отец решил удивить их внезапным визитом. Его лицо сияло от радости, когда он поднял Анжелику своими большими руками и обнял. Нос у него был холодный, а заснеженная борода щекотала ей щеки.
Но всего лишь мгновенье спустя его руки закаменели, а радость сменилась недоумением и болью, от которых сердце маленькой девочки горько сжалось. Ее мать, прикрытая только покрывалом, распахнула дверь спальни. Вида голых мужских ног, торчащих с другой стороны кровати, было достаточно, чтобы отец застонал.
И этот стон потряс ее до глубины души. Иногда, в предрассветной тишине раннего утра, она все еще слышала этот ужасный звук.
Стон, вызванный невыносимым предательством.
Как она сможет жить, услышав однажды подобный стон Жана?
А рано или поздно придется услышать – когда он узнает, что она ему изменила. Предала его так же, как мать предавала ее отца.
Анжелика поднесла к губам дрожащие пальцы, пытаясь сдержать рыдания. Она осознала, что сделала, – она изменила Жану. Стоило только Пьеру оказать ей несколько знаков внимания, и она забыла все данные обещания. Она поддалась лести Пьера, его поцелуям, его признаниям в любви и позволила себе сойти с праведного пути, забыть о своих обязательствах перед человеком, который ее обожал.
Как бы она ни старалась сопротивляться, она все же стала такой же испорченной и ветреной, как ее мать. Анжелика поддалась запретным поцелуям и прикосновениям. Она позволила стремлению плоти стать главным в ее жизни. Что, если в следующий раз, когда кто-то вскружит ей голову, она все так же не сможет сопротивляться?
С губ Анжелики сорвался страдальческий всхлип, из глаз хлынули слезы. В кого же она превратилась?
Ей нельзя было позволять себе привязываться к Пьеру и вместе с ним планировать жизнь. По крайней мере, до тех пор, пока она откровенно не поговорит с Жаном. Они с Пьером должны подождать, должны держать себя в руках, пока Жан не вернется. Если их любовь достаточно сильна, как это и должно было быть, неужели они не выдержат разлуки до тех пор, пока не сделают правильный шаг?
Ведь она пренебрегла всем, что предлагал ей Жан, – добротой и душевным теплом, которыми он окружал ее все эти годы. Она предала его, изменила ему, втоптала в грязь все его дары, словно они ничего не значили. Точно так же, как поступила с отцом ее мать, и поступала бы снова и снова.
– Пьер, прости, – прошептала она, отшатываясь. Паника придала ей новые силы. – Я не могу причинить Жану такую боль.
Пьер потянулся к ней, но Анжелика выскользнула из его объятий и выбежала на открытое место, где ее могли видеть солдаты из блокгауза.
– Анжелика, вернись, – прошипел Пьер, скрытый густыми ветвями.
Она помчалась к стенам форта, стараясь оказаться там как можно скорее. Пьер не мог последовать за ней, и девушка это знала. Для него это было слишком опасно.
– Анжелика, ma chérie, – звал он ее хриплым приглушенным голосом. – Прошу тебя, вернись.
Но она вынуждала себя бежать прочь, как можно дальше, как можно быстрее.
Из квадратной бойницы блокгауза что-то крикнул один из солдат. Ее заметили. Теперь Анжелика не могла вернуться, даже если бы захотела.
Всхлипнув, она заставила себя переставлять ноги, хотя все внутри и желало обернуться и броситься Пьеру в объятия.
* * *– Я вернулся, – сказал Пьер, забираясь обратно в узкий проход пещеры.
– Я удивлен, – слабо откликнулся Жан, – что ты не бросил меня здесь умирать.
Пьер двинулся к задней стене пещеры, к темному закутку, где оставил брата. Он не ответил. Слишком был зол и стыдился признаться, что обдумывал и такую возможность.
В глубине сердца он желал оставить Жана на произвол судьбы. В конце концов, брат сам создал себе эти проблемы. Если бы Жана не стало, Пьеру не пришлось бы больше соперничать с ним за расположение Анжелики. Она прекратила бы беспокоиться о Жане и полностью отдалась Пьеру. Но часть его души знала, что он не может бросить своего брата, а злость совершенно не к месту. Это была всего лишь реакция на упрямство Анжелики.
С чего бы ей так сильно цепляться за данное Жану обещание? Какая разница? Она ведь еще не обвенчана с ним и может в любой момент передумать по поводу своего избранника. Совершенно очевидно, что она не любит Жана так сильно, как любит его. Ведь так?
Пьер окаменел при мысли о том, что она может любить и Жана.
– Вот. Я принес тебе свежей воды. – Пьер поддержал голову брата, поднося флягу к его губам. Жан сделал один большой глоток и со стоном упал обратно.
Пьер осмотрел рану и промыл ее чистой водой. Жаль, что под рукой не было ничего из запасов доктора Хендерсона. Он мог бы справиться и сам. Пьер подумал о том, что можно найти врача и попросить у него некоторые средства – что угодно, что помогло бы Жану вытерпеть боль во время долгого ожидания.
Но он больше не мог рисковать. Жана нужно было безопасно переправить с острова.
– Она моя, – сказал Жан.
Пьеру хотелось притвориться, что он не понял смысла этих слов. Но что в этом толку? Жан явно почувствовал, что между Пьером и Анжеликой возникла страсть.
– Анжелика – взрослая женщина. Она сама в состоянии сделать выбор, с кем хочет остаться.
– Едва ли, потому что всякий раз, когда она рядом, ты шепчешь ей на ухо милые глупости. – Голос Жана был полон боли, и в нем звучала непривычная Пьеру горечь.
– Мне не нужно шептать глупости, чтобы привлечь к себе женщину.
– Пьер, держись от нее подальше.
Слишком поздно! Ему хотелось кричать. Но он вспомнил, как Анжелика просила его не сообщать пока Жану об их планах. И как бы ему ни хотелось открыто заявить, что Анжелика согласилась стать его женой, Пьер не мог предать ее доверия. Необдуманные слова лишь оттолкнут от него Анжелику.
Нет, он должен позволить ей самой поговорить с Жаном. Позволить самой выбрать и слова, и время. Возможно, Анжелика решит написать ему письмо о том, что она больше не хочет выходить за него замуж.
– Ты все равно не сможешь сделать ее счастливой, – продолжал Жан.
– А с чего ты решил, что ты – сможешь?
– С того, что я могу дать ей все, чего она хочет, – дом и семью на острове. И много детей, когда смогу построить для нее коттедж побольше.
– И кто сказал, что я не могу дать ей того же?
Продав свое снаряжение и бригаду, он получит столько денег, что дом и все необходимое появятся у Анжелики в мгновение ока.
Жан коротко хохотнул.
– Ты никогда не будешь счастлив на острове. Ты сойдешь с ума, как в ту весну, когда бросил и проклял отца и нас всех.
– Я изменился.
