Лаура Дейв - Восемьсот виноградин
– Так поезжай домой.
– Мама как раз меня выписывает. Пошла по врачам и администраторам. По крайней мере, так она сказала.
– Думаешь, соврала?
– Наверное, побежала купить себе сэндвич.
Я рассмеялась и присела на край кровати. Взяла отца за руку. Мы отделались легким испугом, и все же не хотела бы я снова здесь оказаться.
– Братья работают?
– Да, виноградник в надежных руках.
– Хорошо. По-прежнему хотят друг друга убить?
– Уже не больше обычного.
– Тоже хорошо. Главное – виноград. Напомни им об этом. Если кто-нибудь снова утратит трезвый взгляд на вещи, напомни ему, что самое важное в жизни не требует стольких слов.
– Обязательно напомню.
Отец закрыл глаза. Он устал. Поэтому у него и случился инфаркт. Ему нужен отдых. Все это время отец не знал, как о нем попросить. Но теперь он его получит.
– Спасибо, – проговорил отец.
– Для человека, который утверждает, что больше не интересуется виноградником, ты слишком о нем беспокоишься.
– Кто сказал, что я больше не интересуюсь виноградником? Просто готовлюсь интересоваться чем-нибудь еще.
Такова правда, верно? У нас в сердце очень много места. Мама устала отдавать все свое сердце родным, поэтому отдала его Генри. А потом поняла, что это не выход. Папа понял то же самое – как раз вовремя, чтобы спасти брак.
– Пора мне уходить отсюда, малыш.
– Хочешь уйти красиво?
Отец рассмеялся. Потом дотронулся до моей щеки и спросил:
– Что случилось?
Я не ответила – только покачала головой.
– Ты ушла от Бена?
Я кивнула, стараясь не думать о том, где сейчас Бен. Возможно, разговаривает с Мишель. Хотя, скорее всего, просто пытается осознать, что едет в Лондон – что готовится сделать то, что должен. Как и я.
– Правильное решение, – кивнул отец.
– И ты сообщаешь мне об этом только сейчас?
– Ты должна была принять его сама, иначе оно не было бы правильным. Понимаешь?
– Ну, раз ты так говоришь…
– Думаю, у тебя все будет хорошо. Бен не тот, кто тебе нужен. А может, я просто хочу себя в этом убедить, чтобы не чувствовать ответственности.
– Ответственности за что?
– За тебя. Ты сама не понимаешь, какое ты сокровище. А я должен был тебе объяснить.
Я взяла отца за руку. Отца, которого любила больше всего на свете. Его и маму.
– Папочка…
– О нет, в ход пошла тяжелая артиллерия!
– Я переезжаю домой. Не потому, что мне страшно, а потому, что больше не боюсь. Я хочу быть здесь.
Папа кивнул. Он видел: я говорю правду. Потом подумал о чем-то своем, и его лицо сделалось печальным.
– Слишком поздно, детка.
– Да, нашу землю уже не спасти, но я куплю новую. И я заставлю Джейкоба вернуть мне права на название «Последняя капля».
– Ничего не выйдет. Даже если Джейкоб согласится, совет директоров этого не допустит.
– Тогда я заставлю вернуть мне права на «Си-бемоль». Если, конечно, ты не против, чтобы я использовала это название.
– А если против?
– Спрошу разрешения у мамы.
– Упрямее человека в жизни не видел, – покачал головой отец. – И это не комплимент.
– Ты мне поможешь?
– Если объяснишь, почему решила остаться.
В памяти всплыли мамины слова: «Хорошо подумай, прежде чем от чего-то отказываться». В сущности, именно так я и поступила – переключилась на нечто иное, на отношения с Беном, на жизнь вдали отсюда. И хорошо, что переключилась. В результате я смогла измениться и вновь захотела вернуться на виноградник. Вновь поняла, что он для меня значит. Много лет назад я отказалась от любви, которую считала слишком опасной, слишком рискованной. А потом приехала сюда и вспомнила, что это и есть настоящая любовь. Я вспомнила, каково просыпаться в Сономе по утрам или сидеть ночью на крыльце домика винодела. Вспомнила, как зачаровывали меня здешние люди, звуки и запахи, едва я впускала их в свою душу. Как по-прежнему зачаровывает меня вино. Бесстрашная половина моей натуры мечтала стать частью всего этого, пусть и не могла ничего контролировать. Бесстрашная половина моей натуры не хотела упустить шанс построить такую жизнь, в которой я буду не успешной, а счастливой.
– Помнишь, как совсем маленькой ты пришла ко мне и объявила, что хочешь стать виноделом? Когда ты передумала, я вздохнул с облегчением.
– Почему?
– Потому что это такая жизнь, которую невозможно контролировать. Ты делаешь все, что в твоих силах, но в конечном счете тебе ничто не подвластно.
Я придвинулась ближе.
– Разве это не относится к любому стоящему делу?
Я постаралась, чтобы мои слова не прозвучали насмешливо, потому что твердо верила в их истинность.
Папа улыбнулся.
– Не умничай: не к любому.
– Назови хоть одно исключение.
– Производство часов. В нем все поддается контролю.
– Почему мне кажется, что нечто подобное я уже слышала?
– Я пытался убедить тебя стать часовщиком. Даже возил как-то в древнейшую часовую мастерскую Сан-Франциско, чтобы показать, как работает мастер.
– Серьезно?
– Ты никак не могла научиться определять время. Я подумал: а вдруг поможет?
– И что, помогло?
– Не особо.
Отец закрыл глаза. Он устал. Я потрепала его по руке, готовясь уйти и позволить ему отдохнуть. Позволить маме отдохнуть рядом с ним.
– Итак, ты остаешься, а я уезжаю. Отправляюсь путешествовать по морю. Ненавижу море, но все-таки еду.
– Зачем же так над собой издеваться? – со смехом спросила я.
– Это единственный способ попасть туда, куда мы хотим.
Отец посмотрел на меня, желая убедиться, что я поняла: родители не планируют жить в Себастополе. По крайней мере, не на тех условиях, на которых я надеялась: виноградник спасен и все в нем по-прежнему.
– Но у тебя все будет замечательно. Ты станешь отличным виноделом. По той же причине, по которой так и не стала хорошим водителем.
– По какой же?
Отец пожал плечами, словно это было и так очевидно.
– Никто понятия не имеет, что ты делаешь, но в конечном итоге ты оказываешься именно там, куда хотела попасть.
Я улыбнулась, приникла к его плечу и расплакалась.
– Только, пожалуйста, без слез. А над вождением все-таки стоит поработать.
Отец указал на дверь: по коридору шла мама.
– Давай поговорим о другом мужчине, пока мама не пришла.
– Каком мужчине?
– А то она поднимет шум.
– О ком ты?
– О Джейкобе, разумеется.
Я ткнула в него пальцем.
– Не нарывайся!
– Послушай, если не хочешь говорить об этом, так и скажи. «Папа, закрой рот» – и все.
– Дело не в Джейкобе.
– В каком-то смысле в Джейкобе. Если задуматься, все началось именно с него: бизнесмен решает купить у винодела виноградник. Свадьба отменяется. Дочь сходит с ума.
– Это ты сошел с ума!
– Успокойся. Я же не говорю, что ты выйдешь за него замуж…
– Вот и хорошо.
– Но если что, шатер у нас есть.
Я обняла отца. Обняла и почувствовала исходящую от него силу, которой не могла получить больше нигде.
Отец прижал меня к себе, потом улыбнулся, отвел у меня со лба прядь волос и сказал:
– Ты мой любимый ребенок.
– Ты всем нам так говоришь.
– Что же, от этого мои слова не становятся менее правдивыми.
Свадьба
На нашем винограднике давно собирались отпраздновать свадьбу и наконец отпраздновали.
Спустя пять дней после моей несостоявшейся свадьбы родители предстали перед самодельным алтарем. Папа надел джинсы и спортивный пиджак, мама – голубой берет. Тот самый, который был на ней, когда она познакомилась с папой. Когда он случайно сел к ней в машину, да так из нее и не вышел.
Церемония была неофициальная, ведь формально родители не разводились. И все же в ней чувствовалось нечто торжественное. Финн поженил их в присутствии друзей, которыми они обзавелись за время жизни в Себастополе. Родители пригласили всех местных виноделов, в том числе Джейкоба. Сюзанна с Чарльзом тоже прилетели.
Я стояла рядом с мамой; Бобби, выполнявший роль шафера, рядом с папой. Композицию завершали Маргарет и близнецы, с энтузиазмом разбрасывающие цветы.
– Нам больше нечего сказать, – произнес отец, обращаясь ко всем, но глядя только на маму.
– Только «bon voyage», – добавила она.
– Только «bon voyage», – с улыбкой повторил отец.
Он поцеловал маму, и все зааплодировали. Потом мы пили вино, еще и еще, пока родители говорили о том, как закроют дом и уедут отсюда. Они хотели совершить кругосветное путешествие: сначала Южная Франция и Средиземное море, потом великолепное побережье Южной Америки. Эту часть первоначального плана решили сохранить. Папа даже купил специальный браслет, который якобы спасает от морской болезни. Впрочем, морская болезнь его не пугала. Беспокойства не было – только приятное волнение.
Родители вместе отправлялись в новое путешествие, но на этот раз мама вела, а не была ведомой. Мама вела отца за собой.
Мы с Сюзанной оставили гостей и поднялись на самую вершину холма, откуда открывался вид на виноградник. Пятьдесят акров, на покупку которых ушла вся сознательная жизнь отца. Первые десять, где они с мамой построили дом и разбили сад и огород, и последующие сорок.
