Чарльз Мартин - Колодец с живой водой
Мы подошли, и она обрызгала наши протянутые ладони каким-то дезинфицирующим раствором. Потом Паулина аккуратно разрезала пополам фрукт, который был размером почти с футбольный мяч. Снаружи он был желтовато-зеленым, а внутри – темно-красным, с оранжевыми прожилками, и я почему-то решил, что это какой-то дальний родственник дыни-канталупы.
Тем временем Паулина нарезала плод на небольшие аккуратные кусочки и, стараясь не прикасаться к ним пальцами, протянула один кусок Изабелле, а один – мне, предварительно насадив их на острие мачете. Перехватив мой устремленный на нож взгляд, Паулина улыбнулась:
– Клинок я вымыла. Да ты не бойся, только бери за кожуру. Никогда не прикасайся к тому, что́ ты ешь, руками, даже если тебе кажется, что они чистые.
Я осторожно снял свой кусок с клинка.
– Хорошо.
Дыня оказалась очень ароматной и сладкой, и мы ели ее на ходу, бросая кожуру в придорожные кусты. Потом нас догнал подросток на отчаянно скрипящем велосипеде. Обращаясь к моим спутницам, он прокричал несколько фраз на испанском, вежливо приподнял шляпу и не спеша покатил дальше. Когда он проезжал мимо меня, я заметил, что ось переднего колеса заменял кусок арматуры, который удерживали в проушинах вилки два куска толстой сапожной кожи.
Когда с дыней было покончено, Паулина шагнула к обочине и, орудуя мачете с силой и ловкостью, каких я от нее никак не ожидал, срубила толстый стебель сахарного тростника. На ходу очистив его от листьев, она содрала верхнюю, жесткую кожицу и протянула мне:
– Ну-ка, подержи за конец.
Я повиновался. Паулина взмахнула мачете – и у меня в руках оказался примерно десятидюймовый обрубок стебля. Не зная, что делать дальше, я уставился на него, и Паулина усмехнулась:
– Там внутри сок. Его нужно высасывать.
Оставшийся кусок стебля она разрубила еще на несколько частей для себя и для Изабеллы, и, поднимаясь дальше в гору, мы все сосали куски сахарного тростника. Его сок по вкусу напоминал леденцы, и я высосал свой обрубок досуха.
Какое-то время спустя заросли слева от дороги расступились, и я увидел небольшое пастбище, на котором под присмотром двух мальчишек паслось полтора десятка коров. Коровы щипали густую, сочную траву, и маленькие пастухи, которым было совершенно нечего делать, развлекались тем, что играли в бейсбол. У них были даже настоящие бейсбольные перчатки, но такие старые, что нитки на них давно перетерлись и вылезли, поэтому их пришлось обмотать изолентой, а вместо мяча они использовали крупный лимон.
Примерно через полмили дорога сделалась настолько крутой, что Изабелла вернулась к матери и протянула ей свой рюкзачок. Я предложил свою помощь, и рюкзачок – розового цвета, с Дорой-путешественницей и ее спутницей-обезьянкой[47] – перекочевал ко мне. Он оказался совсем легким: бутылка с водой была пуста, пакет с карамельками вскрыт, и только бинты остались в неприкосновенности.
Еще некоторое время мы поднимались по дороге, пока не вошли в заросли кофейных деревьев – вероятно, тех самых, которые Паулина показывала мне из окна пару часов назад. На всякий случай я спросил:
– Скажи, Паулина, это тот самый кофе, который…
– Зови меня просто Лина, – перебила она. – Да, здесь растет тот самый кофе, который ты пил утром.
– Хотел бы я знать, почему кофе с этих деревьев такой вкусный?..
Она не без самодовольства ухмыльнулась, но ничего не ответила, и мы пошли дальше. К этому моменту мы находились в пути уже несколько часов, пройдя несколько миль и поднявшись довольно высоко в горы. Наконец Паулина остановилась и, отдуваясь, обернулась ко мне.
– Смотри! – сказала она, показывая на северо-восток, где в нескольких милях от нас вздымалась к небу укрытая дымом вершина Сан-Кристобаля. Между ней и нами располагался второй, спящий вулкан. Его склоны были одеты густой зеленью, а кратер казался идеально круглым, если не считать узкого пролома в одной из стенок. От пролома тянулся широкий, темный, похожий на шрам след, который рассекал джунгли и, изгибаясь точно змея, сворачивал в долину. Отсюда не было видно, но заканчивался он только у побережья. Я знал это совершенно точно, потому что когда-то уже наблюдал этот шрам из окна частного самолета Маршалла.
Ах вот оно что, подумал я, чувствуя, как у меня в мозгу один за другим встают на место фрагменты головоломки.
– Десять лет назад над этими районами Никарагуа бушевал ураган «Карлос». За месяц здесь выпало двенадцать футов осадков, – глухо сказала Паулина и медленно обернулась ко мне. – Там… – Она взглядом показала на кратер спящего вулкана. – Раньше там было прекрасное озеро, но за четыре недели непрекращающихся дождей оно переполнилось. В конце концов огромная масса воды взломала каменную стену вулкана и устремилась вниз, увлекая за собой камни и почву. Это было совсем как извержение, только вместо раскаленной лавы по склону пронесся грязевой сель. Он был шириной в милю и высотой почти тридцать футов. Впоследствии снимки со спутников показали, что сель двигался со скоростью свыше ста миль в час. – Паулина махнула рукой туда, откуда мы пришли, и я увидел в западной части долины широкий прогал, на который поначалу не обратил внимания. – Сель прошел вон там и добрался до сáмого океана, а это почти тридцать миль… – Она немного помолчала. – В долине жили люди, много людей. Спастись удалось единицам. Кого-то поток унес далеко в океан – корабли береговой охраны подбирали выживших в тридцати милях от берега.
– А кресты?
– В тот день погибло больше трех тысяч человек. Кресты стоят в тех местах, где впоследствии находили тела… или части тел. Или обрывки одежды. Или… – Не договорив, Паулина повернулась и медленно зашагала дальше, но сказанные ею слова все еще звучали у меня в голове.
– Твои родственники тоже погибли в тот день?
– Да, – ответила она, не оборачиваясь. – Двадцать семь человек.
Я не нашелся, что сказать, а Паулина уже вглядывалась в просвет между кофейными деревьями, где плыл в воздухе дымок нескольких костров, на которых, судя по запаху, что-то готовилось.
– Идем, – сказала она. – Времени уже много.
Еще минут двадцать мы шли между кофейными деревьями, которые были высотой с меня. На ходу Паулина то и дело касалась рукой зеленой блестящей листвы, потом сорвала несколько ягод.
– Кофе начали собирать на прошлой неделе, – сказала она, не оборачиваясь. Изабелла убежала далеко вперед, и из зарослей слышался ее смех. Очередной особенно крутой участок дороги Паулина преодолела, не замедляя шаг, и я сразу отстал, поскольку очень ослаб за время болезни и успел основательно выдохнуться. Думаю, что в своем нынешнем состоянии милю я бы пробежал минут за шесть, если не больше. К счастью, бежать мне было не нужно, и я медленно плелся следом за Паулиной, стараясь только не потерять ее из вида. Лямки мешка впивались мне в плечи, колени подгибались, и я с трудом подавил в себе желание опуститься на четвереньки.
Паулина ждала меня у поворота.
– Кем, говоришь, ты работаешь?.. – спросила она, глядя на меня с легкой насмешкой.
– Ничего такого я, кажется, не говорил. – Я тоже усмехнулся, чувствуя некоторую неловкость. – В прошлой жизни я работал у одного человека в Бостоне. Он владел частной инвестиционной компанией. Это значит…
– Я знаю, что это значит. – Паулина снова отвернулась, но по ее тону я понял, что она продолжает улыбаться. – Может, я и живу бедно, но я не тупая.
– Извини. Дал маху. Я не хотел…
На этот раз она обернулась.
– Ты, значит, из тех, кто судит о книге по обложке, а о людях – по одежке?
Разговаривать с Паулиной было легко, и, хотя ее слова были, в общем-то, справедливы, исходя из ее уст, они не уязвляли. Да и сказаны они были вовсе не с намерением поставить меня на место.
– Так вот, оказывается, какое я произвожу впечатление, да?..
Она картинно приподняла брови – и тут же протянула руку, чтобы помочь мне взобраться на очередной крутой участок. К этому времени усталость уже победила во мне самолюбие, и отказываться от помощи я не стал.
– В общем, у того парня было очень много денег, а я… я был у него чем-то вроде мальчика на побегушках: подай, принеси, сделай то, сделай это. Еще он постоянно нанимал новых работников и увольнял старых, причем предпочитал делать это сам…
– Тебя он тоже уволил? – перебила Паулина, и я кивнул:
– Да, уволил. Пожалуй, можно сказать и так. – Я немного помолчал. – Так вот, мой босс сам проводил собеседования с претендентами, которые либо уволились с предыдущего места, либо оказались без работы в силу еще каких-то причин. Когда он спрашивал, чем они занимаются в настоящий момент, большинство из этих ребят использовали одно и то же расхожее выражение. «В настоящее время я нахожусь в поиске» – вот как они говорили. Не могу сказать, сколько раз я слышал эти слова, которые произносились с хорошо отрепетированной небрежностью, но… Они являлись на собеседование ухоженными, тщательно причесанными, в отличных костюмах, и им было невдомек, что мой босс видит их насквозь. «Я в поиске», гхм-м… – Я остановился, чтобы немного перевести дух. – Но знаешь, что́ я тебе скажу? Кажется, только теперь я начинаю понимать, что́ эти парни имели в виду. Правда, для этого мне понадобилось взобраться на Эверест с пятисотфунтовым тюком за плечами, но я понял! Я тоже нахожусь в поиске.
