Лиз Тренау - Шелковые узы
– И кто это нарисовал?
Анри начал подробно рассказывать, как он заполучил первый эскиз Анны и как она хотела ему помочь и нарисовала новый, цветной его вариант. Он понимал, что слишком много говорит, слишком часто упоминает ее, но не мог остановиться. Ему очень нравилось имя девушки. Клотильда, интуитивно поняв, в какой ситуации находится ее сын, сказала без обиняков:
– Эта художница явно очень талантлива. Но дело не только в этом, верно, Анри?
Он кивнул и понурился, пытаясь скрыть краску, залившую его лицо.
– Не могу отрицать это. Похоже, я влюбился в нее, и, мне кажется, она тоже.
Клотильда ободряюще улыбнулась, но внутри у нее все сжалось. Как долго продлится эта страсть? Анри уже заработал себе определенную известность тем, что часто влюблялся в разных девушек, что обычно не нравилось их родителям. Но как правило такое увлечение у него быстро проходило. Она могла лишь надеяться: однажды сын поймет – симпатичная внешность не гарантирует того, что девушка сможет стать хорошей женой.
– Когда я смогу познакомиться с ней? – спросила женщина.
Утаивать правду не было смысла, поскольку она все равно всплыла бы рано или поздно. Он рассказал ей о семье Сэдлеров и о своих мыслях по поводу того, что они посчитают его плохой партией для племянницы, они наверняка хотели бы подыскать для нее богатого жениха. Анри не упомянул об их враждебном отношении к французским ткачам и о том, что их обвиняли в контрабанде шелка.
Клотильда помрачнела.
– Помни о своем социальном положении, сын. Ты должен забыть об этой девушке, – сказала она.
– Но я люблю ее, мама. Я умру, если не буду с ней.
Услышав его слова, женщина рассмеялась.
– Когда ты уже прекратишь считать, что влюблен, Анри? – спросила она. – Поверь мне, это приведет лишь к еще одному огорчению.
Анри ощутил в груди какую-то невыносимую тяжесть, которая не давала ему нормально дышать. Он понимал: мать права, и его любовь к Анне лишь фантазия, у которой нет будущего из-за того, что они были из разных миров. Ему захотелось убежать от правды ее слов.
Вода закипела. Анри добавил в нее кофе, перемешал и разлил напиток по чашкам, процедив его через кусочек муслиновой ткани.
– Какая роскошь! – заметила Клотильда, поднеся чашку к носу, чтобы вдохнуть кофейный аромат.
– Есть еще кое-что, – сказал он, собираясь с мыслями.
– Продолжай.
– Это еще больше усложняет ситуацию.
– Я тебя внимательно слушаю.
Анри попытался кратко пересказать разговор с месье Лавалем. Не успел он закончить, как Клотильда сокрушенно покачала головой.
– Ты только послушай себя, – взорвалась она. – Я не могу поверить, что у меня такой глупый сын. У тебя не было ничего, и тут тебе предлагают прекрасную возможность унаследовать доходное и уважаемое дело, хороший дом и даже жениться на красивой, молодой женщине. И ты еще размышляешь над тем, что делать? Ты идиот, мальчик. Если бы ты был моложе, я выпорола бы тебя розгой.
– Но я не люблю Мариетту, – ответил он смущенно.
Клотильда стала суровой.
– Пришло время отбросить свои детские предрассудки, Анри. Мало кто может похвастаться возможностью жениться по любви. Многие бы радовались вниманию Мариетты. Она очаровательна и красива, а ее отец является одним из самых уважаемых мастеров в Спиталфилдс. Что тут плохого? Ты полюбишь ее со временем, я в этом не сомневаюсь. Ты не должен позволить себе поступить иначе.
Свеча начала мигать. Она почти догорела.
– Можешь пропустить мои слова мимо ушей, сын, – продолжила Клотильда. – Господь дал тебе шанс на нормальную жизнь. Я прошу тебя, не отказывайся от него.
Возвращаясь домой на Вуд-Стрит, Анри думал лишь об Анне. До дома было не более двух миль. Шел легкий дождь. Анри не мог представить, что больше никогда не увидит ее, никогда не посмотрит в сине-зеленые глаза девушки, не испытает то сильнейшее чувство родства и понимания.
– Я люблю ее! – крикнул он. – Как я могу об этом забыть?
Его слова отразились эхом на пустых улицах. Никто не ответил, но он знал, каков был бы ответ и какие обязательства ему следовало выполнить. Его уважение к месье Лавалю и все то, что он для него сделал, ответственность за мать и память о погибшей семье не оставляли ему выбора.
Ситуация была вдвойне безвыходной. С одной стороны, если он откажет месье Лавалю, то потеряет возможность возвыситься в обществе и получить слабую надежду однажды жениться на такой девушке, как Анна. С другой, он мог унаследовать дело месье Лаваля, только отказавшись от будущего с Анной.
– Будь я проклят, если допущу это, – сердито пробормотал он.
Дождь усилился.
* * *Юноша вернулся на Вуд-Стрит промокший до нитки и увидел месье Лаваля, который с недовольным видом читал газету. Он молча протянул ее Анри.
РЕЙД РЕЗЧИКОВ
24 ноября 1760 года
В Бетнал-Грин вечером во вторник толпа взбесившихся рабочих, утверждавших, что они являются членами организации «Отважное сопротивление», ворвалась в дом некоего Джона Пура, ткача, угрожая ему и его жене мушкетом. Они уничтожили многие его станки, порезав на куски немало ценного шелка. Они утверждают, что он работает на месье Шаве и «не следует правилам “Книги”», имея в виду «Книгу цен». Они пытаются сделать так, чтобы все мастера платили работникам, следуя расценкам, указанным в ней. Десять человек взяты под стражу и содержатся в Ньюгейтской тюрьме, ожидая суда.
Прочитав заметку, Анри почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.
– Это как-то связано с Ги? – спросил он.
Месье Лаваль кивнул.
– Его мать приходила недавно. Она в отчаянии и хотела, чтобы я ей помог. Он связался с плохими ребятами, как я и боялся, и пошел с ними в этот рейд.
Анри, конечно, слышал о группах наемных работников, в отчаянии вламывавшихся в дома мастеров, которые не платили по «Книге цен» и резали шелк на станках. Но как Ги мог пойти на такое?
– Что случилось? Почему Ги был там? – У него так сильно пересохло во рту, что он едва мог говорить.
Когда месье Лаваль закончил набивать трубку, Анри задрожал.
– Это скверная история. Он был вместе с бандой, порезавшей шелк в доме того бедняги Пура, работающего на мастера Шаве. Кто-то начал угрожать его жене оружием. Ги поймали и арестовали, сейчас он в тюрьме. Его матери сказали, что если его признают виновным, то могут выслать или повесить.
Анри перестал дышать. Шаве был печально известным мастером, который не позволял своим работникам вступать в клубы ткачей и платить туда взносы. Возле его дома не раз собирались возмущенные люди. Тогда он нанял себе охранников. Вероятно, поэтому они напали на одного из его ткачей, а не на него самого. Но как в этой истории замешан Ги? Он едва ли мог угрожать кому-нибудь оружием. Иногда Ги бывал резким, однако он не причинил бы никому зла. Анри не верил своим ушам.
– Это ужасные новости.
Его собственные проблемы теперь казались ему очень глупыми и несущественными.
Он представил, как его замерзший, напуганный и голодный друг сидит в кандалах в ужасной камере со всякими опасными и больными людьми. Ги легко мог вспылить и совершить какую-нибудь глупость, но он не был преступником. Как и Анри, Ги раньше был никем. Он выучился на ткача практически без единого замечания от мастера, смог снять комнату и станок, после чего получил несколько неплохих заказов. Конечно, он был молод и страстен, подобно Анри влюбляясь во всех девушек подряд, но он часто рассказывал, что хочет купить дом и основать свое дело, жениться, завести семью и прожить долгую счастливую жизнь.
Теперь его жизнь могла прекратиться по решению судьи.
– Наши в состоянии что-нибудь сделать? – спросил Анри.
Месье Лаваль покачал головой.
– Мы можем попытаться внести за него залог, но я сомневаюсь, что это поможет. Сходим к нему в тюрьму и посмотрим, каким образом облегчить его пребывание там. Между тем мы не в силах повлиять на вердикт судьи.
В этот момент послышался громкий стук в дверь.
– Ради всего святого, кто это пришел так поздно? – пробормотал месье Лаваль.
Из-за двери раздался громкий голос:
– Это стража. Открывайте быстрее, или мы выломаем дверь!
Месье Лаваль открыл, и в гостиную тут же прошли пять мужчин в потертой форме и тяжелых сапогах. В комнате внезапно стало тесно.
Самый высокий из них, который, по всей видимости, был главным, внимательно посмотрел на Анри.
– Анри Вендом?
– Да, сэр, – ответил юноша, стараясь держаться непринужденно.
– У нас есть причины полагать, что ты в сговоре с человеком, который обвиняется в убийстве, – заявил здоровяк. – С Ги Леметром.
– Он наемный работник, член нашей паствы, и я знаю его почти всю жизнь.
– Ты подписал «Книгу цен»?
– Да, сэр. Я решил, что это поможет облегчить жизнь наемных работников и предотвратит волнения.
– Ты ошибся, парень. Твоя подпись стоит рядом с подписью Леметра и остальных, кто нарушил закон. Где ты был вечером в прошлый вторник?
