Принц-пират - Фоули Гэлен

Хочешь играть в игры со мной, черноглазый мерзавец?

Он назначит огромную цену за голову пирата. И добьется, чтобы народ полюбил его, Доминика, так, как любит Аллегру. Он воспользуется любовью народа к ней, заявив публично, что освободит Аллегру и женится на ней, даже если весь мир будет считать, что ее репутация окончательно испорчена.

Доминик продемонстрирует всем, что у него доброе сердце.

Он даже готов закрыть глаза на то, что этот черноглазый негодяй, вероятно, взял девушку силой. Доминика охватило странное возбуждение, когда он представил себе, как огромный, крепкий мужчина овладевает девушкой, а она сопротивляется, кричит и плачет.

Ну что ж, по крайней мере можно утешиться тем, что его холодная невеста не наслаждается. Лучше ей не наслаждаться!

Потому что иначе он очень разозлится.

Лазар знал, что предъявлять ультиматумы — значит проявлять слабость, но задетая гордость вынудила его бросить вызов Аллегре. Он пожалел о своей угрозе, едва она сорвалась с его губ, поскольку не хотел, чтобы все произошло вот так, в гневе. Аллегра была очень хрупкой, а теперь ему придется сломать ее. Лазар поставил на карту свою честь, заявив, что возьмет ее сегодня, и если не выполнит угрозу, она сочтет его слабым, эгоистичным, испорченным, склонным к самоубийству трусом.

Лазар твердил себе, что ему наплевать, какого она мнения о нем. Он хотел лишь одного — облегчить свои страдания.

Весь день Лазар занимался делами, мрачный и рассеянный. Даже викарий не решался подойти к нему. Все раздражали Лазара. Он понимал, что его мрачность заставляет людей нервничать и допускать ошибки, поэтому взобрался в «воронье гнездо». Однако и тут ему пришлось отбиваться от мыслей о том, что без Аллегры здесь совсем неинтересно.

Вглядываясь в линию горизонта через складную подзорную трубу, он понял, что смотреть не на что, кроме огромных облаков и шести кораблей его флота, доставлявших членов Братства домой, в Ост-Индию.

Опустив подзорную трубу, Лазар тяжело вздохнул.

— Черт бы тебя побрал, Аллегра! — пробормотал он.

Как они оказались в этом тупике? Именно в тот момент, когда он подпустил ее к себе так близко, как никого не подпускал, — тупик. Лазару не нравилось то, что его слишком заботят чувства и точка зрения девушки. Он думал о ней неотступно, а она явно не отвечала ему взаимностью.

«Но я же открылся ей, — размышлял Лазар, чувствуя странную боль в груди. — Чего еще она хочет от меня, черт побери? Неужели это потому, что я не предложил ей брак?»

Пусть он и не предложил жениться, но все равно это было самое лучшее предложение из всех, какие Лазар когда-либо делал женщине, а Аллегра тут же категорически отказалась. Лазар мог бы назвать пятьдесят женщин, которые целовали бы землю у его ног, если бы он попросил любую из них стать матерью его детей.

А эта Аллегра, его благородная, возвышенная маленькая мученица, — отказалась.

Лазар поклялся себе никогда больше не иметь дело с девственницами. Совсем иное зрелые женщины, столь же эгоистичные и пустые, как и он. Нет, Лазар не мог ошибиться в ней. Аллегра хотела его. Он чувствовал это.

Да эта девица просто рехнулась. Она так чертовски одержима идеей спасти мир и его вместе с ним, что совершенно не думает о собственном счастье. Лазара душила ярость.

Аллегра не только пожертвовала жизнью, чтобы спасти свою жалкую семейку от его расправы, нет. Теперь эта святая готова пожертвовать тем, чего, как подозревал Лазар, очень хотела, и все ради острова Вознесения.

Ради него. Ради его счастья, хотя он и не знал, что это такое.

Неужели эта девушка совершенно лишена эгоизма, даже практичности? Неужели не понимает, что ее жизнь разрушена? Ну так он йи за что не позволит ей жертвовать собой ради него.

Лазар умел проявлять жестокость, когда возникала необходимость, и от Аллегры он твердо решил добиться своего. Усмехнувшись, он подумал, что не просто соблазнит ее, но сегодня же сделает беременной. Он загонит Аллегру в угол этим ребенком, заставит быть счастливой, черт побери.

Господи, что за бредовая идея! Только этого ему и недоставало. Что он будет делать с орущим чадом? Где его мозги? Как бы капитан Вульф посмеялся над тем, что он так серьезно относится к этой девушке с огромными сверкающими глазами. Лазар и взял-то Аллегру на корабль лишь для того, чтобы овладеть ею. И чем раньше он сделает это, тем скорее жизнь снова станет пустой шуткой. Вот тогда он, возможно, снова обретет способность ясно мыслить.

Он вошел в свою каюту, грохнув дверью. Аллегры, слава Богу, не было.

Лазар запер дверь. Насмехаясь над собственной мягкотелостью, он налил себе большой стакан самого лучшего рома и с опаской подошел к документам, оставленным на его столе этой девственной мученицей.

Каждый из документов, которые он вывез из кабинета Монтеверди, касался различных аспектов положения дел на острове Вознесения. Лазар решил бегло просмотреть их, пока Аллегра не стоит у него за спиной, радуясь своей победе. Он твердил себе, что просто отвлекает тело, изнывающее от вожделения. Лазар не собирался заниматься бумагами три часа.

День сменился вечером, а Лазар все сидел за столом; его левое веко дергалось от ярости, когда он тщательно изучал документы. Неминуемый финансовый крах острова Вознесения отчетливо просматривался в них. И он так и не нашел ни намека на какой-либо, план, призванный предотвратить эту катастрофу.

Документы ясно показывали, как на протяжении пятнадцати лет Генуя вытягивала все соки из острова Вознесения. А теперь, когда были нажиты состояния и близился крах, генуэзцы потихоньку начали покидать остров. По мере опустошения казны усиливались беспорядки.

Доклады подробно сообщали о бунтах крестьян против богачей, о бесчеловечных преступлениях богатых против бедноты. Лазар увидел жуткие цифры смертности детей, вчитался в сообщения обо всем — от преступлений до урожая. Он узнал о катастрофической нехватке лекарей, о растущем влиянии враждующих кланов.

И никакого практического решения проблем в этих документах не было.

Экономика не учитывала даже самых известных новых теорий. Не упоминалось о строительстве нового канала или системы дорожных застав, о новых дорогах, хотя это был самый простой способ привлечь к работе нарушителей, а также добывать древесину в лесах, острова Вознесения, где Лазар в детстве играл в Робин Гуда с друзьями.

Тяжело вздохнув, Лазар с раздражением отодвинул документы. Он чувствовал предвестники мигрени — горечь и неутоленное желание.

Лазар встал и налил себе бренди. Полчаса он, сам того не желая, размышлял над различными стратегическими планами, к которым прибегнул бы для решения проблем острова, — гипотетически, конечно.

Внезапно охваченный желанием осуществить грандиозный план, Лазар закрыл коробки с документами и снова налил себе бренди.

Нет, он не позволит себе увлечься фантазиями Аллегры. Лазар — не ее Принц. Нет, вообще-то он принц, но только номинально. В нем нет ни благородства, ни способности к самопожертвованию, и он чертовски рад этому. Его левое веко дергалось, когда Лазар твердил себе, что есть более важные вещи, о которых стоит подумать.

Грудь Аллегры, например, и та радость, которую он испытает, лишив ее сегодня невинности.

Она легко уступит ему. Лазар заставит ее пылать и умирать от желания, умолять его. Он покажет этой девушке, что думает о ее нравственных устоях и обо всем ее высокомерном презрении. Да, немного безумной страсти поставит Аллегру на место.

Лазар взглянул на море. Солнце уже садилось.

«Постель, — грустно подумал он, поднося к губам стакан с бренди. — По крайней мере есть хоть одно место, где я не разочарую ее».

Солнце уже садилось, а Аллегра так и не знала, что ответит на ультиматум своего похитителя.

Она весь день старалась занять себя делами, раскладывая бумаги отца, зашивая платье, печально разглядывая портрет матери, и все это время размышляла о мрачном обещании Лазара. Аллегра попыталась вздремнуть в кладовой, подложив платье под голову, потому что не осмеливалась лечь в каюте, где он мог появиться в любую минуту. На полу было жестко, а призраки тут же окружили девушку под скрип и стон деревянных балок корабля. Она закрыла глаза.