Мэгги Робинсон - Любовь и верность
И тайна Эдит останется не раскрытой.
– Я понимаю, почему ты хочешь забыть обо всем, но я бы очень хотел, чтобы ты немного погостила у меня.
Алек почти видел, как в ее голове крутились маленькие моторчики, когда она обдумывала его слова. Он сжал ее руку.
– Прости меня, – вымолвил он. – Я надоедаю тебе, не так ли? У меня нет права просить тебя о чем-то после того, что ты пережила. Забудь о том, что я говорил. Забудь, что я приходил. – Алек хотел было встать, но Мэри не отпустила его.
– Ш-ш-ш… Не уходи в приступе великодушия, – тихо проговорила Мэри. – Ты действительно имел в виду, что останешься со мной, пока я не усну?
– Да.
Мысли Мэри понеслись вскачь. Кровать узкая, а Алек – нет.
– Если бы я могла положить голову тебе на плечо…
– Это была бы честь моему плечу. – Они уложили между собой подушки и одеяла.
– Наверное, тебе лучше снять галстук.
Да, лучше. Тем более что он забрызган кровью. За галстуком последовали туфли и пиджак, но Алек чувствовал, что больше одежды ему снять не позволят. Он изогнулся – не то чтобы лег, но и не сел. Приютившись на согнутой руке Алека, Мэри вздохнула.
Это все. Ни добродушного подшучивания, ни болтовни, ни поцелуев, ни еще чего-то, более теплого. Ни разу в жизни Алек не проводил ночь с женщиной в таких непорочных, почти братских объятиях. Он усмехнулся про себя. Даст бог, она не заметит его эрекции и не ощутит яростного биения его сердца.
Скоро Мэри ровно и спокойно задышала, и Алек слышал ее дыхание. Как он завидовал тому, что она смогла заснуть после того, что они пережили прошлым вечером! Потянувшись, он погасил лампу свободной рукой, и комната погрузилась в сумрак. Осталось не так уж много времени до того, как над горами взойдет солнце и начнется новый день. Алек с нетерпением ждал того мгновения, когда повезет Мэри на машине по извилистой дороге в Рейнберн-Корт. Он гордился своим домом, начиная от миниатюрной замковой сторожки у ворот и заканчивая целыми акрами крытой шифером крыши, на которой он мальчиком играл, к большому неудовольствию его няни. Он, Эван и Ник были большими озорниками в детстве и, признаться, не слишком-то изменились с тех пор.
Хотя нет, Алек пытается быть более сдержанным. Он держит в объятиях молодую женщину и даже не расстегнул пуговицы на ее ночной рубашке, не похитил у нее поцелуя. Мэри поверила в то, что он будет оберегать ее, и он сделает все, чтобы оправдать ее доверие.
Закрыв глаза, Алек сосредоточился на тьме вокруг себя. От него пахло «Букетом Бленхейма» и хозяйственным мылом. Он услышал тихое похрапывание. Почувствовал, как Мэри вздрогнула рядом с ним. Крепче прижав ее к себе, он уткнулся подбородком в ее голову и начал считать овец и травинки. Но никак не мог успокоить свой ум, а его тело пылало от желания получить то, что пока не может ему принадлежать. А возможно, не сможет никогда, и это только его вина. Женщины – чувствительные существа, достаточно посмотреть хотя бы на то, как они себя ведут при виде безобидной мышки. Запрыгивают на стулья и кричат. А Мэри стала беспомощной жертвой Бауэра, которая не могла ни прыгать, ни кричать. Так что может статься, она никогда не преодолеет свои страхи.
Эдит так и не перестала бояться Алека, даже когда он был готов на все, только бы дать ей то, чего ей, по его мнению, хотелось. Возможно, он обречен, когда дело касается слабого пола.
Ха! Алек представил, как острый локоток Мэри ударяет его в живот. Она, конечно, маленькая, но далеко не слабая. Завтра они смогут начать сначала и выбросить из головы как самого Бауэра, так и отель «Форзит пэлас».
Глава 22
Воскресенье, 12 июня 1904 года
Мэри, вся в поту, проснулась от каких-то спутанных сновидений. Кто-то выключил свет. Ей стало душно, а тяжелое одеяло, казалось, было соткано из свинца. Она даже не смогла сбросить его с себя.
А потом одеяло захрапело. Мэри едва не раздавил ее неправедный рыцарь, лорд Алек Рейнберн, но она слишком взмокла, чтобы наслаждаться этим.
Алек предложил Мэри остаться с ней до тех пор, пока она не заснет, но они оба несколько часов пребывали в объятиях Морфея. Мэри не помнила, когда его плечо опустилось на отороченную кружевами подушку или когда его большая рука легла на ее левую грудь, но, не считая чрезмерного тепла, она чувствовала себя вполне удобно. Дыхание Алека касалось ее волос, и ей было даже стыдно будить его.
Да Мэри и не хотелось делать этого. Как уютно лежать вдвоем на ее узкой кровати! Все пугающие ее мысли о Джозефе Бауэре исчезли, во всяком случае, на время. Впрочем, Мэри не собиралась поддаваться страху. Прошлым вечером Бауэр так и не смог овладеть ею, и она не допустит, чтобы кто-то из его приспешников сделал это. Алек обещал обеспечить ее безопасность, и хотя они недооценивали подлости Бауэра, она все еще сохранила невинность.
Но хочет ли она оставаться девственницей? Алек Рейнберн совсем не похож на доктора. Да, должно быть, он завоевал больше женщин, но все они этого хотели. Нет, не просто хотели, а жаждали побывать в его объятиях, если верить слухам.
Лишь одна Эдит сначала бросилась в объятия доктора Бауэра, а затем – в окно.
Мэри следовало бы испытывать больше сочувствия к этой девушке, но если уж быть честной с самой собой, ее одолевал гнев. Эдит Рейнберн серьезно обидела своего мужа. Она должна была знать, что ее смерть навсегда разрушит его жизнь.
Но Эдит это не волновало. Алеку она предпочла Джозефа Бауэра, и одно это доказывало, что Эдит, должно быть, была безумной.
Мэри глубже зарылась в убежище длинного тела Алека. Женщина могла бы привыкнуть к этой теплой силе подле нее. Алек везде крепок. И тверд. Единственный признак мягкости – очаровательная ямочка на его подбородке.
Мэри покосилась на щелку в гардинах. Рассвет еще не наступил, но она чувствовала себя отдохнувшей. Куда она сегодня направится и с кем? Оливер готов на все – он сам сказал ей, подтыкая вокруг нее одеяло. Он был для нее настоящим братом – нет, гораздо лучше, потому что она никогда в жизни не видела такого доброго выражения на лице ее родного брата Альберта. Если бы она сейчас поставила не на место жестяную банку с печеньем или сунула бы не туда, куда надо, свиную ногу, он мог бы проявить к ней интерес. Но для него она всегда была только парой лишних рук в магазине или дома – с его сыновьями.
Что ж, один ответ на вопрос у нее уже есть: она не вернется в Оксфордшир.
В Лондон? К утру понедельника тетя Мим уже все приведет в порядок. Она может затерроризировать хихикающих машинисток так, как этого никогда не делала Мэри. Перед отъездом из отеля Мэри напишет письмо гувернантке, с которой познакомилась в лесу, с приглашением занять место Оливера. Девушка показалась ей надежной, и она наверняка сможет лет пять заниматься делами всего предприятия Ивенсон.
Итак, остается Рейнберн-Корт. Мэри может поехать туда и действовать в соответствии со своим скандальным предложением. Или нет. Алек заверил ее, что она может просто несколько дней погостить у него, чтобы избавиться от привкуса Джозефа Бауэра во рту.
Алек не прикоснется к ней. Он обещал.
Впрочем, сейчас он ее трогает. Конечно, он этого не осознает, однако его пальцы обхватили ее сосок, а его бедра – ее зад. К тому же, если она не ошибается, одна часть его тела стала гораздо тверже, чем все остальные части. Если он сейчас проснется, то поймет, что просчитался на несколько дюймов и во сне давит на ее поясницу с удивительной нежностью, что довольно странно, потому что, подозревала Мэри, он способен куда на большее. Но она получала удовольствие от этого неуверенного прикосновения. Даже во сне Алек Рейнберн был для нее желанным.
Ей не о чем беспокоиться. Их по-прежнему разделяют слои одежды и постельного белья. Мэри в эту минуту не нужно решать, как далеко она позволит Алеку зайти, когда он проснется. Она еще не приняла окончательного решения, но уже сочла, что одного «пегаса» достаточно для того, чтобы поехать в Рейнберн-Корт. Мэри владела частью акций автомобильной компании, и ей было интересно узнать, как автомобиль справится с примитивными горными дорогами.
А если Алек позволит ей самой сесть за руль, будет еще лучше. Она решалась занимать только место пассажира в те несколько раз, когда Джордж Александр катал ее, прежде чем она вложила деньги в его компанию. Он удивился той сумме, которую она ему вручила, но Мэри всегда с осторожностью тратила деньги. За последние четыре года у нее было мало времени на отдых, а ее жалованье в «Ивенсон эдженси» было довольно большим. Тетя Мим говорила, что богатые люди с подозрением относятся к тем, кто просит у них за услуги мало денег, поэтому Мэри просила много. Большинство из них были рады платить, и часто они раскошеливались на бонус, если Мэри удавалось сделать то, что поначалу казалось невыполнимым.
