Кэндис Кэмп - Опасный мужчина
Подавив вздох, Элеонора обернулась и поприветствовала миссис Колтон-Смит:
– Добрый вечер, миссис Колтон-Смит. Вы знакомы с лордом Нилом?
Элеонора надеялась переключить внимание нежеланной собеседницы на своего спутника, но ее ждало разочарование. И в самом деле, миссис Колтон-Смит смутилась и захихикала, будучи представлена такому знатному человеку, однако тут же снова повернулась к Элеоноре:
– Леди Скарбро, прошу, позвольте представить вас нашей хорошей подруге из Неаполя. – Миссис Колтон-Смит привлекла к себе миниатюрную темноволосую женщину. – Синьора Мальдуччи приехала к нам погостить. Чудесно, правда? Я сказала ей – жаль, что она не отправилась в путь раньше, тогда мы путешествовали бы вместе.
Элеонора улыбнулась итальянке:
– Добрый вечер, синьора. Надеюсь, ваш визит проходит приятно.
– О да, благодарю, леди Скарбро, – ответила синьора Мальдуччи с сильным акцентом. – Я очень хотеть видеть вас. Миссис Колтон-Смит сказала, она вас знать, а я сказала, мне нужно с вами говорить.
– В самом деле?
– Да. Я восхищаться ваш муж. Музыка… – Она прижала ладони к груди, будто была готова лишиться чувств от восторга.
– Благодарю.
– Он гений. Грустно. Очень грустно.
– Да. Для всех нас это огромная потеря.
– Хочу с вами говорить, – с искренним пылом произнесла итальянка и взяла Элеонору за руку. – Я его видеть в тот день. Очень грустно, очень молодой.
– Вы видели сэра Эдмунда? – уточнила Элеонора.
– Да. Я потом… как это по-английски… вспоминала. Надо было сказать, чтобы он не ходить.
– Вы не должны винить себя, – ответила Элеонора, тщетно пытаясь освободить руку из цепкой хватки этой женщины. – Вы же не могли знать, что произойдет.
– Вы приходить ко мне, пожалуйста, – с надеждой в голосе попросила синьора Мальдуччи. – Мы говорить. Я вам рассказать про него. Прошу. Я жить в дом синьора Колтон-Смит.
Затаив дыхание, она ждала ответа Элеоноры и все не выпускала ее руку. Элеонора изо всех сил пыталась сохранить на лице улыбку. Ей вовсе не хотелось встречаться с этой женщиной и слушать, как та описывает, где она видела Эдмунда и что он делал. То же самое было и сразу после похорон, когда все приходили выразить Элеоноре сочувствие. Некоторые пользовались данным предлогом, чтобы выведать ужасные детали его гибели и обряда погребения. Элеонора опасалась, что синьора Мальдуччи – одна из таких людей. В ее тоне сквозило непонятное оживление, и Элеоноре это не нравилось.
– Да-да, приходите, пожалуйста, леди Скарбро, – подхватила миссис Колтон-Смит. – Конечно, мы живем весьма скромно, вы наверняка привыкли к большей роскоши, однако ваш визит будет для нас большой честью.
Элеонора невольно восхитилась, как ловко миссис Колтон-Смит расставила ловушку. После ее самоуничижительных слов невозможно отклонить приглашение, не выставив себя при этом высокомерной снобкой.
Улыбка Элеоноры была больше похожа на гримасу, чем на искреннее выражение приязни.
– Да, с удовольствием. Благодарю за любезное приглашение.
– Скоро, – настояла синьора Мальдуччи, сжав руку Элеоноры. – Вы приходить скоро, хорошо?
– Да-да, разумеется.
Элеонора испытала облегчение, когда подошедшая леди Гонория без спросу вклинилась в разговор и, не обращая внимания ни на миссис Колтон-Смит, ни на синьору Мальдуччи, разразилась целым потоком жалоб. В зале слишком жарко, народу чересчур много, напитки скверного качества, а еще у нее разболелись ноги…
Невольно развеселившись, Элеонора наблюдала за миссис Колтон-Смит, которая наконец не выдержала, соскучилась и удалилась, ведя гостью перед собой, будто ценный трофей.
– А где ваш юный друг? – с обиженным видом спросила леди Гонория у Элеоноры. – Вы же сказали, он придет на бал.
– Думала, что придет, но почему-то его до сих пор нет, – спокойно ответила Элеонора. Постепенно она поняла, как надо вести себя с этой женщиной. Не воспринимать ее всерьез, просто кивать, не обращать внимания на ее слова и вообще слушать вполуха.
– Когда Дарио в следующий раз нанесет мне визит, сделаем ему замечание.
Услышав о предстоящем визите, леди Гонория слегка оживилась:
– Да-да, непременно.
– Кстати, леди Гонория, вы правы, – жизнерадостно продолжала Элеонора. – Народу тут и правда слишком много. Давайте поедем домой. Что скажете, Энтони?
– Да, ничего интересного уже не будет, – с готовностью согласился Энтони. – Пора уходить. Гонория…
Он предложил сестре руку. Вид у той сразу стал растерянный. Элеонора подозревала, что на самом деле леди Гонория чудесно проводит время – просто привыкла общаться с окружающими при помощи жалоб, – и ей вовсе не хочется отправляться домой. Однако сказанного не вернешь, и возразить было нечего. Поэтому они направились к выходу, остановились поблагодарить хозяев и вышли на прохладный вечерний воздух, приятно освежающий после пребывания в душном многолюдном зале.
Энтони сопровождал дам до дома Элеоноры. Судя по тишине и темным окнам, в их отсутствие ничего особенного не произошло. Короткий разговор с сыщиком подтвердил догадку. Все было спокойно, доложил тот. Каждый час он совершал обход дома и прилегающей территории, но ничего подозрительного не заметил.
– Боюсь, он считает наши страхи по поводу воров надуманными, – сделала вывод Элеонора, когда сыщик покинул ее кабинет.
– Хорошо бы, – пожал плечами Энтони. – Но тогда произойдет что-то другое. Однако есть проблема – что именно и когда, нам неизвестно.
– Во всяком случае, на балу мы побывали не зря, – подбодрила его Элеонора. – Многое выяснили… вернее, пополнили наш список загадочных фактов. Есть над чем подумать.
Энтони с мрачным видом кивнул:
– С графом нужно быть настороже. – Он подошел к Элеоноре. – После всего, что он вам сегодня наговорил, я подумал… может, все-таки позволите мне остаться на ночь?
Элеонора представила, как он спит в соседней комнате, и сердце сразу забилось быстрее.
– Мне кажется… это неразумно.
– Неразумно? – Энтони чуть насмешливо взглянул на нее. – А по-моему, как раз очень разумно.
– В этом нет необходимости. – Элеонора почувствовала, что слегка задыхается, как после бега. – В доме сыщик. И ваша сестра. Будут дежурить два лакея.
– Вряд ли в случае опасности можно рассчитывать на Гонорию, – справедливо заметил Энтони. – А лакеи и сыщик могут не услышать, если вы будете звать на помощь.
– Вы тоже можете не услышать, – возразила Элеонора. – Вы ведь не будете спать со мной в одной комнате.
Тут она поняла, что сказала, и мгновенно вспыхнула. Элеонора с ужасом поняла, что ее слова можно истолковать как намек.
– То есть… я имела в виду… – Элеонора стремительно развернулась и отошла на несколько футов. – Короче говоря, если запру дверь и окна спальни, со мной все будет в порядке. Вам ни к чему меня охранять. В этом нет нужды.
– Только не нужно снова заводить разговор о репутации, присутствие моей сестры поможет опровергнуть любые обвинения.
– Дело не в этом, – поспешно ответила Элеонора.
– Тогда в чем?
Элеонора подняла глаза. Она не знала, что сказать. Ее переполняли чувства и ощущения, в которых она сама не могла разобраться. Но одно она знала точно – Элеонора хотела, чтобы Энтони остался, но не решалась это допустить. Желания ее были слишком сильны, мысли путались. Никогда она не испытывала подобного к мужчине, никогда не чувствовала себя такой беспомощной и неуверенной… даже в себе самой.
Всю жизнь Элеоноре приходилось распоряжаться. Она не сомневалась в своих решениях, способностях, мыслях. Любая эмоция – радость, горе, обида, восторг, грусть одиночества – подчинялась рассудку. Элеонора никогда не теряла головы, даже если все вокруг терялись и не знали, что делать. Помощи всегда ждали от нее.
Даже в худший период ее жизни, когда отец Элеоноры, с которым они до тех пор были очень близки, женился во второй раз и, уступив прихоти жены, на три долгих года отправил Элеонору за океан в пансион, она не позволила душевной боли завладеть собой. Элеонора подавила горечь и ощущение предательства. Убедила себя, что рано или поздно все дети покидают родительский дом, и вполне естественно, что жена теперь играет большую роль в жизни отца, – понимая это, Элеонора и сама отошла бы сторону. Никакой трагедии не произошло, просто ее взрослая жизнь начнется чуть-чуть пораньше, чем у других, вдобавок уж она-то для этого вполне созрела. У Элеоноры появились друзья, со временем она полюбила Англию и англичан, научилась ценить красоту этой страны и культурные достопримечательности Лондона.
Когда другие девушки ее возраста влюблялись и выходили замуж, Элеонора не расстраивалась, что ей это прекрасное чувство незнакомо. Она сказала себе, что такова уж ее природа. Она женщина, которая живет разумом, а не сердцем. Взамен Элеонора заполнила свою жизнь другими людьми, о которых заботилась, которых любила, – дети, Эдмунд, хорошие друзья в Англии и Неаполе. В жизни множество радостей, от великолепных произведений искусства до удовлетворения от успешно заключенной сделки, а если страсть, про которую пишут поэты, так ее и не настигнет – что ж, не беда. Ее жизнь хороша и без страстей.
