Знатные распутницы - Бенцони Жюльетта
Однако возможности заработка в Швеции были крайне малы, и Сталь решил попытать счастье где-нибудь еще, чтобы поправить свое бедственное положение. Сначала его послали в Англию, но затем он обратился с просьбой о переводе в Париж, Густав III удовлетворил ее и направил его в качестве атташе в посольство к графу фон Кройцу.
Прибыв два года назад во Францию, молодой Эрик-Магнус должен был чувствовать себя как Растиньяк. Поскольку у него не было дворянского титула, он присвоил его себе сам, позаимствовав у двоюродного брата, который был бароном, и поставил своей целью покорить Париж.
Что касается женщин, то он пользовался у них большим успехом, хотя сама дама Фортуна была к нему не очень благосклонна. В отношении же мужчин, ему, по крайней мере, удалось завоевать симпатии посла. Последний скорее давал ему плохие советы, как в непринужденной манере делать долги в чужой стране. Однако вскоре посол порекомендовал ему быть более осторожным. К сожалению, было уже слишком поздно, и бедный Сталь, выворачивая свои карманы наизнанку, не знал, на что ему жить дальше, так плохи были его финансовые дела…: «У него больше нет никаких материальных резервов», – писал Кройц Густаву Ш. Последний смягчился и выслал своему юному другу немного денег, одновременно предупредив его, что делает это в первый и последний раз. Далее он написал, что видит в этой ситуации один-единственный выход – женитьба на богатой невесте!
Того же мнения придерживалась и графиня де Буффлер – «французская Минерва», покровительница искусства и литературы. Она отнеслась к молодому Сталю с материнской благосклонностью.
– Вы должны делать то, что советует король, и жениться, мой друг! – сказала она тем решительным тоном, который был частью ее обаяния.
– Я не знаю, как это сделать, дорогая графиня, ведь для брака нужны двое, и я право не знаю…
– Но зато я знаю! Самой подходящей для вас может быть только маленькая Неккер. Ей лишь двенадцать лет, она некрасива, но чрезвычайно интеллигентна и, прежде всего, очень богата!
Это было очень приятно слышать, и Эрик-Магнус стал предаваться чудесным мечтам, в которых вместо лица предполагаемой невесты он видел тугой мешок золота.
К сожалению, от мечтаний к действительности лежит длинный путь, а недостатка в претендентах на руку и состояние дочери швейцарского финансиста не было.
Как бывший управляющий финансами, Жак Неккер, используя мирные переговоры в период семилетней войны, сокращение производства зерна в 1764 году и ликвидацию французских владений в Канаде, нажил огромное состояние. Благодаря своему усердию во всех делах он завоевал репутацию финансового гения. Место Тюрго, который необоснованно приобрел дурную славу и вызвал недовольство Марии Антуанетты, занял Неккер, и в первую очередь потому, что имел о себе слишком высокое мнение и умел навязать это мнение другим.
Такую же самоуверенность отмечали и у его жены, урожденной Сюзанны Кюршо, и у его дочери молодой Жермены. Обе дамы были в восхищении от главы дома, которое держалось на взаимности интересов.
Наполеон впоследствии со злой насмешкой написал о семье Неккер: «Отец, мать и дочь, стоя на коленях, окуривают друг друга фимиамом с целью обмана публики…!»
Императорский вердикт был, возможно, несколько суров, но не далек от истины. Бедный Сталь вскоре испытал это не собственной шкуре.
Когда графиня де Буффлер расхваливала мадам Неккер достоинства своего подопечного, та резко ответила:
– Монсеньор де Сталь – никто! И я не вижу причин, по которой мадемуазель Неккер должна выходить замуж за никого!
«Французская Минерва» была крайне шокирована и возмущена:
– Никто? Как вы можете говорить подобное, моя дорогая? Де Сталь пользуется благосклонностью короля Густава III и уже является атташе посольства…
– Я повторяю: он никто! Да, если бы он был послом, тогда бы дело выглядело по-другому, и его предложение можно была принять во внимание!
Так быстро, увы, послами не становятся! Жена финансиста предъявила слишком завышенные требования.
Удрученная графиня рассказала своему юному другу, какой отпор она получила. Но последний не потерял присутствия духа и воскликнул:
– За меня хотят выйти замуж, если я стану послом? Что же, я должен им стать!
Мадам де Буффлер сочла, что молодость действительно полна иллюзий, а тем временем молодой Сталь принялся обдумывать, как бы ему завладеть постом посла, а заодно и приданым.
Но, к сожалению, он вскоре увидел угрозу своей прекрасной мечте. Он уже завоевал на свою сторону доброго Кройца, который вынашивал идею уйти на пенсию, когда узнал о страшной новости: мадам Неккер нашла идеального зятя! И этим идеальным зятем оказался не кто другой, как молодой английский казначей Вильям Пит, который в свои двадцать три года стал почти так же знаменит, как и его отец, великий лорд Четхэм.
Франция и Англия только что договорились заключить мир, и не знающая меры фантазия мадам Неккер видела в этой свадьбе символическое укрепление мирного договора, который должен был быть подписан в ближайшее время. Ее Жермена олицетворяла бы Францию, протягивающую руку Англии в лице Вильяма Пита! Немедленно она оповестила Лондон, что она и ее супруг с благосклонностью согласились бы на брачный договор. На другом берегу пролива выразили удовлетворение этим предложением, особенно с учетом заслуживающего внимания состояния семьи Неккер.
Пит ответил, что он счастлив теперь, когда не существует больше никаких политических препятствий, ухаживать за мадемуазель Неккер.
Восхищенная мадам Неккер рассказала дочери, какое будущее ее ожидает… и с горечью услышала, как мягко, но определенно молодая Жермена заявила матери, что она категорически отказывается выходить замуж за молодого Пита! Степенно и четко, что уже тогда восхищало ее современников, она изложила причины, которые, в сущности, сводились к одному: ни за что на свете, даже за королевскую корону она не хочет жить в Англии!
Это означало бы для нее разлуку с ее отцом, этим «божественным человеком», которого она обожала. И, кроме того, Жермена вообще не могла представить себе, как она сможет дышать другим воздухом, чем воздух Парижа – единственного города на свете, где так ценили искусство.
Несмотря на недвусмысленные заявления дочери, мадам Неккер не сдавалась. Она привлекла на свою сторону мужа, но поскольку Жермена стояла на своем, все это привело к истерическим сценам, настолько громким, что они были слышны на улице, несмотря на толстые стены дома.
Мадам Неккер умоляла, плакала, ругалась, угрожала… и, наконец, сдалась. Огорченные до смерти родители написали в Лондон, что сердце мадемуазель Жермены уже занято и что поэтому придется отказаться от прежнего замысла, который они так вынашивали. Пит сохранил самообладание и выразил родителям свое сожаление. Он так никогда и не узнал, что мадам Неккер всю жизнь сердилась на дочь за то, что эта свадьба не состоялась.
Когда Эрик-Магнус узнал об этой новости, у него появилась надежда… Но он был еще далек от цели!
Он вел со своим королем длительные переговоры о должности посла в Париже, которые, к сожалению, ходили по кругу. Густав III заверил своего юного друга в том, что сделает его послом, как только он женится на мадемуазель Неккер, но ее родители требовали, чтобы он сначала стал послом, а потом уже женился на их дочери. Дело грозило затянуться до бесконечности.
После истории с Питом Эрика-Магнуса постиг еще один удар. Его охватила паника, когда он узнал, что его любимый граф фон Кройц стал министром иностранных дел и что послом будет назначен не он, а барон Таубе!
Вне себя от злости Эрик-Магнус написал письмо королю: «Я нахожусь в ужасном положении, из которого не вижу выхода, если ваше высочество не соизволит отменить прежнее решение, которое является для меня несчастьем…»
Кройц, со своей стороны, также пожалел его и направил послание Густаву III, в котором описал способности молодого Сталя и обратил внимание на его влиятельные связи: «Ему дает приватные аудиенции сама королева, чего мне как послу ни разу добиться не удалось». На самом деле, главное здесь заключалось в том, что Сталь был молод и красив, а Кройц этими качествами не обладал, Мария Антуанетта же в своем интимном кругу предпочитала иметь молодых людей.
