Луиза Башельери - Неукротимая Сюзи
Ракидель занимался какими-то своими делами.
Вечером он, однако, снова пришел в комнату женщины, к которой он в этом доме не мог относиться как к своему помощнику на корабле.
Они снова стали разговаривать на философские темы, а затем, начав обсуждать свое предстоящее возвращение в Сен-Мало, обменялись мнениями по самым различным вопросам, связанным с этим возвращением. Однако ни философия, ни их представления о своем возвращении в порт, ни воспоминания о своей юности, ни изложение своих убеждений не смогли помешать их ладоням крепко сжать друг друга. Они оба буквально пожирали друг друга глазами, а их тела слегка соприкасались на глубоком диванчике, на котором они сначала благоразумно уселись каждый в своем углу. Сюзи какое-то время сопротивлялась, когда Томас попытался обхватить ее за плечи своей большой и сильной рукой, но в конце концов сдалась и затем под осторожным, но настойчивым давлением позволила Ракиделю приблизить свое лицо – лицо, черты которого она уже знала до самых малейших деталей, – к ее лицу.
Сблизившись, они продолжали произносить слова, которые приходили им на ум, но произносили их шепотом, почти неслышно, словно это были не слова, а просто звуки их дыхания.
Слова, которые произносила Сюзи, должны были сдержать Томаса:
– Капитан, умоляю вас… Я дала клятву, что я… Не нужно…
Слова же Томаса были полны нежности и настойчивости:
– Сюзи, не сопротивляйся желанию продлить этот момент. Ты испытываешь то же, что и я… Моя любовь – настоящая и искренняя…
То, чему надлежало произойти, произошло. Их поцелуй показался обоим соленым.
Впервые в жизни Томасу Ракиделю, чтобы раздеть очередную завоеванную им женщину, пришлось снимать с нее камзол и штаны.
Плоть Сюзанны уже забыла мужские ласки. Большие ладони мужчины, которому она сейчас отдавалась, были не такими гладкими, как ладони Антуана Карро де Лере, однако они сумели доставить ей не меньше удовольствия – а может, даже и больше.
Сюзи и Томас занимались любовью в течение всей ночи.
Утром они вернулись на «Шутницу», которая была готова снова выйти в море и вслед за которой был готов последовать захваченный испанский галеон.
В течение нескольких дней ветер был неблагоприятным. Отношения внутри экипажа становились все более напряженными: всем настолько не терпелось вернуться в родной порт, что ссоры вспыхивали из-за малейшего пустяка.
Капитан, собирая на палубе весь экипаж, назначал наказания провинившимся: одного матроса, управляющего парусами, выпороли кнутом за то, что он воровал еду, еще одного – за то, что он оставил свой пост на марсе… Как-то раз один из канониров, сильно опьянев от рома, задушил одного из своих товарищей.
Ракидель огласил свой приговор:
– Протащить под килем на доске!
После того как капитан и его первый помощник покинули Бордо, взошли на судно и вышли на нем в открытое море, их отношения стали внешне такими же, какими они были прежде. Эти двое любовников старались не оставаться друг с другом наедине: они осознавали, что им будет очень трудно вести себя так, как будто их ночи любви никогда не было, и знали, какая серьезная опасность может нависнуть над ними, если их вдруг застанут за проявлением нежных чувств друг к другу. Поэтому они ждали возвращения судна в Сен-Мало с не меньшим нетерпением, чем все остальные члены экипажа.
Выходя на палубу, Сюзи невольно искала взглядом среди моряков этого мужчину, которому она отдалась и которого она – без сомнений – любила. Она восхищалась его мужской самоуверенностью и решительностью, однако, будучи по природе сострадательной, Сюзи ужаснулась уже одной только мысли о том, что он мог вынести приговор, который, по всей видимости, приведет к смерти приговоренного.
Виновного привязали к большой доске (животом к ней), прикрепили к обеим его ногам тяжелый груз, а в рот ему засунули кляп, пропитанный маслом, чтобы он не захлебнулся. К концу этой доски прочно прикрепили очень длинную веревку. Затем, используя эту веревку, его протащили на доске под корпусом судна и извлекли из воды с противоположной стороны. Кожа на его спине была содрана трением об обшивку и киль судна, однако он остался жив.
Увидев все это, первый помощник Антуан Карро устремился вслед за капитаном, направившимся в кают-компанию.
– Именно таким образом ты, по-твоему, пытаешься содействовать совершенствованию человечества? – спросила Сюзи, глаза которой при этом метали молнии.
Эту фразу – «совершенствование человечества» – она услышала за столом во время ужина в доме господина де Лартига.
Ракидель абсолютно спокойно ответил:
– Помощник капитана, мы с вами – корсары, однако близится то время, когда мы снова станем мужчиной и женщиной, достаточно сильно влюбленными друг в друга для того, чтобы стать супругами.
Сюзи, услышав это, едва не потеряла дар речи:
– Стать… кем?
– Супругами.
– У меня нет ни желания, ни права менять фамилию, которую я ношу, на твою фамилию…
– Ну и не надо. Значит, жениться мы не станем. Мне, чтобы быть счастливым, хватит и того, что ты меня любишь. Ты ведь меня любишь?
– Так точно, капитан! – ответил первый помощник, щелкая каблуками – как он уже приучился делать в течение двух месяцев пребывания в море.
Тремя днями позже раздался крик наблюдателя:
– Земля!
Все матросы, бросив свои посты, гамаки и укромные места, выскочили на палубу и устремились на нос судна, чтобы увидеть очертания укреплений Сен-Мало. Один лишь рулевой, оставшись на посту, твердо выдерживал указанный курс. Французский королевский флаг – лилии на белом фоне – громко хлопал на ветру.
Сюзи последовала примеру матросов. Стоя среди них, она смотрела на то, как постепенно приближается берег. И вдруг за ее спиной послышался насмешливый голос:
– Ну что же, Сюзон Щелкни Зубками, ветер, насколько я вижу, дует со стороны кормы!
Сюзи обернулась и увидела матроса Клода Ле Кама, смотревшего на нее с издевкой.
Двенадцатого марта в шесть часов вечера в порт Сен-Мало зашел фрегат «Шутница», на котором развевался французский флаг и за которым следовала «Нина» – испанский галеон, захваченный неподалеку от Гибралтарского пролива.
На крепостных стенах и в порту собралось много людей: жители Сен-Мало преклонялись перед своими отважными корсарами, преследовавшими врагов Французского королевства ради его великой славы и на пользу казне. Его высочество регент будет, видимо, доволен, потому что, судя по размерам галеона, добыча была захвачена немалая.
– А кому принадлежит «Шутница»? – спросил один из зевак своего соседа.
– Похоже, этого никто не знает. Наверное, она принадлежит какому-нибудь авантюристу… «Шутница» вышла в море в первый день этого года.
– Готов поспорить, что это ее последнее корсарское плавание. Вы ведь знаете, какой ходит слух?
– Понятия не имею!
– Так вот, друг мой, дело идет к тому, что война с Испанией вот-вот закончится. Министры ведут переговоры.
Владелица «Таверны маркиз» тоже смотрела на то, как в порт заходят одно за другим два больших судна. Она знала, что уже в ближайшие дни – после того как матросы получат свою долю добычи, – она сможет неплохо подзаработать.
Вскоре с берега уже можно было различить фигуру на носу фрегата, разинувшую свою пасть горгоны. Судно маневрировало при входе в порт довольно долго, но постепенно становились все лучше видны силуэты матросов, которые копошились на рее или же перевешивались через фальшборт. Некоторые из них бросали в воздух шапки, кричали что-то зевакам, пели веселые песни и громогласно обещали красавицам удовольствия и подарки.
Весь экипаж охватило праздничное настроение – несмотря на сильный западный ветер, который нес ледяную водяную пыль.
На носу судна наконец-то показался капитан, руководивший маневрированием своего корабля. В Сен-Мало его знали: это был Томас Ракидель, уже добившийся славы в этом порту. Рядом с ним стояли два его помощника, младшие помощники и священник в сутане, глазевший на небо, в котором большие морские птицы кружились так, как будто исполняли приветственный танец для возвращающихся в порт моряков.
Судно бросило якорь. С него стали спускать носилки, на которых лежали матросы, получившие ранения во время взятия испанского галеона на абордаж. Матросов этих затем повезли в городскую больницу. Среди них находился и Рантий. Сюзи, стоя на носу «Шутницы», проводила его взглядом. Ей подумалось, что раз у него теперь нет не только одного глаза, но и половины ноги, он вряд ли сможет ей докучать. Однако она понимала, что главный ее враг отнюдь не обезврежен: у него в услужении имеются и другие соглядатаи, и средства, вполне достаточные для того, чтобы ей отомстить. Ей придется теперь настороженно относиться абсолютно ко всем людям, которые будут встречаться ей на жизненном пути.
Наконец капитан и сам спрыгнул в шлюпку. Ну и красив же он был, этот Ракидель, производивший на окружающих впечатление не только крепким телосложением, но и благородным видом! Портовые зеваки подошли к кораблю, чтобы обменяться новостями с членами экипажа, которым предстояло пробыть на борту еще несколько дней. Не имея пока возможности покинуть судно, они перегнулись через фальшборт и отвечали на вопросы стоявших на берегу зевак.
