Что это за игра? - Доусон Дженнифер

На лице Элли появилось хитрое выражение.

– Сообразим на троих?

Грейси расхохоталась, качая головой.

– Ты неисправим.

Элли стукнул Джеймса по плечу.

– Что скажете, профессор?

– Я не делюсь, – сказал Джеймс, понизив голос. – Никогда.

Грейси натужно глотнула.

– Очень жаль. Но если вы передумаете…

Он не договорил и посмотрел на Джеймса с надеждой.

– Ты будешь первым в списке, – сказал Джеймс, не отрывая взгляда от Грейси.

– Отлично. Я вернусь.

Элли наполнил их стаканы вином и ушел на кухню.

Грейси дотронулась до своих губ, потом провела пальцами по тонкой серебряной цепочке на шее. Джеймс вдруг понял, что ему необходимо почувствовать ее вкус, он не может больше ждать ни секунды. Он встал, схватил ее за запястье, наклонился над столом и рванул к себе. Его рот встретился с ее ртом в крепком, ожесточенном поцелуе, лишенном всякой сдержанности. Этот поцелуй несомненно должен был разрушить все ее иллюзии о его якобы сексуальной неумелости. Грейси свободной рукой обвила его за шею. Поцелуй превратился в неистовый, и Джеймсу пришлось отстраниться, а не то дело бы кончилось тем, что он бы взял ее прямо здесь, за столом.

– Оргазмы определенно будут, – прошептал он, касаясь губами ее губ.

Глава 13

Грейси и Джеймс просидели в ресторане до закрытия, потом сели, точнее, забрались в такси. У нее кружилась голова. От спиртного, от возбуждения этого вечера, но главным образом от Джеймса. Он устроил лучшее свидание в ее жизни.

Пока Джеймс садился в машину и называл таксисту адрес, Грейси наблюдала за ним, откинувшись на спинку сиденья. Свет уличных фонарей в темноте подчеркивал его резко очерченные скулы, и Грейси думала, что никогда еще не видела такого красивого мужчину. Джеймс заметил, что она его разглядывает, и поднял бровь.

– Что?

– Профессор, вы полны сюрпризов.

К удивлению самой Грейси, ее голос прозвучал как интимное мурлыканье. Джеймс положил руку на спинку сиденья и повернулся лицом к Грейси.

– Как это?

Он не переставал поражать ее с той самой минуты, когда она сегодня днем переступила порог его дома, и нужно было отдать ему должное. Грейси сказала себе, что о последствиях сегодняшнего свидания и о том, почему они за весь вечер ни разу не поспорили, она подумает позже. А сейчас она улыбнулась. Она хотела снова почувствовать его губы на своих – даже больше, это было ей необходимо.

– Пока что это самый лучший вечер, какой у меня только был, причем с большим отрывом.

Джеймс взял прядь ее волос и намотал ее на палец.

– Значит, я уничтожил своих конкурентов?

Грейси не знала, в чем была причина – то ли спиртное повлияло, то ли Джеймс вызвал у нее потребность говорить честно, – но она больше не хотела ничего отрицать.

– Я думаю, что у тебя не было конкурентов с того самого дня, когда мы познакомились.

Он придвинулся к ней, его взгляд опустился на ее губы.

– Это хорошо.

– Ты гораздо высокомернее, чем я могла предположить.

Джеймс провел кончиком пальца вниз по шее Грейси, и ее руки в тот же миг покрылись мурашками.

– Это хорошо?

Его голос стал ниже на целую октаву. У Грейси перехватило дыхание.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что никогда еще не прикасался к такой нежной коже, как у тебя.

Он погладил ее ключицы. Грейси с трудом глотнула, все ее тело горело, хотя он всего лишь слегка прикасался к ней.

– Думаю, мне понравится доводить тебя до оргазма.

Грейси быстро покосилась на водителя. Но он, казалось, не обращал на них внимания, постукивая по рулю в такт звучащей по радио какой-то экзотической мелодии. Грейси облизнула губы. Джеймс наклонился к ней ближе, его рот оказался всего лишь в дюйме от ее рта.

– И я думаю, тебе необходимо, чтобы в мужчине была какая-то доля высокомерия.

Грейси дышала часто и прерывисто. Да, это так. Она не знала, почему, но это было так.

– Да.

Он обхватил рукой ее шею.

– По крайней мере в этом я тебя понимаю.

Грейси кивнула, ей вдруг пришло в голову, что, возможно, он единственный мужчина, который ее когда-нибудь понимал.

Он провел губами по ее губам. Один раз. Два раза. Три раза. Грейси застонала и потянулась к нему, прижимая губы к его губам. Его язык встретился с ее языком, и она забыла обо всем на свете. Она обвила руками его шею, притягивая его ближе. Джеймс издал низкий рык. Этот звук подействовал на Грейси возбуждающе, ее желание взлетело до такой степени, что она готова была сделать что угодно. Весь вечер желание тлело в ней медленным огнем, нарастая, и теперь дошло до точки взрыва.

Джеймс взял ее за бедра и повернул лицом к себе. Грейси забралась к нему на колени, не думая о том, где они, и если они вели себя как герои реалити-шоу «Признания в такси», то ей было все равно. Джеймс не отрывался от ее рта, она села верхом к нему на колени, он держал ее за бедра крепко и уверенно, немного грубовато. Как раз так, как ей нравилось. Когда она прижалась к его восставшей плоти, они оба застонали. Его пальцы на ее бедрах сжались крепче, она снова покачнулась. Ее дыхание участилось. Ее соски коснулись его груди, и она сдавленно ахнула. Боже! Какое восхитительное ощущение! Она снова качнулась. Ей хотелось большего. Гораздо большего. Он провел руками вверх по ее бокам, потом погладил большими пальцами ее ноющие от желания соски.

Да! Да! Да!

Так давно это было. А чувствовать его руки оказалось так приятно. Она стала ритмично двигаться кругами, сидя на нем как наездница. Его встречные толчки идеально отвечали ее ритму. Их рты вторили неистовому движению тел. Джеймс ущипнул ее соски сквозь тонкую ткань ее платья. Все тело Грейси пульсировало от желания. От неудовлетворенности. Отчаянной потребности быть еще ближе. Она хотела чувствовать контакт кожи с кожей. Хотела, чтобы он вошел в нее. Вонзился в нее. Она издала низкий стон желания. Джеймс, казалось, понял. Он покачнулся сильнее и одновременно рванул ее бедра на себя. Она вскрикнула. Еще немного таких движений, и она взорвется. Она вцепилась в его плечи. Кожа! Ей нужна кожа. Прикасаться к нему. Грейси хотела всего, что, как ей теперь казалось, может дать только он один.

Воздух прорезал длинный, настойчивый гудок автомобиля. Он пробил сексуальный туман, затуманивший сознание Грейси, и резко вернул ее к реальности. Джеймс тоже его услышал, потому что он оторвался от ее рта и сердито сказал:

– Что такое?

– Приятель, мы приехали.

У таксиста был грубый, скрипучий голос заядлого курильщика.

Лицо Грейси, и без того уже горячее, залила краска. Джеймс взъерошил пальцами свои волосы и чуть сжал Грейси.

– Тебе придется подвинуться, чтобы я мог достать бумажник.

Грейси соскользнула с его колен, все еще тяжело дыша, и стала возиться с сумочкой, не желая смотреть на таксиста. Джеймс расплатился, потом взял ее за руку и помог выйти из машины и подняться по лестнице к двери его дома. Туман желания, окутавший ее мозг, был таким густым, что она едва могла дышать. Джеймс одной рукой открывал дверь, другой крепко держал Грейси за руку. Она вцепилась в его руку, как в спасательный круг на тонущем корабле. Он толкнул дверь, втянул Грейси за собой и захлопнул дверь, отгородив их обоих от внешнего мира. Теперь Грейси казалось, что богатый, чувственный стиль дома идеально подходит его владельцу.

Грейси не успела и слова сказать, как Джеймс прижал ее к стене, его руки сжали ее запястье, рот накрыт ее рот, не давая выплеснуться бушевавшим в ней эмоциям. Его рот был горячим и неистовым, язык требовательным, губы сокрушающими. Это было слишком. Это было безумием, но Грейси тонула, и что-то сказать было невозможно. Она просто приняла это. Она принимала все, что Джеймс ей давал, пока ее тело не превратилось в расплавленное озеро жидкой лавы, и эта лава была готова отлиться в любую форму, в какую прикажет Джеймс Донован.

Он издал низкий грудной рык, и этот первобытный звук воспламенил ее кровь. Грейси казалось, что она сгорит, ее поглотит желание. Джеймс поднял ее руки над головой, захватил оба запястья одной рукой и прижал к стене. Другая его рука скользнула вниз и накрыла ее грудь. Он стал играть с ее соском сквозь тонкую ткань платья. Поглаживал твердую бусинку, сжимал, дразнил. У Грейси вырвался звук, похожий на хныканье, она изогнулась, призывно поднимая бедра ему навстречу. Но Джеймс не уступил ее желаниям. Нет, он продолжал свою сладкую пытку, и скоро Грейси была уже на грани беспамятства. Если бы ее рот был свободен, она бы умоляла Джеймса. Поэтому она умоляла его молча, в мыслях. Молила взять ее скорее, или она совсем пропадет. Наконец, когда она уже думала, что больше не вынесет, он остановился, и его рука продолжила свой грешный путь. Вниз по изгибу ее талии, по округлости бедер. Он толкнул ногой ее ступню, заставляя ее шире расставить ноги.