Джонатан без поводка - Розофф Мег

Невеста тем временем плакала в туалетной комнате. Лоренца колдовала над ее платьем, а Стиг, оператор, как раз поймал несчастное лицо невесты крупным планом с другого конца комнаты.

Арт-директор демонстрировала полную невозмутимость.

– Если хоть одна слеза упадет на ткань, я прокляну всех твоих потомков вплоть до второго пришествия, – грозно прорычала она. – У Джейд почти не осталось плотной тоналки. И вообще, нам придется пририсовывать гостям улыбки. На линчевании и то веселее, чем здесь.

– Я не выдержу это все, – крупным планом всхлипывала Джули.

– Выдержишь, – скомандовала Лоренца. – У нас тут торт, цветы, площадка, камеры. Если тебе этот твой псих нравится не настолько, чтобы прожить с ним всю жизнь, могла бы сказать мне об этом десять лет назад. У нас миллион зрителей со всего мира, не говоря уже о четырех разворотах в следующем номере. Жених твой хоть и псих, но выглядит хорошо. Так что соберись.

– Я познакомилась с мужчиной, – уже не сдерживая слезы, проговорила Джули.

– Только не это! – оцепенела от этой новости Лоренца.

Невеста закрыла лицо руками.

– Неужели это правда? Ну что ж, поздравляю. Лучшего времени ты найти не могла, – она замолчала, обдумывая только что пришедшую ей мысль. – Я предполагаю, что твой новый знакомый еще не готов жениться? Сколько вы вместе?

– Неделю, – высморкавшись, призналась Джули.

– То есть это значит «нет»? Уже слишком поздно все отменять. Поэтому мы идем до конца.

– Я не думаю, что Джонатан согласится. Особенно когда узнает правду.

– Ты не сказала ему? – Стиг не сводил камеру с лица Лоренцы.

Он еще никогда не видел такого выражения лица и совершенно справедливо предположил, что зрители будут заворожены не меньше него.

Джули покачала головой.

– Сейчас ты ему точно ничего не скажешь. Мы заменим регистратора актером. А потом ты скажешь своему жениху, что церемония была ненастоящей и ты его бросаешь.

Джули уставилась на Лоренцу, которая прорабатывала в голове альтернативные варианты.

– Или можно сейчас все сделать как положено, а потом просто разведешься. Мы сейчас быстренько поручим юристам набросать брачный контракт. Это гораздо проще, чем разбирать площадку.

Джули издала звук, похожий на визг кошки, зажатой в дверном проеме, и Стиг показал Лоренце жестом, чтобы та подошла поближе к Джули для совместного фото.

– Ты, – тут же завелась она, – сгинь сейчас же с глаз моих, пока я тебе все глаза утюгом не выжгла! – и она стала угрожающе двигаться в его сторону с распаренным утюгом в руке. На экране это действо смотрелось просто великолепно, пока Джули не испортила все своим воем.

Лоренца повернулась к ней.

– Что? Ну да, нехорошо. Но и жениха бросать перед алтарем не очень-то хорошо. Твоя новая любовь хотя бы мужчина?

Джули кивнула между всхлипываниями.

– Разве нельзя заменить нас Хеленой и Инджи?

– За десять минут до начала? – Лоренца вдруг выдохлась. – Мне, безусловно, все равно, но когда ты собиралась сказать Джонатану?

Джули сникла еще больше, и Стиг перевел фокус на нее.

– И правильно, – взглянула Лоренца на часы. – Давай сейчас подумаем о чем-нибудь приятном и оставим все эти мелочи на потом.

– Господи, Лоренца! Да не могу я выйти за него замуж.

– Нет, сможешь, – и Лоренца махнула девушке-визажисту. – Джейд, нам нужно десять миллиграммов валиума, килограмм льда и шпатель, наложить на лицо тон.

Стиг так близко подошел к героиням своего репортажа, что его объектив чуть было не уперся в нос Лоренцы.

– Сгинь. От. Сю. Да, – с каждым слогом голос Лоренцы взлетал все выше и выше, и бокалы в кухне стали угрожающе вибрировать. – Сейчас же!

Он отошел, но камеру не выключил.

Макс, хвостом ходивший за Джейд с тех пор, как увидел ее часом раньше, сунул голову в дверь туалетной комнаты.

– Когда закончишь, – обратился он к ней, сверкая своей самой очаровательной улыбкой, – можешь поработать надо мно… – ему хватило одного взгляда, чтобы соединить воедино персонал, таращившийся в экраны своих телефонов со смесью ужаса и ликования, распухшие от слез глаза Джули, ее лицо красными пятнами, удаляющегося оператора и грозящий Лоренце инсульт. «Вот дела», – подумал он, и улыбка сползла с его лица.

Данте и Сисси бросились вперед, сквозь легионы гостей, приклеенных к телефонам и драме, разворачивающейся на сайте «Невеста-360». Собаки притащили Макса к занавеске около бара, за которой стоял его друг, прилепившись ртом к окну и вытаращив глаза.

Макс напустил на себя невозмутимый вид.

– Эй, Джей, чем это ты тут занимаешься? Мне кажется, тебе стоит поговорить с Джули до того, как начнется вся эта тягомотина.

– Сиданты! – Джонатан был очень рад собакам.

– Эй, дружище, ты меня слышишь? – Макс взял друга под локоть и повел его в направлении туалетной комнаты. Собаки шли по бокам, выполняя функции телохранителей.

Молодая сотрудница редакции попыталась преградить им путь.

– Извините, сюда можно только тем, у кого есть спецпропуск, – пропищала она.

Макс был на тридцать сантиметров выше и где-то на полметра шире. Взяв ее за подбородок одним пальцем, он отодвинул ее в сторону и подтолкнул Джонатана за дверь.

– Выгодный Антверпен, – произнес Джонатан в качестве извинения.

Лоренца силой своей ярости заставила все живое замереть на месте.

– Жених не должен видеть невесту до церемонии. Или получишь семь веков тотального невезения. Видит бог, тебе эта добавка не нужна, – сверлила она Джонатана ледяным взглядом.

Макс сделал шаг вперед.

– Все транслируется в интернете, – спокойно сказал он. – Уже весь мир в курсе, кроме него.

Джонатан увидел Джули, оттолкнул Лоренцу и последовал за своей нареченной невестой в маленькую кухоньку, куда та поспешила удалиться. Собаки не отставали, и вчетвером они забились в крохотную комнату, а Стиг прижался к смежной стене.

– Бегемот?

Его невеста сделала глубокий вдох и закрыла глаза.

– Я встретила мужчину.

– Спойлер, – нервно сказал Джонатан. – Кикбокс-детоубийство.

– Джонатан, – повторила она. – Я познакомилась. С мужчиной. Мне он нравится, очень, – оператор взял крупным планом ее правый глаз, из которого текла черная струйка.

– Большевик?

– Да, больше тебя, – слезы потекли еще сильнее.

Джонатан заморгал. Он не мог понять, как она может выйти за него замуж через полчаса, если есть кто-то, кто ей нравится больше. Что-то тут не то.

– Губа? Подстилка? Враг! – закричал он от боли.

Она хотела обнять его, но он отстранился и попытался уйти, однако она все старалась объяснить, как все произошло, что она все еще его любит, что не хотела заводить романов и не хочет причинять ему боль. И что, видимо, она поспешила с замужеством, что оба они будут гораздо счастливее с другими партнерами. Оператор, на которого из-за накала чувств никто не обращал внимания, подвинулся еще ближе и сел на корточки у них в ногах, чтобы снимать снизу вверх в классическом стиле ужастиков.

– Амфетамин! – заорал Джонатан.

– Прости меня, Джонатан, прости, прости! Я не знала, как тебе сказать. Я порвала с Марком, и я пыталась, пыталась изо всех сил забыть его, но я никак… Я все время о нем думаю, – говорила она сквозь слезы.

По ее мнению, в какой-то степени в случившемся виноват Джонатан, потому что этого никогда бы не произошло, если бы Данте так не упорствовал в свиданиях с немецким короткошерстным пойнтером Марка.

Джонатан покосился на Данте, который отвернулся с притворным безразличием.

– Вообще-то, это не его пойнтер, а его девушки, – добавила Джули. – Он юрист, – даже в этом состоянии в ее голосе слышались нотки гордости, как будто она хотела похвастаться перед Джонатаном тем, что у ее нового бойфренда такая хорошая работа.

«Ну и козел этот юрист!» – подумал Джонатан. Конечно, теперь из чувства жалости она будет выставлять этого ублюдка самым обычным человеком, настаивать, что Джонатан ни в чем не виноват, что он заслуживает лучшего. Но он точно знал, что Джули на самом деле считает это огромным подвигом – уйти от своего мужчины и практически мужа к юристу, обладателю самой тривиальной должности в мире. И все из-за того, что Джонатан не продвинулся по карьерной лестнице, что он не зануда, посвятивший жизнь чтению договоров и судебным разбирательствам, что у него болезнь, лишившая его дееспособности и человеческой речи и заставившая ее гулять с его собаками. И даже не с его собаками, а с собаками его брата, которые воспылали странной страстью к собаке Марка. Ах да, не Марка, а подруги Марка. И не собаки, а немецкого короткошерстного пойнтера. Даже у этой чертовой собаки был статус. От ярости Джонатану захотелось разнести Пальмовый дом на куски. Он представил тысячи квадратных метров стекла, миллионы падающих сверху острых прозрачных осколков – и на секунду почувствовал себя счастливым.