Ворон - Смолл Бертрис

— Брайс ничего не знает об Уинн.

— Знает! — уверенно ответила Неста, — Возможно, ему неизвестно, что ты много лет назад обручился с ребенком, но можешь быть уверен, он знает, что твоя суженая живет в замке! Он часть этого, Мейдок. Важная часть! У Уинн не было еще проблесков памяти?

— С детства она видит один и тот же сон, — сказал он Несте и затем пересказал ей содержание сна. — И ничего больше.

— Ей надо знать правду, Мейдок Особенно чтобы Брайс не попытался вновь разрушить твое счастье, — твердо сказала Неста.

— Я не могу ей рассказать, Неста, ты ведь знаешь. Она должна вспомнить все сама.

— Ты можешь ей помочь, ничего не рассказывая, и прекрасно это знаешь, — горячо возразила Неста.

Уинн была зачарована разговором между братом и сестрой. Что все это значило? Она надеялась на чудо, что никто не войдет в покои принца к не увидит ее подслушивающей. Ей хотелось узнать больше.

— Я надеялся, что здесь, в Скале Ворона, в моем обществе она начнет вспоминать.

— У тебя осталось мало времени, брат. Твоя свадьба назначена на первое мая. Помоги ей! Я не могу спокойно уехать в Сант-Брайд, зная, какая вам обоим грозит опасность от Брайса, пока вы не решите это дело между вами раз и навсегда. Мейдок, я люблю Уинн. Как и когда-то, она и сейчас милейшая душа, — сказала Неста с чувством.

— Я последую твоему совету, сестра. А сейчас ты должна найти своего мужа и собираться в дорогу, потому что я горю желанием остаться с моей прекрасной госпожой один.

Уинн тихонько проскользнула на прежнее место, услышав его последние слова. Она была бы очень смущена, если бы ее застали подслушивающей столь интимный разговор. Поменяв туфли, она вернулась в Большой Зал как раз вовремя, чтобы тепло распрощаться с Нестой и Ризом и вместе с Мейдоком проводить их на главный двор замка, где ждали лошади и отряд воинов.

Неста, сияющая от счастья, сердечно обняла Уинн.

— Я приеду весной на вашу свадьбу, — пообещала она.

— Мне не хочется, чтобы ты так скоро уезжала, — сказала Уинн.

— Будет буря, — предсказала Неста, — нам лучше поскорее выбраться из гор, пока она не разразилась.

— Но через несколько дней Рождество, а вы все еще будете в пути, сокрушалась Уинн.

— В таком случае отпразднуем в дороге, — рассмеялась Неста. Хочу поскорее быть в своем доме. Увидев первый раз Риза, я поняла, что мне придется хорошенько потрудиться, чтобы сделать замок Сант-Брайд пригодным для житья.

Она в последний раз обняла Уинн и поцеловала в щеку.

— Позаботься о Мейдоке, Уинн, а если придется встретиться с нашим братом Брайсом, остерегайся его. У него ангельская внешность, но сам он — дьявольское отродье.

— Жена! — проревел Риз, счастливый и довольный собой. — Ты теряешь время, сплетничая во дворе с нашей сестрой На лошадь, говорю я!

— Да, мой господин! — кротко ответила Неста, незаметно подмигнув Уинн. Он поднял ее и посадил в седло, вложив ей в руки поводья.

Мейдок обнял Уинн. Стоя у входа в замок, они вместе помахали на прощание лорду и леди Сант-Брайда, пока гости не скрылись из виду за поворотом.

— Ну вот, сейчас мы одни, дорогая, — сказал он, улыбаясь ей.

— Я рада этому, Мейдок, — искренне ответила Уинн и улыбнулась ему в ответ, когда они входили в замок.

Глава 6

Неста, которая чувствовала изменения погоды, правильно предсказала приближение бури. К вечеру следующего дня после тихого серого затишья пошел снег. Он падал всю ночь. Хрупкие маленькие снежинки прилипали ко всему, чего они касались, пока замок и его окрестности не окутал белый покров. Окна покрылись морозными узорами.

Снежная буря принесла с собой глубокий покой, который проник даже сквозь стены замка.

Они были вдвоем в Большом Зале, который казался огромным. Огонь весело пылал в четырех больших каминах. Искры время от времени с треском отскакивали от горящих поленьев, неизменно вызывая испуг.

Вчера после обеда они совершили прогулку верхом. Мейдок согласился с сестрой, что приближается непогода, и предложил Уинн воспользоваться возможностью прокатиться на лошадях, пока это еще возможно. Сегодня Уинн наблюдала, как слуги наводили в замке порядок после торжеств.

Они уютно сидели вместе, смакуя превосходное сладкое вино. Мейдок немного поиграл на маленькой свирели. Внезапно положив ее, он взглянул на Уинн.

— Что тебя беспокоит, дорогая? Я чувствую, что ты огорчена.

— Меня охватила тоска, ведь я несколько дней не видела старину Дью, моего ворона. У меня не было времени поискать его из-за приготовлений к свадьбе Несты. Мы вчера проездили верхом почти до ужина, а он так и не появился. Теперь, когда разыгралась непогода, я беспокоюсь, все ли с ним в порядке. Для птицы он довольно стар, Мейдок.

— Неужели это уродливое черное существо так много для тебя значит, Уинн, что может нарушить твой покой?

— Он вовсе не урод! — защищала птицу Уинн. — Для меня он самый красивый ворон.

Мейдок рассмеялся.

— Почему он так много для тебя значит, что ты даже защищаешь его от моих нападок?

— Старина Дью был мне другом всю мою жизнь, — нежно ответила Уинн. — Я верю, он охранял меня от беды, хотя знаю, что это невозможно.

— Почему же, вполне возможно.

— Не понимаю тебя, Мейдок.

— Закрой на мгновение глаза, дорогая, — тихо попросил он.

Она ему уже вполне доверяла и поэтому послушно закрыла глаза.

Через мгновение Уинн открыла глаза и с трудом поверила тому, что увидела. По залу парил старина Дью, летая среди балок Большого Зала с торжествующим карканьем.

Уинн рассмеялась и радостно захлопала в ладоши.

— Я знала это! Я все время догадывалась! Я просто не знала, что это ты, — воскликнула она. — Ты оборотень, Мейдок!

Большой черный ворон летел прямо к ней, и не успела Уинн моргнуть глазом, как перед ней опять стоял Мейдок.

— ТЫ не испугалась? — спросил он.

— Нет! Мне хочется узнать, как ты это делаешь! Ты научишь меня? Ох-х-х, Мейдок Значит, это ты охранял меня все эти годы. И тебе я доверяла все свои секреты. Это был ты!

— Да, Уинн, я. Я никогда не хотел вторгаться в твою личную жизнь, дорогая. Сначала мне было интересно знать, как ты растешь. Хотел убедиться, что ты здорова и счастлива. Затем появилось новое желание.

Оказалось, мне нужно было быть рядом с тобой. Без этого я не мог чувствовать себя счастливым. Иногда случалось, что собственные заботы не давали мне возможности видеть тебя по несколько дней, недель, тогда я становился раздражительным. А что стоил мне тот год, когда я отправился в Византию! Это была пытка! После нескольких месяцев я так отчаянно мечтал тебя увидеть, что притворился больным, чтобы на некоторое время уединиться и с помощью сильных чар несколько коротких минут глядеть на тебя.

— Да, ворона не было целый год, — задумчиво проговорила Уинн. — Мне было тогда, я полагаю, лет восемь. — Она посмотрела на него. — Это всегда было частью тебя? Я имею в виду волшебство. В другом времени?

— Нет, — ответил он. — Только в этом времени и месте.

— Но как ты узнал об этом? Ты был ребенком, когда умер твой отец. — Она взяла его за руку и подвела к скамье перед камином.

Когда они сели, Мейдок сказал:

— Мой отец был убит, Уинн. Рукой своего брата. Это не несчастный случай. Видели, как дядя совершил грязное дело. Свидетельницей преступления была бабушка, но она всего лишь женщина. Она ничего не могла сделать. Поэтому она рассказала об этом нескольким верным слугам и взяла с них клятву сохранить все в секрете. Остаток дней она провела, оберегая меня от Синбела.

— Когда мне было семь лет, я уже знал, как уничтожать. Но отец внушил мне, что жизнь — священная для Богородицы и Всевышнего. С того момента, как я научился ходить, я стал бывать с отцом в лаборатории.

После его смерти я учился самостоятельно по его тайным книгам, которые были спрятаны от моего дяди. Он непременно взял бы их себе, несмотря на то, что они не принесли бы ему пользы. Он всегда считал, что, отыскав эти книги, сможет изменить судьбу, которую ему и его потомкам предопределил собственный отец. — Мейдок вздохнул. — У моего дяди была такая испорченная душа, Уинн. Он женился на моей матери, чтобы завладеть Скалой Ворона, но не сумел сделать этого. После рождения Брайса его безумие — а это было именно безумие — стало проявляться еще сильнее. Он решил, что его сын должен иметь то, что принадлежало мне. Он с ранних лет учил Брайса ненавидеть. Зависть, пожиравшая его, проникла и в Брайса. Конечно, под неусыпным оком бабушки и верных слуг я был в безопасности. У дяди не было возможности навредить мне. Он из-за пустяка настроил против меня брата. Но коль скоро дело сделано, изменить уже ничего нельзя. Брайс пытался овладеть Нестой, зная, как сильно я люблю нашу сестру Своим извращенным умом он считал, что это насилие будет для меня смертельным ударом.