Люби меня вечно - Линдсей Джоанна
Джиллеонан направился было к двери, но остановился и посоветовал:
— Надо бы отнести девушку к ней в комнату, чтобы ты и сам мог отдохнуть.
— Я не в состоянии.
— Я мог бы…
— Нет, — слишком быстро оборвал его Лахлан. — Она мне не мешает.
Тут Джиллеонан приподнял бровь, но когда Лахлан больше ничего не добавил, пожал плечами и ушел. Дверь за ним закрылась; Лахлан облегченно вздохнул.
Конечно, Кимберли ему не мешала, но, чувствуя ее мягкое тело, прильнувшее к нему, он не мог оставаться спокойным. Удивительно, что, будучи в таком гадком состоянии, когда все его тело ныло и болело, он все равно ее хотел — и очень сильно. А ведь он совершенно ничего не мог предпринять, даже если бы она не спала и была в соответствующем расположении.
Надо было позволить Джиллеонану унести ее из комнаты или хотя бы разбудить, чтобы она ушла сама. Но ему не хотелось ее отпускать — даже для того, чтобы избавиться от возбуждения, которое она в нем вызвала. В конце концов, что значит еще одно неприятное ощущение, когда их и без того хватает? Ему нравилось, что она спит здесь, рядом с ним.
Лахлан постарался сосредоточиться на других мыслях — главным образом на герцоге Ротстоне и трепке, которую тот ему задал.
У Сент-Джеймса должна была быть уверенность, — пусть и ошибочная — что он прав, иначе он не прибег бы к таким крайним мерам. То, что Лахлан не протрезвел и не мог защищаться, было не важно.
По правде говоря, один удачный удар в самом начале, направленный в глаз, но попавший, когда Лахлан попытался увернуться, прямо в лоб, практически решил дело. Лахлан был уже оглушен и не сознавал, что его колотят. Но он готов был поспорить на что угодно, что трепка не была бы настолько сильной, если бы Сент-Джеймс не хотел сквитаться с ним и за прошлые неприятности.
Надо будет подождать и послушать, что скажет герцог. С одной стороны, Лахлан считал, что Сент-Джеймс имеет полное право на несколько крепких затрещин, пусть даже он об этом и не знает, — но не за прошлые недоразумения и не из-за недавнего происшествия, а из-за Меган. Любить чужую жену не возбраняется, пока вы делаете это издали и об этом больше никто не знает. А открытое ухаживание недопустимо. Он немного потерял голову, когда снова нашел свою красотку Меган. Он попытался отбить у человека жену — и сейчас стыдился этого.
С другой стороны, за прошлые обиды его уже поколотили, и он не был готов к новой трепке. Не собирался он терпеть побои и обвинения в том, чего не делал. Чтобы он украл нескольких чистокровных лошадей, которые без труда могут быть опознаны просто потому, что других подобных не существует? Да он же не полный идиот!
Но он не хотел ничего предпринимать, пока не узнает все факты. Так что оставалось только ждать, когда Сент-Джеймс соизволит объясниться.
Глава 27
— Ну что, послушаем, что нам скажет этот негодяй? — бросил Девлин.
Сидевшая рядом Меган нахмурилась — не в первый раз за этот день.
— По-моему, ты до сих пор не остыл. Отложим до утра — утро вечера мудренее, — тогда и поговорим с шотландцем.
Девлин решительно покачал головой:
— Ты меня сдерживала целый день и даже заставила сидеть за обедом. Леди Кимберли все время испепеляла меня взглядом, хотя я не вижу, почему она считает меня в чем-то виноватым.
Меган едва сдержала желание презрительно фыркнуть и только сказала:
— Может, потому, что находит несправедливым то, как ты до сих пор обходился с шотландцем? Он ведь на самом деле был утром не в том состоянии, чтобы разбираться с ним. Ты был настолько зол, что, даже будь он в полном здравии, я считаю, ему это мало помогло бы, но, возможно, Кимберли придерживается другого мнения.
Он возмущенно взглянул на нее и повторил:
— Я не стану откладывать больше ни на минуту. Не оставив жене возможности снова начать возражения, герцог открыл дверь и вошел в комнату шотландца. За ним по пятам последовали Меган и трое крепких слуг, которые должны были отвезти Макгрегора к мировому судье после того, как Девлин с ним разберется. Конечно, для такого сильного мужчины, как Лахлан, и троих было бы мало, если бы его не избили.
В комнате было темно и довольно холодно. Огонь, который в начале дня разожгли в камине, давно потух, а стоявшие у дверей охранники, видимо, спугнули горничных. В слабом свете, проникавшем из коридора, можно было разглядеть Лахлана на кровати — он опять спал.
Меган прищелкнула языком: состояние шотландца подтверждало ее намерения отложить допрос до утра. Но Девлин уже отдавал слугам распоряжение затопить камин и зажечь лампы в комнате. Видя, что он явно не в духе, они поспешно повиновались. Поэтому Меган не стала его снова уговаривать перенести разговор. Если Девлин еще больше разозлится, это только осложнит положение шотландца. Впрочем, она не стремилась облегчить его положение.
Леди Кимберли рискнула высказать утром некоторые сомнения, но Меган все еще склонна была соглашаться с мужем. Она просто… ну немного жалела Лахлана в данных обстоятельствах. Ей страшно было подумать, как она станет рассказывать Маргарет об этом пренеприятном происшествии. Пока дело удалось сохранить в тайне, но скоро все станут о нем говорить. Маргарет ужасно расстроится и не только расстроится — наверняка будет считать себя ответственной за происшедшее, потому что она пригласила его сюда, стремясь помочь родственнику мужа.
— Света достаточно, — говорил тем временем Девлин. — Подайте сюда вон тот тазик с водой. Я хочу точно знать, что он проснулся…
— А, Бога ради! — прервала его Меган, и направилась к кровати, громко приказывая:
— Вставайте, Макгрегор, и плесните себе в лицо водой — пока вам… не помогли…
Голос ее зазвучал менее уверенно, она ошеломленно остановилась, когда хорошенько разглядела лицо лежавшего в постели. Тот открыл глаза и даже пытался сесть — хоть и с трудом. Щеки у него были в синяках, левая часть лица отекла, губы распухли и запеклись от крови, а на лбу красовалась огромная шишка, которую не могла скрыть упавшая на нее прядь волос.
Единственным неповрежденным участком лица оказались глаза. Девлин ни разу в них не попал. Лахлан перед тем, как заснуть, снял рубашку — или кто-то ему помог, — и теперь, когда одеяло спустилось до пояса, стали видны следы ударов на груди и животе — темные синяки покрывали все тело. Хорошо еще, что у него не сломаны ребра.
— Если тебе неприятно на него смотреть, дорогая, можешь уйти, — раздался у нее за спиной голос Девлина. — Нет нужды здесь оставаться…
— Ничуть, — оборвала его Меган и с трудом продолжила:
— Вы окончательно проснулись, чтобы отвечать на обвинения, которые против вас выдвинуты, Макгрегор?
— Нет, я приложусь к холодной воде, если вы предоставите мне минутку…
— Вы… еще… не начали… — Кимберли еле переводила дыхание, стоя в дверях.
Она ужасно запыхалась. Как только она заметила, что герцог с герцогиней исчезли из гостиной, она со всех ног бросилась наверх. Сделав глубокий вдох, она добавила:
— Предполагалось, что вы сообщите мне, когда будете готовы его допрашивать, ваша светлость. Кажется, я говорила вам, что желаю при этом присутствовать.
Девлин вздохнул.
— Леди Кимберли, нет никакой причины присутствовать…
— И тем не менее я вынуждена настаивать. После того случая, свидетельницей которого я была утром, здесь должен присутствовать незаинтересованный человек.
— Вашу защиту едва ли можно счесть действиями человека незаинтересованного, — ответил Девлин. Кимберли ахнула:
— Я его не защищаю. Я просто обращаю ваше внимание…
— Довольно!!!
Прервал их Лахлан, и так громко, что даже сам поморщился от своего тона. Он стоял у кровати и выглядел совершенно разъяренным — и ярость была обращена на герцога Ротстона.
— О Господи! — вырвалось у Кимберли.
— Вы уже два раза будите меня, — продолжил он чуть тише, хотя и не менее гневно. — Вы избили меня до потери сознания и заперли в комнате на целый день, без еды и питья. Так что это вы будете отвечать на мои вопросы, Сент-Джеймс, и начнете с того, в чем, черт подери, вы меня обвиняете.
