Бриттани Ш. Черри - Воздух, которым он дышит
– Я пытался, – сказал он. – Мой отец и я начали бизнес, и в день, когда произошло несчастье, он и я летели в Нью-Йорк, чтобы встретиться с несколькими людьми, заинтересованными в том, чтобы быть нашими бизнес-партнерами.
– И ничего не вышло?
Он покачал головой.
– Мы даже не добрались до Нью-Йорка. У нас была пересадка в Детройте, а когда мы приземлились и включили сотовые телефоны, у нас была тысяча сообщений о Джейми и Чарли.
– Вот как…
– Это был худший день в моей жизни.
Прежде чем я успела ответить, я услышала звук быстрых шагов по коридору.
– Мама! Мама! Смотри! – сказала Эмма, держа камеру в одной руке и два белых перышка в другой.
– Ты должна спать, милая.
Она попросила:
– Я знаю, мама, но послушай! Два белых пера!
– Ох, похоже, папа тебе дарит несколько поцелуев, – сказала я.
Она покачала головой.
– Нет, мама, это не от папочки. – Эмма подошла к Тристану и протянула ему перья. – Это от семьи Тристана.
– Для меня? – неуверенно спросил он.
Она кивнула и прошептала:
– Это означает, что они любят тебя.
Эмма протянула мне камеру.
– Сейчас же сфотографируй. Мама, сделай его фото! – приказала она. Мы подчинились.
Когда снимок напечатался, она протянула его Тристану. Он поблагодарил.
– Ладно, пора спать. Как насчет того, чтобы я почитала тебе книжку, пока ты не уснешь? – спросила я.
– А Тристан может почитать мне? – спросила она, зевая.
Я посмотрела на него вопросительно. Он кивнул, поднимаясь с пола.
– Ну конечно могу. Что мы будем читать? – спросил он, поднимая мою уставшую девочку на руки.
– «Кот в шляпе», – ответила Эмма, – но ты должен прочитать ее, как зомби.
Он улыбался, когда нес ее по коридору, и сказал:
– Так это же один из моих любимых способов чтения.
У спальни Эммы я села на пол, прислонившись спиной к стене, чтобы послушать, как Тристан будет читать, а Эмма хохотала над его ужасным зомби-голосом. Эмма была такой счастливой – это в одно мгновенье заставило мою жизнь озариться светом. Для матери ничего нет лучше, чем знать, что ее ребенок улыбается. Я не знала, чем мне отблагодарить Тристана за улыбки на лице Эммы.
– Клещ? – сказала Эмма, тяжело зевнув.
– Да, малявочка?
– Мне жаль твою семью.
– Все в порядке. Мне жаль твоего отца.
Я заглянула в комнату, чтобы посмотреть. Тристан лежал на полу с книгой на груди у кровати Эммы. Зевс лежал в ногах Эммы. Она зевнула снова.
– Я скучаю по нему.
– Я уверен, он тоже скучает по тебе.
Она закрыла глаза, свернувшись в клубок, собираясь уснуть.
– Клещ? – прошептала она, почти во сне.
– Да, малявка?
– Я люблю тебя и Зевса, хотя твой голос как у зомби просто ужасный.
Тристан ущипнул переносицу и покашлял перед тем, как встать. Он наклонился над ней, подал ей Боббу, и она его обняла.
– Я тоже люблю тебя, Эмма.
Когда он повернулся, чтобы покинуть комнату, он увидел меня в дверях и немного улыбнулся. Я улыбнулась ему.
– Зевс, – позвал он. Зевс завилял хвостом, но не двинулся.
Тристан удивленно поднял брови.
– Зевс, давай домой.
Зевс заскулил и подвинулся поближе к Эмме.
Я засмеялась.
– Кажется, тебя предали.
– Я и обвинить его не могу. Это нормально, если он останется ночевать?
– Абсолютно. Я думаю, эти двое привыкли друг к другу с тех пор, как ты и Зевс живете у нас.
Он прислонился к двери, наблюдая, как Зевс уютно устраивается в объятиях Эммы рядом с Боббой. Эмма крепко его обняла и улыбалась во сне. Тристан скрестил руки на груди.
– Я вижу теперь, почему ты не развалилась на куски полностью, как я. У тебя была Эмма, и она… она замечательная. Она самое хорошее, что есть в мире. Правда?
– Да, – кивнула я. Это ОНА.
Всю вторую неделю ноября в Мидоус-Крик лил дождь. Я сидела на крыльце, смотрела на дождь, который с силой лупил по траве. Я была удивлена отсутствию снега, но знала, что через несколько недель все здесь будет белым-бело. Небо становилось темнее с каждой минутой, и гром прокатился, сопровождаемый вспышками яркого света. Эмма крепко спала, и я была рада, что она такая соня, иначе бы буря испугала ее. Зевс сидел рядом со мной на крыльце, смотрел в окно на капли дождя, его глаза то открывались, то закрывались. Он пытался бороться с усталостью, но все больше проигрывал борьбу.
– Элизабет! – закричал Тристан, быстро шагая через двор от своего дома. Я немного занервничала, когда разглядела его. – Элизабет! – кричал он. Он вымок с головы до ног, пока дошел до нижней ступеньки моего крыльца. Он уперся ладонями в колени, дождь лил на него, а он не мог отдышаться.
– Что происходит? – спросила я, и голос задрожал от страха. Он был испуган. Я шагнула вниз под дождь, положила руки ему на грудь, когда он выпрямился. – Ты в порядке?
– Нет.
– Что случилось?
– Я сидел в своем сарае, а потом подумал о тебе.
Мы переплели пальцы, он притянул меня ближе. Мое сердце колотилось. Волнение стремительно нарастало, я смотрела на его губы, внимая каждому его слову.
– Я пытался отвлечься. Я пытался выгнать тебя из своих мыслей, но продолжал думать о тебе, и мое сердце ныло. И потом… – Он подвинулся ближе, его губы были в дюйме от моих, его рот стал медленно прижиматься к моей нижней губе. Его тепло согревало под холодным дождем. Он был той теплотой, которую я никогда не знала, защитным одеялом, под которым отпускает боль и печаль. Голос Тристана дрожал, когда он обнимал меня, говоря:
– А затем я случайно влюбился в тебя.
– Тристан…
Он кивнул.
– Это плохо, да?
– Это…
Его язык танцевал по моей нижней губе, прежде чем он стал нежно посасывать ее.
– Ужасно. Поэтому сейчас, Лиззи… если ты не хочешь, чтобы я любил тебя, скажи мне и я остановлюсь. Я уйду и перестану тебя любить. Оттолкни меня, если хочешь. Скажи мне уйти, и я это сделаю. Но если есть хоть маленькая часть тебя, которая, пусть это и невозможно, влюбилась в меня, то будь ближе. Поведи меня в свой дом, введи в свою спальню и позволь мне показать, как сильно я тебя люблю. Позволь мне показать каждому дюйму твоего тела, что я без ума от тебя.
Я почувствовала вину. Я смотрела на землю.
– Я не знаю, готова ли я ответить взаимностью.
Он поднял мой подбородок пальцем и заглянул мне в глаза.
– Это нормально, – прошептал он низким голосом. – Я уверен, что любви во мне достаточно для нас обоих.
Я закрыла глаза, и каждый следующий вздох становился все более спокойным. Я даже не думала, что когда-нибудь такое повторится. Я никогда не думала, хочу ли услышать слова любви от какого-то человека, но когда Тристан сказал ЭТО, я почувствовала себя снова целой.
Его дыхание скользнуло по моим губам, он шумно выдыхал и вдыхал, исцеляя меня. Мы остались под дождем еще на секунду, прежде чем я повела его в тепло дома.
Глава 26
Тристан
– Мне нужно твое дерьмо, – сказала Фэй, стоя на моем крыльце, одетая во все черное – черные перчатки и черную шляпу. Был поздний вечер, и я только вернулся с работы из магазина мистера Хэнсона.
Я выгнул бровь.
– Что?
– Ну, я не о твоем дерьме, а о собачьем!
Я потер шею, глядя на нее с недоумением.
– Прости, но ты сказала это так, будто в этом есть здравый смысл.
Она вздохнула, прикоснувшись ладонью к своему лицу.
– Послушай. Обычно я хожу к Лиз с моими вопросами, но сейчас, я знаю, она укладывает Эмму и занимается взрослыми делами и разными глупостями типа этого. Поэтому я подумала, почему бы не достучаться до ее бойфренда, это и ему на пользу.
– Польза тебе от моего дерьма?
Она кивнула:
– Да.
– Я хочу знать, что ты с этим будешь делать?
– Хм… ну сегодня у меня спа-вечер «сделай сам». Собачье дерьмо работает фантастически и омолаживает мое лицо, – сказала она. Мой пристальный взгляд заставил ее усмехнуться. – Чувак. Я положу говно в коричневый бумажный мешок и сожгу на крыльце моего босса.
Еще один пустой взгляд от меня.
– Если ты не хочешь говорить правду, чудесно.
Она полезла в задний карман и вытащила коричневый бумажный пакет.
– Нет. Я серьезно.
– Как много времени это займет? – спросила она, когда мы в четвертый раз обошли район с Зевсом на поводке.
– Эй, тебе вообще повезло, что Зевс принял от тебя корм. Он обычно относится очень избирательно к кандидатам, которым готов пожертвовать свои какашки.
Мы сделали еще несколько кругов, Фэй сообщила мне свое мнение практически обо всем.
– Пс, я считаю глупостью называть эту маленькую задницу Зевсом.
Я улыбнулся.
– Мой сын Чарли назвал его. Мы читали «Перси Джексон и похититель молний»,[14] Чарли был просто влюблен во всех греческих богов. После прочтения мы потратили месяцы на изучение богов, он влюбился в имя Зевс, но затем он влюбился в собаку среднего размера из приюта, которой точно не подходила кличка такого огромного бога. Я помню, как он сказал: папа, размер не имеет значения. Он все-таки Зевс.
