Лиз Тренау - Шелковые узы
На сей раз у Анны пропал дар речи. Оказывается, Уильям рисковал репутацией отца, его делом и судьбой семьи лишь для того, чтобы удовлетворять свои низменные желания? Теперь она поняла, почему он выглядел таким больным в последние несколько дней. У них действительно были большие неприятности.
– Разве у тебя нет друзей, которые могли бы дать взаймы? – Уильям ей все равно не нравился, и она никогда бы не попустительствовала его ужасной привычке, но Анна не могла не сочувствовать его положению. – А нельзя ли тебе выплачивать долг постепенно, по несколько фунтов в неделю?
Уильям грустно усмехнулся.
– Что может случиться, если ты не заплатишь?
– Меня изобьют, возможно, до смерти. По крайней мере, так они сказали.
– Дядя же заметит, если деньги исчезнут?
– Я могу все объяснить бухгалтерскими издержками, пока не отдам долг.
– Ты же не собираешься снова играть, чтобы погасить его? Скажи, что ты этого не сделаешь.
– Возможно, я идиот, но урок этот выучил. Поверь мне, – ответил он, посмотрев Анне прямо в глаза. – Нет, я буду платить понемногу каждую неделю, и никто ничего не узнает.
Анна не хотела знать, что он имел в виду под «бухгалтерскими издержками». Также ей не хотелось покрывать его, но она понимала: возможно, это был его единственный шанс избежать избиения. Девушка вздрогнула при такой мысли.
– Анна, ты никому об этом не расскажешь? Я могу тебе доверять?
– Я никому ничего не расскажу, но у меня есть два условия. Во-первых, ты не обмолвишься о том, что видел меня сегодня здесь, и, во-вторых, поможешь мне с тем, зачем я здесь.
– И что ты хочешь делать?
Понизив голос, девушка ответила:
– Я хочу узнать все о моделях для шелковых изделий.
– Позволь спросить, зачем тебе это.
– Я не могу тебе рассказать, – ответила она. – Скажу лишь одно: мне нравится рисовать, и теперь, когда я живу в мире, полном шелка, эта тема подогрела мой интерес.
Лицо Уильяма уже не было таким бледным. Он слабо улыбнулся, с уважением взглянув на нее.
– Ты хочешь посмотреть на модели сейчас?
– Почему бы и нет? Я не сплю, и тут никого.
– Хорошо, – ответил кузен.
Уильям двигался быстро. Он зажег еще три свечи и снял с полок несколько каталогов. Следующий час он рассказывал все, что ему было известно о шелке. Он показал ей, что на каждом развороте каталога размещен экземпляр готовой модели: раскрашенная графленая бумага и образец завершенной ткани, а также письменные инструкции относительно цвета, пряжи и модели.
– Прежде всего, оригинальный образец передается на эти маленькие квадратики, и все они раскрашиваются согласно модели, которая будет создаваться после каждого движения основных нитей. Это те нити, что идут поперек, – пояснил Уильям.
Он описал, как тип материи определяет число и пропорцию основных и поперечных нитей – например, у атласа больше основных нитей, чем у тафты, – и сказал, что для каждого цвета требуется отдельный челнок.
– Итак, чем больше у тебя цветов, тем сложнее задача и дороже конечный продукт, – подытожил Уильям. – Образец не может быть шире чесальщика, ширины станка, и должен составлять от девятнадцати до двадцати одного дюйма. Не должно быть никаких зазоров, – добавил он, – так легче ткать, не будет искажения.
– Столько всего надо запомнить, – вздохнула Анна. – Мне понадобится целая жизнь, чтобы все это изучить.
– Многие лучшие модельеры являются также ткачами, – заметил Уильям. – На эту тему есть книги. Я постараюсь достать тебе такую.
Он продолжил рассказывать о композиции: насколько важно делать как можно меньше заходов челноком одним цветом, потому что иначе часть ткани может ослабиться. Потом, когда ее начнут использовать, не исключено, что в этом месте образуется разрыв. Он также показал ей, как сложно ткать загиб, учитывая, что у ткача есть нити, которые идут только прямо, поперек или по диагонали, непросто и затушевывать материал, особенно в горизонтальной плоскости.
– Проще тушевать уто́чными нитями, а не основными, – объяснил Уильям, хотя Анна не совсем поняла, что он имеет в виду.
Чем дольше они разговаривали, тем больше Анна убеждалась: ее эскиз будет невозможно передать на шелке.
«Все эти загибы, тушевание, цвета, – подумала она. – Анри понимает, о чем он говорит, или ему придется упростить задачу, чтобы передать рисунок на ткани?»
Уильям закрыл каталог и потянулся.
– На сегодня хватит?
– Спасибо, Уильям, – поблагодарила она.
– Ты не расскажешь… ну, ты поняла?
– Я буду хранить твой секрет, кузен. Но, пожалуйста, постарайся не усугубить ситуацию.
– Даю слово, – ответил он.
* * *На следующее утро, когда Анна сидела в гостиной вместе с тетей Сарой, пытаясь читать и отчаянно борясь со сном, в комнату вошла Бетти, неся в руках письма. Анну удивляли порядки в этом доме. Кроме того, что Бетти готовила, она была их единственной служанкой, выполнявшей также обязанности дворецкого, лакея и камеристки. Между тем создавалось впечатление, что она легко управляется со всеми этими обязанностями и они ее не тяготят.
– Письмо для мистера и миссис Сэдлер и одно для вас, – сказала она, присев в реверансе и протянув серебряный поднос тете Саре. – Желаете еще чаю, мадам?
– Нет, можешь все уносить, спасибо.
Тетя Сара махнула рукой и потянулась за ножом для вскрытия писем, рукоятка которого была сделана из слоновой кости.
Первое письмо, торжественно извлеченное из конверта, оказалось официальным приглашением на ежегодный осенний ужин гильдии торговцев шелком, прием должен был состояться на следующей неделе. Они активно обсуждали это событие, когда были у Хинчлиффов. Сара несколько секунд изучала толстую позолоченную карточку с витиеватой надписью золотистым шрифтом, прежде чем попросить Анну положить ее на каминную полку.
– Нет, не туда, дорогая. В центр, чтобы все видели, – сказала она, тяжело вздохнув, досадуя, что племянница не понимает элементарных вещей.
С той ночи, когда над входной дверью разбили окно, Анна больше не слышала, чтобы в доме кто-то вспоминал о французском шелке. Возможно, приглашение было сигналом о том, что проблема решена. Она очень на это надеялась.
– Мы с твоим дядей займем самое выгодное место за столом, поскольку мистера Сэдлера прочат в бейлифы в следующем году. Его все уважают, и это самая высокая должность в гильдии. – Сара обмахнула лицо конвертом. – Дорогая, я так горжусь этим. Я должна буду прекрасно выглядеть рядом с ним. Необходимо в ближайшее время заказать мисс Шарлотте еще одно платье. – Тетя взяла в руки следующее письмо. – А это письмо от дорогой Августы! – воскликнула она, разворачивая его и читая вслух: – «Теперь, когда мы вернулись из Бата, Чарльз, Сюзанна и я будем рады видеть вас, мисс Сэдлер и мисс Баттерфилд, завтра днем у нас». Как чудесно, – тетя Сара улыбнулась. – Ты слышала, Анна? Чарльз снова к нам присоединится. Это отличные новости. Должно быть, ты ему очень понравилась.
– Он действительно весьма приятный молодой человек, – сказала Анна, вспоминая мертвенно-бледное лицо и огромный кадык Чарльза.
– Я очень хочу услышать, как они провели время в Бате, – продолжила Сара, – удалось ли им познакомить Сюзанну с какими-нибудь достойными молодыми людьми. Интересно, общались ли они с мистером Гейнсборо по поводу портрета мистера Хинчлиффа? Не терпится узнать. Я даже подумываю нанять его, чтобы он написал портрет твоего дяди в костюме бейлифа.
Анна хорошо знала о репутации мистера Гейнсборо. Он рисовал портреты многих представителей мелкой аристократии, и она сомневалась, что тетя знала, сколько мастер берет за свою работу. Но подобная возможность заинтриговала Анну. Шанс познакомиться с известным художником или даже смотреть, как он работает, очень не хотелось упускать. Она видела репродукции его картин в журналах, и, хотя портреты ее не интересовали, изображение природы на заднем фоне, особенно деревьев и неба, было превосходным.
Сара продолжила читать письмо:
– «Я вспомнила интерес, который мисс Баттерфилд проявила к вопросам ботаники, и договорилась с мистером Эретом, что он посетит нас в то же время. Мы очень надеемся на хорошую погоду, ведь тогда мы все вместе сможем посмотреть на сад мистера Хинчлиффа». Чудесно! Я уверена, нам всем это очень понравится, – с сомнением в голосе заметила Сара.
Сердце Анны забилось быстрее от радости. Это же Георг Эрет, один из самых известных мастеров ботанической иллюстрации! И она сможет познакомиться с ним завтра. Анна с нетерпением ждала этой встречи.
* * *На следующий день небо затянуло тучами и начал моросить мелкий дождь. Анна провела все утро, глядя на небо в надежде увидеть просвет. Ей было не по себе.
К счастью, когда приехала карета, погода улучшилась, сквозь тонкую вуаль тумана выглянуло солнце. Анна захватила с собой два альбома для рисования разных размеров и набор недавно заточенных карандашей. Даже Лиззи, тараторившая всю дорогу, не смогла испортить девушке настроение.
