Ничего больше - Тодд Анна

Я взглянул на Нору и тихонько прикрыл створки, чтобы дождь и ветер ее не разбудили. Надо было бы приготовить завтрак. Чтобы не шуметь, я решил спуститься в магазин за булочками.

Однако… если я сейчас уйду, то, когда Нора проснется, меня не будет и я не смогу поговорить с ней о вчерашнем. Я хотел извиниться, что так быстро и без всяких объяснений ушел из клуба с Дакотой. Нора не из тех, кто будет ревновать. Я слышал, как, рассуждая о шоу вроде «Холостяка», она утверждала, что была бы сильной соперницей именно потому, что не ревнива. Мне совсем не хотелось, чтобы она кипела от ревности, но мне было неприятно думать, что ей по барабану, что Дакота нечаянно испортила наше свидание и я, как последний придурок, ушел с ней.

С другой стороны, ужасно, если Норе будет в моем присутствии неприятно или неловко, поэтому мне хотелось убедиться, что она не расстроилась. Я надеялся, она поймет, что все это просто недоразумение.

А сам-то я точно знаю, что произошло?

По правде говоря, сомневаюсь, что разобрался в том, что случилось между мной и этими женщинами в последние сутки. Прямо сейчас полжизни отдал бы, чтобы мне, профану, изложили ситуацию на понятном языке. Я плохо разбираюсь в нью-йоркских нюансах ухаживания, хотя не раз слышал, что преимущество должно быть у мужчин.

Я сосредоточенно пялился на ярко-желтую оконную занавеску и пытался разложить все по полочкам. Во-первых, Нора, когда застала меня в душе, трогала мой живот, потом поцеловала меня и пригласила на вечеринку. Во-вторых, я ушел с Дакотой посреди свидания с Норой, и ее подруги стали свидетелями этого. Даже если я не нравлюсь Норе так же сильно, как она мне, это не могло не задеть ее эго. В-третьих, вчера вечером на ее глазах Дакота зашла в мою комнату, и, скорее всего, Нора слышала часть нашего разговора и поняла, что мы были близки.

Вышло чертовски неловко. Я даже не уверен, что нравлюсь Норе, она любит пофлиртовать. Я вздохнул: ничего я ни понимаю в женщинах и в том, что они думают. Неторопливо открыл холодильник и вздрогнул от резкого звяканья двух пивных бутылок на расшатанной полке двери. Придержав крайнюю, чтобы они не гремели, взял с полки открытую два дня назад коробку лапши с арахисовым соусом и курицу не первой свежести.

Повернулся и увидел в кухне сонную Нору со спутанными волосами и тушью вокруг глаз, отчего подскочил от удивления и чуть не выронил продукты. На ее лице появилась ленивая улыбка.

– Ты меня разбудил, – сказала она, закатывая рукава толстовки.

Черные шорты были такими короткими, что, когда Нора повернулась и пошла к холодильнику, я увидел округлости ее ягодиц. Она одернула штанишки, пытаясь прикрыться, но попытка не увенчалась успехом.

Меня это не огорчило.

Когда она открыла холодильник и нагнулась, наполовину обнажив зад, я отвернулся, изо всех сил стараясь сдержаться и не прикоснуться к нему. Для меня были непривычны и этот порыв, и дрожь, терзающая от груди до паха. Нора достала красный гаторейд.

Удивленно подняв бровь, я показал на бутылку пальцем.

Нора улыбнулась и, изобразив серьезность, прикрыла этикетку рукой.

– Я должен сказать тебе две в-вещи, – смущенно покашляв, начал я, но голос сорвался.

Теперь, когда Нора встала, я не боялся шуметь. Тесса, скорее всего, с семи утра уже не спит и просто валяется в постели. Я выбросил коробку с подозрительными остатками еды и снова открыл холодильник. Достал упаковку яиц и пакет молока и положил на стойку.

– А вот и третье, – исправился я. – Хочешь омлет?

Я открыл упаковку и взглянул на Нору. Она оглядела гостиную, как будто кого-то искала, и вопросительно уставилась на меня.

– Она ушла домой, – сказал я.

По крайней мере, я полагал, что домой. Здесь Дакоты нет, и выбор возможен из немногих вариантов. Впрочем, я мало знаю о ее новой жизни и, возможно, о многом даже не подозреваю. Например, она могла прятать в своей гостиной гиппогрифа, и я бы никогда не узнал об этом, потому что я не только не бывал в ее квартире, но даже не видел дома, где та находилась.

– А… – произнесла Нора удивленно. – Вчера вечером… – начала она.

Но я хотел ничего не забыть.

– Подожди, – прервал я ее, подняв руку.

Она улыбнулась и демонстративно прикрыла рот.

– Прежде всего первое. Омлет?

Я залез в ближайший шкаф и одной рукой взял сковородку, а другой рукой включил конфорку. Если честно, это было самое точное и скоординированное движение, сделанное мной за последние сутки.

– Да, спасибо. – Норин голос прозвучал так, словно она еще не встала с постели.

Я с трудом представлял себе, каково это – просыпаться с этой женщиной каждое утро. Ее волосы в беспорядке или, может, собраны на макушке. Ноги гладкие и загорелые, и готов поспорить, что на них нет даже линий загара.

– Хотя я вегетарианка. Так что мне только сыр.

– Немного лука и перца? – предложил я.

Она кивнула и обольстительно улыбнулась.

– Мне кажется, для пошлых намеков рановато.

Мне понравилась ее кухонная шутка. Своим омлетом из двух яиц я бы хвастаться не стал, но он будет неплох, а Норе как кондитеру должны нравиться мужчины, которые могут сами сделать что-нибудь на кухне. По крайней мере, мне так кажется.

Я разбил два яйца о край маленькой миски.

– Теперь второе. – Я скосился, чтобы убедиться, что Нора меня слушает.

Она распустила волосы и взглянула мне в глаза. Густые темные волны рассыпались по ее плечам. Нора встряхнула головой, и мне показалось, что я смотрю рекламу шампуня.

Не получится ли по-дурацки? Не буду ли я похож на парня, который слишком старается?

Я решил промолчать. Сравнение с рекламой шампуня – вряд ли удачный комплимент, а я не хотел давать лишний повод считать, что я наивный дурачок. Чтобы не показаться занудой, я сразу взял быка за рога.

– Я не знал, что вы соседки по квартире, – начал я, – и что Дакота будет в баре. Извини, если мой уход выставил тебя перед подругами в плохом свете. Мне очень хотелось… – В горле пересохло, и я на полуслове закашлялся, но продолжил: —…провести время с тобой. Я не знаю, что именно тебе известно о нас с Дакотой, но…

Нора жестом остановила меня. Я замолчал, плеснул молока в чашку с разбитыми яйцами и снова открыл холодильник. Нора подошла к плите и выключила конфорку. Возможно, неплохая мысль.

Посмотрела в пол и снова перевела взгляд на меня.

– Понимаю, что не знал. И я совершенно не подозревала, что ты тот самый парень, о котором она рассказывала. Она никогда не говорила о тебе ничего такого, что позволило бы мне думать, что вы знакомы. Она даже ни разу не называла тебя по имени.

В интонации, с которой она это сказала, мне послышалось нечто, о чем, как показалось, лучше не спрашивать. Нора уселась за стойку рядом со мной и принялась болтать ногами над деревянными ящиками.

– Я же не сумасшедшая. – Тон был ровным, как бумага, которая лежала под стопкой книг. – Так что не беспокойся, я поняла, что к чему. Все в порядке.

Нора оказалась на удивление чуткой, но ее остекленевший взгляд и выражение лица приводили меня в замешательство. Со скучающим видом она сковыривала лак с ногтей. Разве можно понять, о чем она думает, сдирая черный лак с одного большого пальца другим?

– Мы больше не вместе, – сказал я.

Боль от признаний Дакоты еще обжигала меня, терзала душу.

Нора усмехнулась, оторвав взгляд от своих рук.

– Вместе вы или нет, меня это не касается. – Она равнодушно пожала плечами, как будто я сообщил, что небо голубое.

Я кивнул ей. На горячей сковородке шипели яйца, и сыр почти растаял. Я достал овощи и кусок ветчины из упаковки.

– Мясо, – состроила она брезгливую гримасу. – К тому же на завтрак… Ты умеешь произвести впечатление. Вкуснятина из универсама «Хилширские фермы».

Она рассмеялась, и я понял, что не хочу менять тему разговора. Мне нужно знать, почему она считает, что ее не касаются мои отношения с другими девушками.

Разве вчера вечером мы не ходили вместе в клуб? Первые пять минут, пока не случилось то, что случилось, все было хорошо. К тому же это не обычная ветчина, а нарезка из отдела деликатесов. Не могу не заметить, что я заплатил лишних три доллара за полкило, разница в цене была указана красными чернилами на желтой этикетке.