Закон скорпиона - Боу Эрин
А потом…
Меня поражает молния. Входит мне прямо в мозг. Я вскрикиваю, слышу, как вскрикивает аббат, и…
Мир вокруг чернеет.
Глава 14. Выбор Элиана
– Все, отсоединили.
Голос знакомый, но я в растерянности. Не мо гу вспомнить. Открываю глаза и вижу только окно – то ли люк, то ли круглый иллюминатор, с лезвиями по краю. Сперва был круг, а затем лезвия резко повернулись внутрь, и круг стал меньше, а потом снова больше. Лезвия подрагивали, словно пульсировали, и в этих пульсациях чудилось нечто живое. Наполовину машина, наполовину…
– Отец? – позвала я.
Аббат. Аббат был…
Я услышала его голос, словно в воспоминаниях:
– Дети, боюсь, что у меня плохие новости…
– Грета, возвращайся! – А это голос Зи.
– Грета? – Это Элиан. – Господи, Грего, у нее все в порядке?
– Я не… Минутку! – Это снова был голос, который я не узнала. Грего. Это Грего! – Ага, ясно. Видишь? Да, они отстегиваются.
Краем глаза я уловила какой-то блеск. Когда сетка из магнитов снофиксатора ослабла, от меня словно отодвинули темную тень. И тогда окошко с лезвиями приобрело свой реальный размер. Оно стало махоньким. Отверстие было прямо передо мной, но крохотное, как диафрагма лазера. Диафрагмой оно и было.
Глаза Грего.
Он отодвинулся от меня, поблескивая белыми ресницами над темными шторками, которые пульсировали в том месте, где должна быть радужная оболочка.
– Sveika [13], Грета, – тихо сказал он. – Хорошо, что ты вернулась.
– Что? – Собственный язык во рту показался мне толстым и негнущимся. – Зи?
– Грета… – прошептала она.
Зи приобняла меня и помогла сесть. Комната дрогнула и закружилась у меня перед глазами.
Прямо передо мной расположился аббат. Его лицевой экран ничего не выражал – в буквальном смысле: не было ни одной иконки. Когда он заговорил, показалось, что его голос, который должен выходить изо рта, раздается отовсюду.
– Дети, боюсь, что у меня плохие новости…
– Прекрати, заладил одно и то же! – взвыл Элиан и пнул старого робота по стойке, как раз над тем местом, к которому крепились шесть ног.
Аббат покачнулся, пошарил рукой.
– Дети, боюсь, что… – снова начал он.
На Элиане была другая одежда, не та белая, как положено. По материи перемещались вставки цвета камня, пыли, книг. Они словно размывали очертания тела.
Сфокусироваться, Грета. Я изо всех сил заморгала. На Элиане – хамелеоновая ткань, хамо – ткань с подвижным, постоянно нарушающимся рисунком. Такую носят солдаты. Элиан похож на солдата. Аббат – на мертвого. Его лицо было пустым, как лист бумаги.
– Плохая новость, – произнес он, как зациклившаяся запись. – Объявили войну.
Мертвый, а говорит. А у Грего глаза из лезвий.
Может быть, хотя бы Зи можно доверять? Она настоящая – контуры тела, запах, обнимающая меня сильная рука. Я закрыла глаза и прижалась к ней.
– Зи? Это все на самом деле?
– Ты просыпаешься, – сказала она. – Возвращайся. Это…
Что-то перебило ее: из тени раздался громогласный голос – женский. Я не могла разобрать слов.
Голосу ответил Грего:
– Когда ударил электромагнитный импульс, она была частично заблокирована магнитами снофиксатора. Могло произойти взаимодействие по обратной связи, так что, возможно, есть… повреждения.
Я заметила, как Элиан мотает головой – так энергично, что ложные изображения тянутся за ним, как рога. Ткань хамо будто стирает контуры его тела. «Повреждения». Я прикрыла глаза, пытаясь справиться с мерцающими цветами, с пульсирующей болью.
– Принцесса Грета, – сказал тот же незнакомый женский голос. – Ваше высочество?
Звук моего титула скребет изнутри горло, как острые края ореховых скорлупок. Я чувствую руку Да Ся у себя на спине, тепло ее прижавшегося ко мне бока. Она делает резкий вдох.
– Ваше высочество, посмотрите на меня, пожалуйста.
Несмотря на слово «пожалуйста» и церемонную формую обращения, это приказ. Такое распоряжение мог бы отдать врач. Они привели мне врача? Пожалуй, врач мне нужен.
Я открыла глаза. Зи придерживала меня, тут же стоял Элиан в военной форме, а у Грего подрагивал в руках инженерный мультиинструмент. Книжный шкаф опрокинулся, вывалив наружу книги, как кишки. И школьные надзиратели тут, свалены в кучу, из которой торчат ноги и шарниры.
Зи подтолкнула меня, и я окончательно села. Какая-то фигура, нечто громоздкое и серое, сделала ко мне шаг. Я покосилась на нее. Кажется, это был человек, нечто человеческого облика, хотя в голову приходили звериные ассоциации. Тяжелая медвежья походка, но отработанная точность, как у боевой лошади. Орлиный нос на мягком лице. Седые и жесткие, как грива, волосы коротко подстрижены.
– Кронпринцесса Грета Густафсен Стюарт, – сказала женщина-медведица. – От имени Камберлендского альянса извещаю Панполярную конфедерацию об официальном объявлении войны. Вы принимаете ее?
– Разумеется, – вежливо сказала я.
После чего меня вытошнило на знаменитые туфли Уилмы Арментерос.
Генерал Уилма Арментерос, министр стратегических решений Камберлендского альянса, легендарная наследница легендарного рода и строгая бабушка одного из самых беспокойных заложников обители, опустила недоуменный взгляд на свои туфли.
Потом снова посмотрела на меня. У нее были глаза как у аббата: в серых точках-пикселях.
– Майор Бакл, – отрывисто сказала она кому-то стоящему позади меня. – Выведите этих молодых людей на улицу. На свежем воздухе ее высочеству станет лучше.
Я обернулась и увидела, как стоящая сзади женщина отдала честь:
– Есть, сэр.
– И еще, майор. Распорядитесь, чтобы мне нашли какие-нибудь носки.
Зи и Грего подняли меня под мышки. Я стояла покачиваясь. Кусочки золотого стекла падали у меня с одежды и с волос, как будто я сказочная фея, излучающая сияние. Элиан замешкался. Кажется, он не понял, в какую категорию попадает: тех, кому искать носки, или тех, кому выводить на свежий воздух. Элиан посмотрел на Арментерос. Не знаю, что увидел, но, похоже, яснее не стало. На несколько секунд он застыл, словно на нем по-прежнему сидели пауки. Но когда мы двинулись к выходу, он пошел за нами.
– Дети, – догнал нас голос аббата. – Боюсь, что у меня плохие новости.
– И пришлите ко мне Бёрра, – донесся до меня голос Арментерос, пока не закрылась дверь. – Нужно, чтобы эта железка заговорила.
На улице было великолепно – один из тех первых дней, когда лето, повернув за угол, встречается с осенью. Еще не стало холодно, еще даже не стало прохладно, но в воздухе веяло надеждой, что удушающая жара больше не вернется. День, как свежезаточенный карандаш, обещал множество перспектив. Для начала, на вершине холма стоял невообразимо громадный космический корабль.
Еще вокруг было множество солдат, я никак не могла сообразить почему. Они торчали, как шеренга пугал, расставленных по краю верхней террасы. На участок равнины между солдатами и зданием обители согнали Детей перемирия, и они стояли как цапли, неподвижные и внимательные.
Грего и Да Ся повели меня в другую сторону, вокруг здания, на задний двор обители, мимо сарая и садовых шпалер, к строю вращающихся ветряков и посадочному индуктору. Но наверх мы не пошли. Там стоял корабль в окружении множества жутковатого вида солдат.
Солдат… Мы в состоянии войны. Вот прямо сейчас. Война. Приедет Лебединая Всадница. Она произнесет мое имя и имя Элиана, и…
Снова стала нарастать головная боль, и я покачнулась. Элиан бросился к сараю и перевернул пустую поилку, чтобы было где сесть. Грего и Зи усадили меня.
Какое разорение – весь сад был разгромлен. Свободно бегали козы, шпалера с тыквами валялась на земле. Ряды кукурузы были примяты, словно на них опустилась рука гигантского монстра.
– Тыквы посбивали, – сказала я.
