Ангелочек. Дыхание утренней зари - Дюпюи Мари-Бернадетт

– Не переживайте так, мсье! – категорично заявила Магали. – Женщины в положении часто теряют сознание. Сейчас я смочу Анжелине виски водой, дам понюхать соль, и она очнется. Лучше перенесите-ка ее в диспансер!

Скоро Анжелину уложили на кушетку, предназначенную для пациенток, и подсунули ей под ноги подушку. Молодая женщина была очень бледна и дышала с трудом. Добровольные помощники окружили ее ложе.

Гильем остался сидеть в кабриолете. Его невестка убежала вместе со всеми, и он остался наедине со своим беспокойством. О, как проклинал он свои ставшие бесполезными ноги, из-за которых ему приходилось теперь сидеть и ждать! Он бы дорого дал, лишь бы оказаться сейчас вместе со всеми в диспансере. Истеричный плач ребенка, о котором в панике забыли, отвлек его от мрачных мыслей.

– Не бойся, малыш, – сказал он мальчику. – Твоя крестная скоро проснется. Она заболела, но эта болезнь не опасная.

Анри зарыдал еще горше. Встревоженная овчарка подошла и лизнула его, утешая. Из дома вышла Клеманс и сразу занялась ребенком.

– Не надо плакать, мой хороший! – прошептала она, поглаживая мальчика по голове. – Давай вместе с тобой погладим лошадку! А еще можно нарвать ей травы и одуванчиков. Хочешь? Она очень любит одуванчики!

Вскоре мальчик перестал плакать. Клеманс помогла ему высморкаться, ласково потрепала по волосам… и тут ее осенила догадка.

«Они с Бастьеном удивительно похожи, только этот мальчик немного старше. Какая у них может быть разница? Год? Два? Трудно сказать. Но линия роста волос, рисунок бровей, нос… Можно подумать, что они братья…»

Она подняла голову и встретилась взглядом с Гильемом. Тот моментально потупился, чтобы не выдать себя. Но было уже поздно.

– Этот красивый мальчик – крестник Анжелины? – спросила молодая женщина.

– Да. И приемный сын Жерсанды де Беснак.

– Это – официальная версия, я полагаю, – проговорила она переменившимся от волнения голосом. – Гильем, то, что я предполагаю, – правда?

– Да, Клеманс. И Леоноре она известна.

– Господи, но она только сильнее будет вас за это ненавидеть!

– Совершенно верно. Прошу вас, уедемте!

Глава 5

Постоялый двор в Ториньяне

В доме на улице Мобек, через час

Анжелину усадили у камина. Луиджи разжег жаркий огонь, чтобы она поскорее согрелась. С тех пор как молодая женщина пришла в себя, она все время мерзла, хотя день выдался очень теплый. Розетта сразу закутала ее в шерстяную шаль, но этого оказалось недостаточно.

Уже стоя на пороге, Магали сказала:

– Ты нас напугала, Анжелина! Тебе обязательно нужно показаться доктору. У беременных случаются обмороки, мы обе это знаем. Но на пятом месяце такого рода неприятности – не норма, этого уже не должно случаться.

– Я схожу к доктору Бюффардо, – сказала Анжелина. – Я ему доверяю. Но, думаю, это все из-за усталости.

– Пришло же тебе в голову отправиться в Сантьяго-де-Компостела, будучи беременной! И, заметь, я не спрашиваю, зачем тебе понадобилось это паломничество, хотя любопытство меня гложет.

– Не на все вопросы хочется отвечать, Магали, – вмешался в разговор Луиджи. – Думаю, моей жене пора отдохнуть. А что касается паломничества… Мы только что поженились и вместо свадебного путешествия решили пройти по дороге Святого Иакова. У каждого из нас есть грехи, которые нуждаются в искуплении.

Черноволосая уроженка Прованса многозначительно усмехнулась. Слова Луиджи навели ее на мысль, что у них с Анжелиной была добрачная связь.

– По правде говоря, мне и не обязательно знать, – со смехом сказала она. – До свидания и еще раз спасибо за прекрасный обед!

Она поцеловала Анжелину в лоб, а маленького Анри – в обе щеки. Перед хозяином дома она остановилась с таким видом, словно рассчитывала получить дружеский поцелуй, однако тот только учтиво поклонился.

– Провожу вас до ворот, их нужно запереть, – просто сказал он.

Прежде чем выйти во двор, Магали раскрыла большой черный зонт, который принесла с собой.

– Идите ко мне, иначе вымокнете! – позвала она Луиджи.

Он отклонил приглашение и быстрым шагом направился к воротам. Молодая женщина невольно посмотрела на то место, где час назад стоял кабриолет Лезажей. Короткий визит этой пары, по всей вероятности очень зажиточной, ее озадачил. Но, справедливо рассудив, что расспрашивать Луиджи невежливо, да и бесполезно, она попыталась схитрить:

– Мне показалось, что Анжелине стало дурно потому, что приехала эта пара в коляске. Я чувствую такие вещи…

– Может быть, вы правы, а может – нет, милая дама! Я желаю вам благополучно добраться до дома, и, если хотите помочь моей супруге поскорее поправиться, направьте к ней пациентку. Она места себе не находит, боится, что все будущие матери в городе про нее забыли.

– Так вы думаете, поэтому ей худо? – наигранно удивилась Магали, складывая губки сердечком. – В таком случае, мсье, я постараюсь ей помочь.

– Называйте меня Луиджи.

– Хорошо, Луиджи. Заботьтесь как следует о своей женушке!

– Не премину воспользоваться вашим советом!

Розетта наблюдала за этой сценой, прижавшись носом к стеклу. Слов она, конечно же, слышать не могла, но как Магали играла бедрами и гримасничала, от нее не укрылось.

– Мне не нравится эта женщина, Энджи, – заявила она. – Держись от нее подальше.

– От Магали? Розетта, ее заигрывания Луиджи только забавляют. Можешь об этом забыть. Давай лучше думать о приятном!

И они обменялись взглядами, исполненными нежности.

Такая же нежность читалась во взгляде золотисто-зеленых глаз Гильема, находившегося на расстоянии четырех километров от улицы Мобек. Он остановил кабриолет возле ограды, в нескольких шагах от ворот. Вытянув вперед руки, словно держал ими вожжи, он думал об Анри, вспоминал его звонкий голосок, его смех и радость.

Невестка задумчиво наблюдала за ним. Откидной верх пришлось поднять, потому что начался сильный дождь.

– Гильем, почему вы не признались во всем до того, как мы приехали на улицу Мобек? – спросила Клеманс негромко. – Вы ведь не стали отрицать, когда я спросила. Было бы лучше, если бы я знала заранее.

– Я рассчитывал все вам рассказать на обратном пути. Получилось по-другому, но что толку об этом говорить? Мне жаль, что с Анжелиной случился обморок. Наверняка это оттого, что она впервые увидела меня рядом с мальчиком. Она производит впечатление решительной женщины, но на самом деле очень чувствительная и ранимая. Надеюсь, Жозеф де Беснак сумеет ее защитить.

– Ангелы небесные, как вы ее любите! С некоторых пор вы поднялись над примитивной страстью, когда человеком движет лишь жажда обладания, и ваше желание не дать в обиду любимое существо… Что ж, я считаю, это чувство чище и драгоценнее, чем плотская любовь.

– Если бы у меня были ноги, я бы сделал все, чтобы отнять ее у мужа, поэтому не стоит меня переоценивать.

Клеманс вздохнула. Ей было о чем поразмышлять. Ее совершенно не касается, кто настоящий отец маленького Анри де Беснака. Скандала удалось избежать, дитя получило статус законного. «И не о чем тут больше думать!» – сказал бы ее многоуважаемый свекор. Но теперь она понимала причины поведения Анжелины три года назад, а именно почему она так ненавидела Гильема, была глубоко обижена на него.

«Конечно же, ей было очень больно, когда ее любовник вернулся с Реюньона с беременной женой и ребенком, – думала она. – Счастье, что Провидение послало ей Жозефа де Беснака. В этом человеке чувствуется смелость, дерзость и… буйная фантазия. И он любит Анжелину всей душой».

Гильем пустил лошадь шагом. Они въехали в парк через открытые ворота.

– Проклятье! Судья Пенсон в доме! Этот стервятник не пропускает ни одного воскресенья! Приехал петь серенады Леоноре, на меня же ему совершенно наплевать. Я мог бы попросить развод… Что вы об этом скажете, Клеманс?

– Детей отдадут на воспитание матери, поскольку ваша подвижность ограничена. А ваша супруга достаточно ловка, чтобы отнять их у вас навсегда, особенно если ей станет помогать следственный судья.