Шелк аравийской ночи - Фосселер Николь

– Я готов оказаться у вашей двери сегодня же вечером. Ей нужно только выйти за порог. Если не придет, я тотчас отправляюсь в Уолмер.

Джонатан опять посмотрел в окно, наблюдая, как по зонтам прохожих стекают струи дождя и колеса экипажей поднимают фонтаны брызг. Наконец он вновь повернулся к Ральфу:

– Дай подумать. Хотя бы до завтра.

– Да я совсем не хочу гулять! Сад весь мокрый и… ну куда ты меня тащишь? – ворчала Майя на следующий день, вцепившись в дверную ручку, а Джонатан упорно тянул ее выйти из дому.

– Подыши свежим воздухом, затворница, дождь кончился, и солнце светит уже целый час!

Пробормотав что-то нечленораздельное, Майя сдалась, позволив брату вытащить себя на гравийную дорожку, где он взял ее под руку и ласково похлопал по ладони.

– Вот и молодец, всегда слушайся дядю доктора!

– Хвастун, – буркнула Майя, но не смогла сдержаться – уголки ее рта дрогнули. Под ногами хрустел гравий, а наверху ликовали, что кончился дождь, дрозды и скворцы. Из-за влажной погоды быстро проросла трава, искрясь в бесчисленных каплях прошедшего ливня, а ветви деревьев и кустарников покрылись свежей зеленью. Майя невольно закрыла глаза и глубоко вздохнула, ощутив аромат влажной земли, свежей зелени и чистого воздуха, наслаждаясь теплом солнечных лучей на коже.

– Майя.

Она остановилась. Джонатан, помедлив, повернулся и вопросительно посмотрел на нее. Затем отвел глаза. Его взгляд блуждал по саду за ее плечами, он несколько раз пытался заговорить, но не находил нужных слов. Она молчала.

– Представь, – Джонатан нерешительно прокашлялся, – представь, что там, – он указал на кованые железные ворота на Блэкхолл-роад и скороговоркой закончил мысль, – сегодня ночью остановится экипаж, а в нем будет сидеть Ральф, готовый забрать тебя с собой. Что бы ты стала делать?

Майя наморщила лоб. Что за сумасбродные разговоры? Он для этого чуть ли не силой вытащил ее погулять? И тут она догадалась.

– Он здесь? В Оксфорде?

Брат кивнул.

– Со вчерашнего дня. Направляется в Кент, где поступит в тот же полк, что и я.

Майю захлестнула лавина чувств, по лицу пробежали поочередно – надежда, радость, тоска…

Джонатан не торопил ее с ответом. Он утвердился в решении, которое мучительно принял в ранний рассветный час, прежде чем отправиться утром в «Энджел» и разыскать Ральфа.

– Сегодня ночью он будет ждать тебя за воротами, Майя, – спокойно проговорил Джонатан. – Он дал мне слово чести, что немедленно повезет тебя за пределы Англии, на границу, в Шотландию, где вы сразу сможете обвенчаться – если ты захочешь поехать.

Глубокий вздох:

– Хочу ли?!

– Ладно, слушай внимательно: я нашел дорожную сумку. Скоро я ее тебе передам, собери вещи. Много взять не получится, упакуй самое необходимое на несколько дней. С наступлением темноты я пронесу сумку к стене, она будет готова к приезду Ральфа.

Майя посмотрела на дом, потом на их с Джонатаном сцепленные руки.

– Что скажут мать с отцом, когда узнают, что ты помог мне?

– Ну, в худшем случае лишат меня наследства, – с ухмылкой ответил Джонатан и погладил ее по щеке. – Не узнают. Во всяком случае, я не собираюсь им об этом рассказывать. Только оставь на секретере записку, что ты уехала с Ральфом, чтобы они поменьше волновались.

Она кивнула, и он заключил ее в объятья.

– Кроме того, послезавтра я тоже уезжаю. Пока я буду на войне, волнение поуляжется.

Майя медленно высвободилась из его рук и серьезно на него посмотрела.

– А как же вы с Эмми?

Ее побег поставит черное пятно на репутации семьи, и Майя это осознавала. На чаепитиях матери за веерами сплетниц порой проскальзывали и такие истории.

Джонатан улыбнулся, пальцем убрав с ее лба выбившуюся прядь.

– Не беспокойся. Эмми обещала, что будет меня ждать, а мистер Саймондс вряд ли невзлюбит меня из-за легкомысленной сестрицы.

Его улыбка исчезла, и он внимательно вгляделся в ее лицо, будто хотел запомнить каждую деталь.

– Главное сейчас – чтобы ты наконец была счастлива. Слишком долго ты этого ждала. – Он отпустил ее и галантно предложил руку. – Пойдем, совершим наш обычный круг по саду, чтобы не вызывать подозрений.

Откинув голову, он посмотрел в небо, где собирались свинцово-серые облака, тесня и проглатывая кусочки голубого неба.

– Скоро вон опять пойдет дождь…

– Майя? – Джеральд Гринвуд удивленно поднял голову, когда тихий стук в дверной проем отвлек его от собственных мыслей. Он, как обычно, забыл закрыть дверь и обрек себя на неизбежные утренние сетования Марты, что весь дом пропах дымом от табака его трубки. Он вытащил изо рта эту самую трубку и посмотрел на дочь сквозь очки – с недавних пор они были ему нужны для чтения.

– Можно посидеть с тобой и немного почитать?

– Конечно, детка, конечно! – он махнул трубкой в сторону кушетки и кресел напротив письменного стола, прежде чем снова уткнуться в бумаги и раскрытые книги. – Располагайся, как удобно.

Майя пересекла комнату, взяла наугад книгу с какой-то из полок, что тянулись вдоль стен, зажгла настольную лампу, устроилась на кушетке в уголке и раскрыла книгу на первых страницах. Мыслями она была далека от того, о чем была книга. Напольные часы тем временем с тихим тиканьем отмеряли ее последние часы в Блэкхолле. На красной обивке дивана и кресел сиживало немало студентов, они нетерпеливо ерзали на вечерних дискуссиях с ее отцом и другими преподавателями. Майя обвела пальцем контур пятна на диванной обивке – от чашки какао, которую она пролила здесь еще маленькой девочкой. Этот след никогда окончательно не исчезнет. Майя откинула голову на спинку дивана и посмотрела на отца – как он читает и пишет под светом лампы, задумчиво посасывая трубку и выпуская облака дыма с ароматом перца и ванили. Этот запах был для Майи запахом отца – с самого детства. Ей было больно причинять ему такое горе. То, что он выступил против их с Ральфом женитьбы, больше не играло никакой роли.

Она вздрогнула, когда городские часы пробили наступление нового часа, немедленно получив подтверждение с башни Святого Эгидия. Джеральд Гринвуд положил в пепельницу остывшую трубку, зевнул, потянулся…

– Не засиживайся допоздна, дорогая, – ласково сказал он, наклонился к ней и поцеловал в щеку.

– Не буду, – прошептала Майя, обняла отца и крепко прижалась к нему, с трудом борясь со слезами, что кипели в ее глазах.

Джеральд оторвался и удивленно на нее посмотрел. Сегодня вечером дочь очень переменилась, была особенно мила с прислугой, нежна с матерью, даже обменялась несколькими незначительными фразами с Ангелиной. Он с облегчением положил ей руку под подбородок и погладил большим пальцем по щеке.

– Я рад, что тебе лучше, – пробормотал он и легонько поцеловал ее в лоб. – Спокойной ночи, Майя.

– Спокойной ночи, папа, – отозвалась та.

Она думала, что задохнется – так давил ком в горле, когда отец ушел.

В доме стало тихо. Майя слышала биение своего сердца, значительно опережавшее стрелку напольных часов. Скоро за ней придет Джонатан. Дорожная сумка с ужина стоит в саду, под прикрытием стены. Места в ней мало, но ей нужно всего лишь свежее платье, белье на смену и чулки, ночная рубашка с пеньюаром, щетка для волос, туалетные принадлежности, индийская шаль, письма Ральфа и… все-таки Ричарда, перевязанные шелковой лентой. Живот у Майи беспокойно урчал в предвкушении задуманного. Ей было страшно. Скоро, совсем скоро она окажется рядом с Ральфом, на этот раз навсегда, и они отправятся навстречу новой жизни, полной приключений. Но все же ей было жаль уезжать из Блэкхолла и бросать родной дом.

В дверях появился силуэт, и Майя подняла глаза. Это был Джонатан, он так тихо прокрался вниз, что Майя не услышала его шагов. Глубоко вздохнув, она встала, взяла лампу и последовала за ним по ночному Блэкхоллу, который теперь перестанет быть ее домом.

Она поспешно надела принесенную Джонатаном накидку и поглубже спряталась в капюшон, прошмыгнув на улицу через садовые ворота. Лил дождь, потоки воды с шумом падали на гравий и газон, бурлили, наполняя появившиеся под водосточными желобами лужи. Лампа, которую Джонатан прикрывал рукой, почти не давала света в сыром мраке, и путь к воротам показался ей бесконечно долгим.