Скандал в шелках - Чейз Лоретта

Номер Софи оказался маленьким, но чистым, а горничная была очень рада ей угодить.

О людях обычно судили по внешности. И следовательно, имея прекрасный выговор и дорогую одежду, Софи вправе была ожидать хорошего отношения к себе. Но даже грубые манеры могли остаться незамеченными, если чаевые достаточно приличные. А она, Софи, была не только хорошо одета, но и щедра. Впрочем, она никогда не была скупой. А сейчас ей требовался ужин, ванна и огонь в камине, и она была счастлива заплатить за все это. Поэтому получила все без проволочек, несмотря на поздний час и поток бежавших от грозы путников.

Но как выяснилось, Софи настолько волновалась за леди Клару, что почти не притронулась к еде. Поскольку же она всегда спала очень мало, то даже не попыталась сразу лечь в постель, а решила сначала принять ванну. Ванна ее успокоит. И конечно, она почувствует себя лучше, когда смоет с волос мерзкую яичную смесь. Софи захватила с собой свое любимое мыло — с запахом лаванды и розмарина. Ванна оказалась очень маленькой, но Софи мылась и в худших условиях. Конечно, было нелегко промыть волосы без посторонней помощи, но ей удалось.

И в результате, благодаря ванне и чудесному аромату мыла, а также бокалу вина, Софи немного успокоилась. После чего надела ночную сорочку, завернулась в пеньюар, налила себе еще бокал вина и села у огня, чтобы просушить волосы.

За окном по-прежнему лил дождь, но сейчас стук капель уже не досаждал. Она всегда любила шум дождя, и в эти минуты вспоминала дождливые дни в Париже… А потом ей вдруг вспомнился дождь с туманом на прошлой неделе, когда она шла по Сент-Джеймс-стрит, чтобы выманить лорда Лонгмора из клуба. Делая вид, будто смотрит в другую сторону, она наблюдала, как он переходил улицу, направляясь к ней… Такие длинные ноги в идеально сшитых брюках… И широкие обтянутые фраком плечи, а также белоснежный галстук, завязанный с элегантной простотой под волевым подбородком. Двигался же он с грацией мужчины, сознававшего свою привлекательность и абсолютно в себе уверенного. Какое странное сочетание — полу-денди, полу-разбойник. Хотела бы она быть его портным, чтобы одеть его во что-то более облегающее…

— Хм… что это горит? — пробормотала Софи с удивлением.

Лонгмор пытался не думать о сестре, оставшейся одной в такую бурю.

— К тому же она не одна, — твердил он себе. — И не настолько она глупа. А если и глупа, Дейвис ничего такого не допустит.

Увы, где бы ни находилась сейчас Клара, вряд ли он скоро ее догонит. И вряд ли сможет защитить.

Хотя воображение рисовало ужасные сцены — сестра в лапах злодеев, — он все же прислушивался к происходившему в соседней комнате. И даже уловил приглушенные голоса, когда Софи разговаривала с горничной. А потом раздался топот ног, грохот чего-то тяжелого и плеск воды. Она принимала ванну! Куда более приятная сцена, чем образ попавшей в беду сестры.

Граф сказал себе, что беспокоиться о Кларе бесполезно. Он все равно не мог ей помочь и только зря разнервничается. А ведь он еще не успел прийти в себя после поездки в бурю…

Лонгмор велел принести еще бутылку вина, отдал сюртук слуге и велел высушить его и почистить. Поскольку же брюки все еще были влажными, он сел у огня и задумался.

Что ж, Клара, конечно, не в себе… Но она наверняка нашла убежище. И скорее всего остановилась в респектабельной гостинице, потому что Дейвис не позволит ей зайти в другую. К счастью, вдоль портсмутской дороги имелось множество респектабельных гостиниц.

Вино и оптимистичные мысли успокоили Гарри настолько, что он даже задремал. И поставил ногу на каминную решетку…

Внезапно раздался пронзительный вопль Софи, и Лонгмор, вскочив, ринулся к двери, разделявшей их комнаты. Дверь оказалась запертой, и он, отступив, с силой ударил в нее ногой. Дверь с грохотом распахнулась.

Софи, постанывая, бегала по комнате, пытаясь стащить с себя пеньюар, от подола которого поднимался дым. Гарри подбежал к девушке, одним рывком разорвал завязки, стащил пеньюар и бросил в ванну.

— Горю! — вскрикнула Софи.

— Как это вы?.. — пробормотал граф. Не дожидаясь ответа, он стал со всех сторон осматривать девушку. К счастью, ожогов не было — он не заметил ничего, кроме дыр и подпалин на подоле сорочки. — Черт побери, чем вы тут занимались?

Граф повернул Софи лицом к себе. Хотя сорочка была отделана множеством воланов, она все же была совершенно прозрачной. Тончайший муслин… через который просвечивало обнаженное тело…

Гарри замер. Мозг его словно заволокло туманом. Но он тут же встряхнулся. Для этого сейчас не было времени.

«Почему нет времени?» — спросил внутренний голос.

Граф проигнорировал провокационный вопрос и проворчал:

— Вы пьяны? Упали в огонь?

Кто-то колотил в дверь со стороны коридора.

— Мадам! Мадам! — кричали из-за двери.

Она подбежала к своим вещам и стала в них рыться. Лонгмор же, скрипя зубами, приоткрыл дверь. За ней оказался гостиничный слуга.

— Какого дьявола вам здесь нужно?

— Сэр… ваша милость… прошу прощения… но кто-то кричал, а один из гостей ощутил запах дыма.

Софи поспешно накинула на плечи шаль.

— Да, я вскрикнула. Показалось, что увидела летучую мышь.

— Летучая мышь, мадам? Но дым… — Слуга принюхался. — Здесь точно пахнет дымом. — Он попытался заглянуть в комнату, но Лонгмор стал на пороге и сквозь зубы процедил:

— Это и была летучая мышь. Я поймал ее и бросил в огонь. Хотите попробовать? Но боюсь, она плохо прожарилась. Не желаете? Тогда проваливайте.

Граф захлопнул дверь перед носом слуги и повернулся к Софи, уже успевшей прикрыть шалью самые соблазнительные местечки. Сначала Гарри пытался понять, не обожглась ли она. Потом обнаружил, насколько прозрачна ее ночная рубашка. А сейчас, наконец, заметил струившиеся по плечам и по груди влажные волосы. Длинные и густые. Там, где пряди успели просохнуть, они превратились из светло-каштановых в золотистые. И стали завиваться. Сами! Его дыхание участилось, а некая часть тела мгновенно оживилась.

— Черт побери, что здесь произошло? — пробурчал граф. Заметив бутылку вина на маленьком столике у камина, спросил: — Столько вы успели выпить?

— Я не пьяна! — заявила Софи. — Просто… была слишком взволнована и не могла заснуть. Поэтому приняла ванну.

— Знаю, — кивнул Лонгмор.

Глаза Софи широко раскрылись, и граф добавил:

— Я бы подглядывал в замочную скважину, но это не слишком хорошая мысль. Таким способом можно увидеть только небольшую часть комнаты. Поэтому я обсыхал у огня — очень не хотелось покидать тепло и бутылку только ради того, чтобы сидеть на корточках у двери и почти ничего не увидеть.

Софи глянула сначала на смежную дверь, затем на ванну и только потом на графа.

— А может, все-таки стоило бы побеспокоиться и подойти к замочной скважине?

Гарри пожал плечами.

— Не знаю… И не знаю, каким образом вы, не успев обсохнуть, тут же загорелись.

— Я не только искупалась, но и вымыла голову, чтобы избавиться от яичной смеси, — сообщила Софи. — От меня уже дурно пахло. Я была уверена, что если положу голову на подушку, то мерзкие насекомые со всей округи сбегутся полакомиться яичком.

Граф снова пожал плечами.

— Ну, все было не так уж плохо…

— Вы так говорите, потому что не ваша голова была вымазана этой гадостью. — Софи поморщилась. — Итак, я помыла волосы, а потом следовало просушить их у огня, верно? Но я, должно быть, задремала… Когда же проснулась… пеньюар горел. Наверное, во сне я сползла с кресла и очутилась слишком близко к огню, поэтому искра упала на подол. А потом я не смогла развязать эти дурацкие ленты и… — Софи вздохнула и заморгала. Снова вздохнув, добавила: — Спасибо, что спасли меня. И простите, что п-причинила столько б-беспокойства…

— Что же, это было волнующе, — заверил граф.

— Мне не хочется быть волнующей таким об-бразом, — пробормотала девушка.

— О Господи, не собираетесь же вы заплакать? — встревожился Лонгмор. — Надеюсь, вы не расстроились из-за того, что я испортил пеньюар.