Сьюзен Филлипс - Только представьте…
– Ну разумеется, дорогой генерал. Больше ни слова. Я понимаю. Идите. А я посижу здесь и съем еще немного этого восхитительного имбирного кекса. Ах, мне не приходилось…
– Вы истинная патриотка, мадам, – заметил Кейн и, отодвинув стул, показал на дверь: – В библиотеку, Катарина Луиза!
– Я… э-э…
– Сейчас же!
– Поспеши, дорогая. Генерал – человек занятой. У него много дел.
– А будет еще больше, – подчеркнул Кейн.
Кит поднялась и проплыла мимо него. Прекрасно. Давно пора дать бой.
Библиотека «Райзен глори» осталась почти такой же, какой была много лет назад. Удобные стулья с продавленными кожаными сиденьями стояли по углам старого стола красного дерева.
Эта комната всегда была ее любимой, и Кит сразу возненавидела незнакомый хьюмидор, стоявший на столе, как и армейский «кольт», лежавший рядом в деревянной коробке. Но больше всего ее возмутил портрет Авраама Линкольна, висевший над камином на месте «Казни Иоанна Крестителя» – картины, которая была там, сколько она себя помнила.
Кейн уселся, положив ноги на столешницу. Поза была откровенно наглой, но Кит не позволила ему увидеть, как это ее раздражает. Днем, когда она была под вуалью, он обращался с ней как с женщиной. Теперь же по-прежнему видит в ней помощника конюха. Ничего, скоро поймет, что не так легко отринуть прошедшие годы.
– Я велел тебе оставаться в Нью-Йорке, – начал он.
– Именно велел, – буркнула она, делая вид, что рассматривает комнату. – Кстати, портрет мистера Линкольна здесь не на месте. Он оскорбляет память о моем отце.
– Судя по тому, что я слышал, твой отец сам ухитрился оскорбить память о себе.
– Верно. Но все же он мой отец и погиб смертью храбрых.
– В смерти нет ничего храброго, – бросил Кейн. Лицо его словно вмиг осунулось. – Итак, почему ты ослушалась моего приказа и уехала из Нью-Йорка?
– Потому что твои приказы были неразумны.
– Я не обязан объяснять свои мотивы.
– Это ты так думаешь. Я выполнила наш уговор, – выпалила Кит.
– Разве? В условия входило примерное поведение, – возразил он.
– Я окончила академию.
– Меня волнуют отнюдь не твои успехи в академии. – Не снимая ног со стола, он подался вперед, вынул из ящика конверт и швырнул на столешницу. – Весьма интересное чтение, хотя я не показывал бы это человеку, легко впадающему в истерику.
Кит подняла письмо, развернула и задохнулась при виде подписи: Гамильтон Вудуард.
Мистер Кейн!
Считаю своей печальной обязанностью сообщить, что на прошлую Пасху, будучи гостьей в моем доме, ваша подопечная вела себя столь шокирующим образом, что я с трудом нахожу слова для ее поступка. Вечером, во время нашего ежегодного бала, Катарина Луиза пыталась бесстыдно соблазнить одного из моих партнеров. К счастью, я вовремя вмешался. Бедняга был потрясен. Он человек женатый, отец семейства, известный своими добрыми делами и благотворительностью. Ее разнузданное поведение заставляет опасаться, что она может быть поражена модной болезнью – нимфоманией…
Кит смяла бумагу и бросила на стол. Она понятия не имела, что такое нимфомания, но звучало это ужасно.
– Тут все ложь, от первого до последнего слова. Ты не можешь этому верить.
– У меня не сложилось определенного мнения. Поэтому я решил поговорить с тобой, когда приеду в Нью-Йорк в конце лета. Именно по этой причине я и просил тебя пока остаться в городе.
– У нас договор. Ты не имеешь права отступать от него только потому, что Гамильтон Вудуард осел.
– Осел?
– Именно, – подтвердила она, ощущая, как горят щеки.
– Хочешь сказать, что не имеешь привычки предлагать свою благосклонность?
– Хочу.
Его взгляд остановился на ее губах, вынуждая снова вспомнить о том, что было между ними всего несколько часов назад.
– Если письмо действительно лжет, – спокойно заметил он, – почему ты без всякого сопротивления упала в мои объятия? Чем ты объяснишь это? Или таковы твои представления о приличном поведении?
Как тут обороняться? Чем оправдать порыв, которого она сама не понимала? И знала лишь одно: нападение – лучший способ защиты. Поэтому и ринулась в атаку.
– Может, объясняться следует тебе? Или ты всегда набрасываешься на молодых женщин, которые приходят в твой дом?
– Набрасываюсь?
– Считай, что тебе повезло: я слишком устала и не сразу сообразила, в чем дело, – заявила она с самым надменным видом, какой только могла принять. – Иначе ты долго не смог бы разогнуться. Совсем как приятель мистера Вудуарда. Уж поверь, мой кулак познакомился бы с твоим брюхом.
Кейн поспешно спустил ноги на ковер.
– Ясно…
Он ей не верит?
– Странно, что тебя так заботит мое поведение, хотя свое собственное, по-видимому, вполне удовлетворяет, – прошипела она. – Забыл старую пословицу о соринке в чужом глазу?
– Это далеко не одно и то же. Ты женщина.
– Ах вот оно что! И в этом вся разница?
Кейн раздраженно поморщился:
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Тебе виднее. Как скажешь.
– Вот я и говорю, что ты немедленно едешь обратно в Нью-Йорк.
– А я говорю, что остаюсь!
– Не тебе решать!
К сожалению, это было чистой правдой, которую Кит боялась признать. Приходилось обороняться всеми средствами.
– Ты ведь хочешь сбыть меня с рук, верно? И отделаться от этого дурацкого опекунства?
– Больше, чем ты себе представляешь! – завопил Кейн.
– В таком случае позволь мне жить в «Райзен глори».
– Прости, не вижу связи.
Кит попыталась говорить спокойно и рассудительно:
– Видишь ли, есть несколько джентльменов, которые не прочь на мне жениться. Я прошу всего несколько недель, чтобы решить, кого лучше выбрать.
Лицо Кейна потемнело.
– Решишь в Нью-Йорке.
– Но как мне это удастся? Пойми, все три года я словно кружилась в водовороте и окончательно сбита с толку, а ведь придется принять самое важное в жизни решение. Нужно как следует поразмыслить, а это возможно только в знакомом окружении. Иначе я совсем запутаюсь.
Объяснение получилось не слишком убедительным, но она сдобрила его щепоткой чистосердечия и даже заморгала, изображая навернувшиеся слезы. Но на Кейна, похоже, это не подействовало, поскольку он стал еще мрачнее и, шагнув к камину, неприветливо буркнул:
– Никак не вижу тебя в роли преданной жены.
Тут Кит была полностью с ним согласна, но все же почему-то обиделась.
– Интересно почему?
Она вызвала в памяти образ Лилит Шелтон, любившей распространяться насчет мужчин и брака. Уж тут ей не было равных. Она наставляла, поучала, советовала. В такие минуты вокруг собиралось немало почитательниц, слушавших ее проповеди с раскрытыми ртами.
– Но ведь замужество – именно то, к чему стремится любая женщина, не так ли? – начала Кит с тем идиотски-напыщенным видом, какой неизменно делался у бывшей одноклассницы в подобных случаях. – Муж заботится о ней, покупает модные платья, а на день рождения дарит драгоценности. Чего еще желать от жизни?
Серые глаза словно подернулись корочкой льда.
– Три года назад помощник конюха, хоть и немало досаждал мне, все же был храбрым и трудолюбивым. Прежняя Кит Уэстон не продалась бы за одежду и драгоценности.
– Тогда никакие опекуны не ссылали ее в пансион, специализирующийся на превращении молодых девушек в будущих примерных жен.
Что же, не в бровь, а в глаз. Кейн небрежно пожал плечами и прислонился к каминной полке.
– Но все это в прошлом.
– Прошлое превратило меня в то, кем я стала сейчас, – с глубоким вздохом парировала девушка. – Я намереваюсь выйти замуж, но не хочу ошибиться. Повторяю: мне нужно время на размышления, и это время я буду жить здесь.
Кейн чуть прищурился.
– Эти молодые люди… – Он вдруг охрип. Голос ему не повиновался, поэтому речь получалась сдавленной. – Ты целовала их так, как меня?
Потребовалась вся сила воли, чтобы не отвести взгляд.
– Я просто устала. А они в отличие от тебя… слишком хорошо воспитаны, чтобы навязывать мне такие знаки внимания.
– Значит, они дураки.
Интересно, что он хочет этим сказать?
Кейн отошел от камина.
– Так и быть. У тебя ровно один месяц. Если ты к тому времени не будешь помолвлена, значит, возвращаешься в Нью-Йорк, а там посмотрим. И еще одно… – Он многозначительно кивнул в сторону двери. – Эта ненормальная должна убраться отсюда. Пусть отдохнет день-другой, а потом посадишь ее на поезд. Я возмещу ей убытки.
– Нет! Я не могу!
– Можешь, – отмахнулся Кейн.
– Но я ей обещала, – настаивала Кит.
– И зря.
У него такой неумолимый вид! Как убедить его? Какие доводы привести?
– Но мне нельзя жить здесь без компаньонки.
– По-моему, заботиться о приличиях немного поздно, не находишь?
– Тебе – возможно, но не мне!
– Какая из нее компаньонка? Стоит соседям перекинуться с ней двумя словами, сразу станет ясно, что у нее не все дома, – пренебрежительно фыркнул Кейн.
