Ничего больше - Тодд Анна

Забытым движением нежно приподнял пальцами упрямый подбородок и заглянул в глаза. Но она не смотрела на меня.

– Мы должны об этом поговорить, – шепнул я, пытаясь преодолеть отчуждение.

Дакота перевела дыхание и изо всех сил старалась не встретиться со мной взглядом. Я наклонился к ее лицу. Она отвела взгляд, но я решил не сдаваться и все-таки заставить ее выслушать меня.

– Я встретился с Норой, когда летал в Вашингтон, – начал я.

– В Вашингтон? Ты так давно ее знаешь?

В конце фразы она икнула и отошла от меня в сторону.

Надо бы предложить ей чего-нибудь попить. Это, конечно, не лучший момент, но когда нетрезвый человек икает, то, скорее всего, его вот-вот стошнит, верно? Откуда я вообще об этом знаю?

Это один из тех случаев, когда я хотел бы больше знать об алкоголе и его влиянии на организм. Дакота ногой задела стопку учебников на полу, споткнувшись, сделала несколько нетвердых шагов к дивану. Береженого бог бережет – я, в конце концов, принес ей воды.

Я покачал головой.

– Нет, нет, нет. Она несколько раз заходила, потому что ее родители живут рядом с мамой и Кеном. Я знаю, что это похоже на ложь, но это не так. Я едва ее знаю. Она помогала моей маме с выпечкой, а теперь она – подруга Тессы.

– Твоя мама? Она знакома с твоей мамой? – завопила Дакота.

Все, что я говорил, кажется, только подсыпало земли в могилу, в которую я себя закапывал.

– Нет… ну, да, – вздохнул я. – Как я сказал, ее родители живут рядом с моими. Ее не приглашали на семейные ужины или типа того.

Я надеялся, что-то щелкнет внутри и Дакота поймет: это не то, о чем она подумала.

Дакота отвернулась и окинула взглядом гостиную. Я смотрел, как она подошла к дивану и села на ближний к двери край. Стянул с себя куртку и повесил на стул. Я хотел помочь Дакоте раздеться, но пиджака на ней не оказалось. Как я раньше не заметил? Таращился на ее колготки, контур резинки под тонким хлопковым платьем. Я не привык видеть ее в такой обтягивающей одежде.

И это оправдание моего идиотизма? Как я мог не заметить, что она не надела пиджак? Мне даже в голову не пришло предложить ей куртку! Что со мной?

В ожидании ответа я подошел к терморегулятору и повернул ручку. Если нам повезет, она согреется и захочет спать. Я пошел в кухню и налил нам по стакану воды.

Когда я вернулся, она качала головой, глядя мимо меня; и я видел, как ее мучают сомнения.

– Почему-то я тебе верю. Но, может, я тороплюсь, не слишком ли просто? – Она положила подбородок на локоть, глядя прямо перед собой. – Я не думала, что меня так заденет, если ты начнешь с кем-то встречаться, – призналась она.

Сказанное стало для меня сюрпризом, и я задумался о причинах такой реакции Дакоты. В самом начале нашей ссоры я думал, что она разозлилась из-за того, что я пришел в бар с Норой и соврал о своих планах на вечер. Но мысль, что она может почувствовать себя неловко, встретив меня с кем-то – хотя на самом деле я был один, – никогда не приходила мне в голову. Она порвала со мной более полугода назад и с тех пор практически игнорировала.

Мне хотелось наорать на нее: где логика?! Но я напомнил себе, что Дакота имеет право на подобные чувства. Я приложил все силы, чтобы попытаться посмотреть на ситуацию ее глазами, иначе реагировать. Мои слова могли принести больше вреда, чем пользы. Особенно если придерживаться только моей точки зрения. И учитывая, что я тоже был в бешенстве. Она что думает, что через полгода можно орать на меня за то, что я с кем-то встречаюсь, хотя это и неправда? Я собирался сказать ей, что она ошибается, а я прав – и я тоже злюсь! Но обычно, немедленно излив свое негодование, я чувствовал себя хорошо лишь первые несколько минут, а потом все становилось еще хуже. Как правило, гнев ничего не решает, он создает только больше проблем.

Тем не менее мне хотелось что-нибудь сказать. Но вместо этого я сделал большой глоток воды.

Гнев хорошо мне знаком.

Но не тот, что охватывает, когда полгода спустя встречаешь на тусовке своего бывшего. И не такой, когда сосед въезжает в твой автомобиль. Гнев, который я имею в виду, пронзил меня, когда я увидел лучшего друга с подбитым глазом, потому что его отец слышал, как кто-то в баре шептался, что его сын смотрел на другого парня немного дольше, чем следовало.

Гнев, который я знаю, просачивается внутрь и превращается в лаву, которая, медленно сгорая, скатывается вниз по холмам и накрывает город. Когда синяки друга – это отпечатки кулака, и нельзя ничего сделать, не причинив другу еще больше неприятностей.

Если вам случалось пережить такой тип гнева, очень, очень непросто слететь с катушек из-за какого-нибудь пустяка. Я никогда не был склонен подливать масла в огонь. Обычно я играл роль воды, которая гасит пламя, или мази для заживления ожогов.

Мелкие проблемы приходят и уходят, и я всегда стараюсь избегать конфликтов, но иногда происходит нечто настолько важное, что это невозможно игнорировать. В ссоре я ужасен: я не смог бы долго спорить, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Мама всегда говорила, что у меня обостренное чувство сострадания. А оно может быстро превратиться из добродетели в недостаток.

Ничего не могу с этим поделать… Для меня невыносимо смотреть на муки других.

Я стоял и пытался оправдать поведение Дакоты; она наконец нарушила молчание.

– Я не имею в виду, что ты не можешь встречаться с девушками, – сказала она.

Я сел на подлокотник дивана подальше от нее.

– Только не так скоро. К этому я еще не готова, – добавила она после паузы, выпив воды.

Скоро? Прошло полгода!

По выражению лица Дакоты было видно, что она совершенно серьезна, и я не знал, напомнить ей об этом или промолчать. Она пьяна, и в последнее время у нее были неприятности в академии. Я достаточно умен, чтобы сделать правильный выбор, и не чувствую в себе нужной решительности, чтобы позволить спору перерасти в полноценную войну.

То, о чем она просила меня, совершенно несправедливо; я расстроился, что легко позволил себе снова скатиться к пассивной роли. Я позволяю Дакоте принимать решения… Неужели это так плохо? Мы спокойно разговариваем. Никто не орет. Никто не теряет здравый смысл. Я хочу, чтобы так и продолжалось. Если она выдаст какие-нибудь секреты, я с интересом выслушаю.

– А когда ты будешь готова к тому, чтобы я ходил на свидания? – тихо поинтересовался я.

Она выпрямила спину, немедленно заняв оборонительную позицию. Так я и знал. Я взглядом пытался сказать, мол, не стоит расстраиваться, ничего такого не происходит, мы просто разговариваем. Никаких претензий.

Дакота расслабилась.

– Не знаю. Я не думала об этом, – пожала она плечами, – мне казалось, тебе потребуется больше времени, чтобы забыть меня.

– Забыть тебя?

Я забеспокоился о здравом уме этой женщины. Как ей пришло в голову, что я мог забыть ее? Поцелуй с Норой? Не похоже, чтобы девушка, сидящая передо мной, дала мне хоть единый шанс не думать о себе.

На самом деле мне жаль, что Нора рассказала ей о том поцелуе. Не потому, что я хотел что-то скрыть от Дакоты, просто кое-что и вправду лучше не знать. Я по-прежнему держу дистанцию: между нами расстояние в две подушки.

– Я не забыл тебя, – спокойно ответил я, – но ты не оставила мне выбора, Дакота. С тех пор как ты переехала, мы почти не общались. Это ты порвала со мной, помнишь?

Я смотрел на нее. Она не поднимала глаз.

– Когда ты поступила в академию, ты хотела сосредоточиться на себе. Я понял. Я оставил тебя в покое, и ты не сделала ничего, чтобы остановить меня. Ты вообще не пыталась как-то сохранить контакт между нами. Ты ни разу не звонила первой, не сразу отвечала на мои звонки. Теперь ты сидишь передо мной и ведешь себя так, как будто я злодей, потому что сходил с кем-то в бар.

Пора прикусить язык, возможно, все обойдется. Я действительно не хочу с ней ссориться. Я просто хочу открыто и честно поговорить.