Энн Стюарт - Невеста для блудного сына
Нет, он не станет ей докучать.
И она осталась в машине. Что поделать, ни на что иное просто не было сил. Странно, по какой-то непонятной причине, оказавшись в западне салона рядом со лжецом и самозванцем, она почувствовала себя в безопасности, по крайней мере сейчас. Причем настолько, что в конце концов оставила всякие попытки сопротивления и сдалась, закрыла глаза. Настолько, что доверилась тому, кто сидел рядом. По крайней мере пока они были на пароме.
Он наблюдал за ней. Она спала, как ребенок, свернувшись калачиком на сиденье, впол-оборота к нему, положив под щеку ладонь. Наверно, ребенком она сосала во сне большой палец. Он покопался в памяти, но ничего подобного припомнить не смог.
Всю свою жизнь она выглядела старше своих лет, этакая маленькая женщина, которая старалась никого не обидеть. К ним в дом она попала двухлетним ребенком и уже тогда понимала, что живет в приемной семье. Тихая и послушная в детстве, она осталась тихой и послушной, став взрослой.
Подросток Александр Макдауэлл всегда находил повод поиздеваться над ней. Взрослый мужчина на соседнем сиденье, казалось, имел те же дурные наклонности.
Впрочем, она этого заслуживала. И он был готов заняться ее воспитанием.
Но не сейчас. Сейчас она устала, под глазами залегли темные круги. Она даже не пошевелилась, когда паром пристал к берегу и он завел мотор. В какой-то миг ему показалось, что она притворяется, что просто пытается отгородиться от него, избежать необходимости поддерживать разговор.
Впрочем, Каролин никогда не была с ним особенно вежлива. Алекс подозревал, что он единственный, кому она осмеливалась грубить, и это было для нее равносильно свободе.
Каролин немного поерзала во сне, устраиваясь удобнее, и что-то пробормотала себе под нос. Слов он не разобрал. С другой стороны – какая разница. Сам не зная почему, но он был даже рад, что она спала, пока он вел машину на север. С каждым часом дорога становилась все более пустынной. И в том, что она уснула рядом с ним сном младенца, он ощутил нечто вроде доверия. Нет, она бы никогда не призналась, что доверяет ему, но он видел, что это так, и был тронут.
Хотела ли она его? Очень может быть, несмотря на видимое отвращение. Прошлым вечером на козырьке он уловил нечто вроде интереса с ее стороны. Или это ему показалось?
Хотел ли он ее? Еще как! Он спал и видел, как проведет с ней в постели не один час, как сполна, не торопясь, насладится ее телом – и главное, рядом не будет призраков прошлого и родственники не будут дышать им в затылок или подглядывать за ними, как то кое за кем водится.
Но, пока Салли жива, этого лучше не делать. Зато потом между ними уже не будет никаких тайн, никакой лжи, никакого притворства и никакой семьи.
Загвоздка заключалась в другом: он был не уверен, что ему хватит выдержки дождаться подходящего момента.
Когда Каролин проснулась, до дома оставалось еще полчаса, однако она не стала открывать глаза и притворилась, что все еще спит, лишь бы не разговаривать с ним. И если в нем осталась хотя бы капля сострадания, он наверняка поймет и уважит это ее желание. Но, увы!
– Хорошие сны? – спросил он.
Каролин даже не шелохнулась, не зная, притворяться ли ей дальше или лучше не стоит. В конце концов она открыла глаза, все еще мутные от долгого сна.
– Ничего, – неохотно пробурчала она. – И главное, в них не было тебя.
– Из чего напрашивается вывод, что раньше был. Скажи, я тебе когда-нибудь снился? Ну, в эротических снах.
– Только не это, – торопливо ответила Каролин, и ее даже передернуло.
Алекс усмехнулся:
– А еще раньше, когда ты была подростком?
В ответ на свой вопрос он ожидал очередную резкость, но, похоже, Каролин восприняла его вопрос спокойно.
– После того как Алекс исчез, мне часто снились кошмары, и в них он присутствовал, – призналась она. – Они преследовали меня долгие годы, пока я не была вынуждена что-то по этому поводу предпринять.
– И что же? Выгнала его из своих снов? – Алекс нарочно употребил местоимение «его».
– Я обратилась к психотерапевту. И она помогла мне понять, где кончается моя память и где начинаются мои фантазии.
– А что ты помнишь? Какие воспоминания не давали тебе покоя? – В его голосе прозвучали взволнованные нотки. Оставалось лишь надеяться, что она еще не проснулась окончательно и не обратила на них внимания.
Каролин обернулась к нему и посмотрела в упор. Взгляд ее глаз был ясен.
– Мне снилось, что он умер. Будто я видела, как кто-то стрелял в Александра Макдауэлла, а затем бросил его тело в океан.
Молчание.
– Да, вот это сон, – произнес он наконец. – И ты не знала, как от него избавиться? Похоже, ты отчаянно ненавидела того Алекса. Неудивительно, что и меня ты на дух не переносишь. Или всему виной укоры совести?
– Я не могла его спасти.
– Но ты и не пыталась.
– Но ведь он не умер, как я понимаю, – подколола она его. – Ведь в конце концов ты здесь, живой и здоровый, еще какой здоровый!
– Да, но ты ведь видела, как я умер. Ты видела, кто убил меня?
Каролин промолчала, и он не стал даже пытаться ее разговорить. Пусть молчит, если ей так легче, пока сама не будет готова к разговору. Другое дело, хватит ли ему терпения ждать? И точно не хватило.
– Так ты видела?
– Нет, – ответила она нервно – это было видно по ее рукам, поправлявшим ремень безопасности. – Я до сих пор не уверена, где кончается память и где начинаются фантазии.
– Я понял из твоих слов, что психотерапевт тебе помогла.
– Терапия помогла мне выбросить все это из головы. Разобраться, где сон, где явь, было невозможно, и мне ничего не оставалось, как просто перестать заморачиваться по этому поводу.
– И вот теперь прошлое снова вернулось к тебе. И ты ненавидишь меня за это.
Она повернулась к нему, и он прочел в ее голубых глазах удивление. В ее бездонных глазах, в которых так легко утонуть, подумал он почему-то. Эти ее глаза, светлые и темные, спокойные и яростные одновременно!
– Это с какой стати? Просто было бы лучше, если бы ты не вернулся.
Они уже подъезжали к повороту на узкую подъездную дорогу, что вела к дому Макдауэллов. Для многомиллионного поместья въезд был более чем скромный, чтобы не привлекать излишнего внимания. Правда, посторонний ни за что не заметил бы современных видеокамер. Алекс резко вывернул руль, и они покатили по узкой дороге протяженностью около двух миль и вскоре уже были рядом с домом. Алекс остановил машину, выключил мотор и развернулся на сиденье, чтобы посмотреть на Каролин.
Было видно, что она нервничает. Впрочем, как он и ожидал.
– Снега нет, – сказала она, явно желая перевести разговор на безопасную тему.
– Ты снова хочешь сказать, что не питаешь ко мне ненависти? Я не верю тебе, Каролин. Почему бы тебе не высказаться откровенно? Не сказать честно, что ты в действительности думаешь обо мне?– Думаю, это и так очевидно, – возразила она. – Я уверена, что настоящий Александр Макдауэлл восемнадцать лет как мертв, а ты – ловкий, хитрый самозванец, который здесь появился для того, чтобы выудить из Салли ее деньги.
– И кто тогда работает в паре со мной? Если я самозванец, значит, у меня должен быть сообщник. Иначе откуда мне известны вещи, которые может знать только член семьи? Кто это? Кто-то из слуг? Или же из деловых партнеров?
– Кто-то из членов семьи. Тебе известны слишком интимные подробности. И если бы меня спросили, я бы сказала, что скорее всего это Уоррен. Пэтси вечно под градусом, ее старшие дети слишком заняты собой и к тому же слишком глупы, чтобы провернуть такую аферу, а Грейс на деньги наплевать. А вот у Уоррена есть и мозги, и выдержка, и дерзость, хотя, с другой стороны, мне не совсем понятно, зачем ему это надо. Свои деньги он все равно получит законным путем. Салли не намерена менять завещание.
Да, она совсем не глупа. И в наблюдательности ей не откажешь.
– Похоже, ты так и не освободилась из плена своих фантазий, – пробормотал он.
– Александр Макдауэлл мертв! – воскликнула она, словно уже отчаялась убедить его. – Он погиб на моих глазах!
– И ты никому ничего не сказала? Ни полиции, ни тете Салли, хотя она наверняка оплакивала исчезнувшего сына. Ты даже словом не обмолвилась, что тебе что-то известно, что она зря ждет. Он больше не вернется к ней!
Каролин не нашлась, что возразить ему.
– Раскаяние – вот что это такое, – произнес он. – Восемнадцать лет мучиться раскаянием, – да, такому не позавидуешь! И знаешь, что я тебе скажу? Я прощаю тебя.
– Что ты сказал?
– То, что прощаю тебя, – повторил он великодушно. – За то, что ты смотрела, как меня убивают, и даже пальцем не пошевелила, чтобы меня спасти. Ну да, конечно, ты была ребенком, и возможно даже, не поверила собственным глазам. Так что это не твоя вина. Твоя дама-психотерапевт была права – не стоит даже об этом думать.
Каролин его слова не убедили.
– Ты самозванец, – повторила она. – И я не хочу наблюдать, как ты обираешь пожилую женщину.
