Узник страсти - Хейер Джорджетт

– У тебя хватает наглости намекать на то, что я – я Нелл Сторневей! – должна поощрять ухаживания Коута? – вспылила девушка. – Похоже, ты считаешь его подходящей кандидатурой на роль моего супруга?

– Ну а что! – забормотал Генри, отводя взгляд в сторону. – Тебе может попасться и кто-нибудь похуже, и вряд ли ты найдешь себе лучше. Я не говорю… В конце концов, я вообще ничего не говорил о браке. Все, чего я хочу, это чтобы ты сделала его пребывание здесь приятным. Ты ставишь меня в неловкое положение, но тебе на это наплевать! Если и раскрываешь рот за столом, то почти всегда только для того, чтобы отпустить очередную колкость в адрес Нэта…

– Вот именно! Другой на его месте уже давно понял бы, что меньше, чем его пребывание в Келландсе, мне нравятся только его в высшей степени непристойные ухаживания! Но он этого как будто не замечает!

– Воспитанная женщина давно нашла бы способ объяснить свои претензии, не прибегая к грубостям!

– Конечно, а еще некоторым женщинам больше, чем мне, повезло располагать родственниками мужского пола, считающими своим долгом ограждать их от нежеланных поклонников!

Генри, покраснев и метнув на нее возмущенный взгляд, заявил:

– Ты делаешь из мухи слона, Нелл! Полагаю, ожидаешь, что Нэт станет рассыпаться перед тобой в комплиментах. Хотя как можно на это рассчитывать, надевая заштопанное платье. Никогда не видел ничего более убогого! Ты заставляешь краснеть даже меня! Да еще этот обед из одной перемены блюд, к тому же скверно сервированный! И в довершение всего, не успев встать из-за стола, ты куда-то исчезаешь, и в гостиной уже даже не показываешься, хотя это твой долг как хозяйки! Ты вообще не делаешь ничего из того, что делают все леди, даже чаем нас ни разу не угостила! Богом клянусь, я не понимаю, на каком основании ты можешь ожидать в свой адрес каких-то необычайных любезностей!

– Бог ты мой, неужели мистеру Коуту вечером хочется чая? – воскликнула Нелл. – Я думала, он пьет только бренди! Не премину поставить Хуби в известность о том, что мы с ним заблуждались и что вам следует подавать чай. Впрочем, вам придется обойтись без моего присутствия: все вечера я провожу со своим дедушкой.

– Конечно! Если бы Нэту повезло понравиться тебе, то ты не предпочитала бы проводить время с выжившим из ума стариком, которому давно пора на тот свет!

Мисс Сторневей быстро шагнула к кузену. Генри инстинктивно попятился, но сделал это недостаточно проворно, и она успела так двинуть его по уху, что он с трудом удержался на ногах.

– В этом доме, Генри, ты будешь отзываться о моем дедушке только почтительно! Заруби себе на носу!

У входной двери за ее спиной раздался взрыв хохота, и она, вздрогнув, обернулась. На пороге стоял Нэт Коут. Он весело смеялся и размахивал шляпой, как охотник, привлекающий внимание гончих к следу.

– Браво, браво! Вот это удар! Богом клянусь, это было великолепно! Генри, полагаю, если ты не одумаешься, она тебя в порошок сотрет, можешь даже не сомневаться! – Он бросил шляпу и хлыст на стул и двинулся к ним со словами:

– Что ты тут себе позволяешь, тупица? И почему бы тебе не унести отсюда свою кислую физиономию, пока мисс Нелл еще раз не врезала по ней?

Генри понял этот не слишком тонкий намек и скрылся за дверью библиотеки, с грохотом захлопнув ее за собой. Это заставило его друга еще раз громко хохотнуть и произнести:

– Вот дурачок! Теперь он весь день будет ходить надутый! О, не спешите меня покидать, мисс Нелл! Ведь я вас сегодня еще не видел!

Поскольку ему удалось преградить ей путь к лестнице, покинуть его она уже не могла. Он осмотрел ее таким откровенным взглядом, что девушку охватило неприятное ощущение того, будто ее раздевают. Она не боялась Коута, однако ей все равно хотелось поскорее избавиться от его общества.

– Вы могли бы увидеть меня за завтраком, – холодно заметила Нелл, – но вы любите поспать подольше. А сейчас, приношу вам свои извинения, я должна идти к дедушке!

Коут даже не шелохнулся.

– Ага, а это пощечина уже мне, верно? Вы намекаете на то, что мне тоже предстоит исправиться? Почему бы вам не заняться моим перевоспитанием, а? Клянусь, я был бы счастлив попасть к вам в ученики! Я уже не помню, когда так сильно увлекался женщиной, как вами, и это чистая правда! Ну да, девушка, вы можете смотреть на меня, высоко вздернув свой породистый носик, и корчить из себя каменную статую, но я-то все вижу! Вы настоящий огонь, именно такие женщины мне и нравятся – женщины и лошади, они ведь так между собой схожи! Вы чертовски хороши собой, да еще и гнедой масти, и это то, что мне надо!

– Раз уж вы настаиваете на столь вульгарных выражениях, мистер Коут, – ледяным голосом от едва сдерживаемой ярости ответила Нелл, – то должна вам сообщить, что всю жизнь у меня перед глазами был настоящий идеал мужчины, из-за чего меня переполняет презрение ко всяким молокососам! А теперь, будьте так любезны, позвольте мне пройти!..

Нелл успела удовлетворенно отметить, что задела Коута за живое, потому что он густо покраснел, но уже в следующее мгновение пожалела о своих словах. С исказившимся лицом Коут шагнул к ней и невнятно произнес:

– Презрение, говорите? Сейчас посмотрим!

Она не успела увернуться, и он обхватил ее обеими руками. Из его груди вырвался низкий хриплый смех.

Нелл была сильной женщиной и в росте ему тоже почти не уступала, но тут она ощутила свою полную беспомощность. Он оказался необычайно силен, и все ее попытки вырваться сдерживал, похоже, даже не напрягаясь.

– Один поцелуй, и считайте, что мы помирились! – пробормотал Коут, обдавая горячим дыханием ее лицо.

С лестницы донеслось сухое покашливание, и кто-то голосом, лишенным всяческого выражения, произнес:

– Прошу прощения, мисс, вы не позволите мне отвлечь вас на два слова?

Коут выругался и выпустил Нелл. Какое-то мгновение она, сверкая глазами, продолжала стоять перед ним, по-прежнему бесстрашная, но побелевшая от гнева. Затем гордо прошла мимо него и начала подниматься по лестнице к площадке, на которой ее ожидал личный слуга дедушки. Он с вежливым поклоном отступил в сторону и вслед за мисс Сторневей проследовал на галерею, в конце которой располагались ее и дедушкины спальни.

– Спасибо, – коротко бросила она. – Премного благодарна!

– Не за что, мисс, – буднично откликнулся Уинкфилд, словно подобное вмешательство было привычной частью его обязанностей. – Как хорошо, что я оказался рядом. Если вы позволите мне высказать свое мнение, то мне кажется, мистер Коут непривычен к таким домам, как наш. Возможно, если намекнуть мистеру Генри…

– Совершенно бесполезно! Даже не утруждайся, Уинкфилд! Я позабочусь о том, чтобы больше никогда не оставаться с ним наедине!

– Конечно, мисс, полагаю, это очень благоразумно. Но если бы сэр Питер знал…

– Уинкфилд, не вздумай проронить ни слова о том, что тут происходит! Я категорически запрещаю тебе это!

– Разумеется, мисс, я ничего не говорил и не скажу! Но он знает больше, чем мы думаем, и я уверен, он очень переживает! Он меня все время расспрашивает и хочет знать, где вы, и в тот день, когда он потребовал, чтобы к нему позвали мистера Генри, сэр Питер был совсем такой, как прежде… если вы понимаете, о чем я!

– Мы не должны были этого допустить! Ведь он тогда очень разволновался, верно?

– Вы же знаете, мисс, он на дух не переносит мистера Генри, и вы не хуже меня понимаете, что перечить сэру Питеру нельзя. Что мне не понравилось, так это то, что мистер Генри заставил сэра Питера почувствовать свою полную беспомощность. Господин несколько раз сказал мне, что он пока еще не сыграл в ящик и еще покажет всем, кто хозяин в Келландсе. Но потом он начал нервничать и капризничать, и мне стало понятно – он терзается и не находит себе места оттого, что без моей помощи не в состоянии даже подняться из кресла.

– О, лучше бы он умер, когда с ним случился этот удар! – срывающимся голосом произнесла Нелл.