Наедине с герцогом - Барнс Софи

– В этом нет ничего сложного, – заверила его леди Дифорд и густо покраснела. – Я сама помогала дочери выбирать ткань и… – Ей понадобилось время, чтобы взять себя в руки. Она глубоко вздохнула. – После ее исчезновения я сделала точную копию платья для одной из своих кукол. Никакой ошибки – платье то же самое.

Энтони замер как громом пораженный. Заявление леди Дифорд поистине изумляло, поскольку это значило, что… Он не был уверен в том, что именно это значило, за исключением того, что у мисс Смит каким-то образом оказалось бальное платье, некогда принадлежавшее леди Маргарет. Неужели она где-то его нашла? Или украла? Или леди Маргарет когда-то сама его ей отдала? Все эти вопросы требовали ответов.

Что касается Дифордов, то Энтони понимал их отчаяние. Они потеряли дочь, которую уже давным-давно мысленно похоронили, а тут получили доказательство того, что она жива и как-то связана с мисс Смит. Он обязан ее найти, не только ради себя, но и ради них. А еще она сказала…

– Я не знаю точно, где она живет, но, судя по нашему разговору, полагаю, что недалеко. Я сделаю все возможное, чтобы ее найти.

– Благодарю вас, ваша светлость, – произнес лорд Дифорд. Его голос задрожал, и герцогу стало ясно, насколько это важно для него.

Леди Дифорд была не в силах говорить и лишь кивнула в знак благодарности.

– А сейчас прошу меня простить, у меня чрезвычайно важное дело. – И, обращаясь к своему зятю, Энтони добавил: – Хантли, ты распорядишься, чтобы лорду и леди Дифорд принесли что-нибудь выпить?

– Разумеется, – ответил Хантли, подзывая лакея, а сам Энтони отправился в противоположном направлении, отчаянно надеясь, что состояние леди Ребекки не ухудшилось за время его отсутствия.

Только бы врач приехал поскорее.

Глава 9

Юбка мешала идти, когда Изабелла спешила по тропинке к своему дому. Дорога была долгой и утомительной (несмотря на то что Изабелла жила в Моксли, до Кингсборо-Холла было целых три с половиной километра). Девушка сбросила туфли и ускорила шаг. Она привыкла ходить пешком, но не в совершенно непригодном для ходьбы вечернем платье.

Среди ночи раздался топот приближающихся лошадей. Изабелла поспешила к обочине дороги и присела в надежде, что ее никто не заметит. Через мгновение мимо нее промчался экипаж – скорее всего, увозя с бала гостей. Она сама поспешно покинула праздник и к тому же нарушила приличия, поскольку не попрощалась с хозяевами этого изумительного вечера, в особенности после того, как ей позволено было остаться, хотя все знали, что она незваная гостья.

Но разве у нее был выбор? Когда к Изабелле подошла пожилая пара и начала расспрашивать ее о платье, девушка испугалась. Им хотелось знать, кто она такая, откуда родом, кто ее родители, а в особенности где она взяла это платье. Изабелла не могла ответить на их вопросы, не выдав себя и не предав своих близких.

Боже мой, мать никогда бы не простила ее, если бы эта пожилая пара постучала к ним в дверь, требуя объяснений. Миссис Чилкотт произносила слово «аристократ» с особым ударением на последнем слоге. Ее бы унизили их обвинения. А эти люди наверняка стали бы ее обвинять, и хотя Изабелла знала, что они ошиблись, приняв ее платье за наряд своей дочери, сами они верили в свои предположения – она видела это по их глазам.

В таком случае в процесс поиска, без сомнения, включится и герцог. Тогда он узнает, кто она такая и в каком жалком домишке живет. Одна мысль об этом была невыносимой. Лучше уж никогда больше не видеть его, чтобы не уронить себя в глазах его светлости, чтобы не видеть правду. Его уверенность в том, что они смогут быть вместе, не оправдалась. Вместе им не быть никогда.

С тяжелым сердцем и ноющей болью в ногах Изабелла вернулась домой и вошла в сад через заднюю калитку. Она намеренно оставила окно в кухне приоткрытым. Изабелла толкнула его и влезла в дом. Окошко было узким, да и она была не самой костлявой девушкой на свете, но тем не менее ей удалось протиснуться. Изабелла осторожно встала на кухонный стол. Марджори хватил бы удар, если бы она это увидела – служанка постоянно что-то терла и мыла, и девушке не поздоровилось бы, если бы Марджори узнала, что там, где она готовит еду для семьи Чилкотт, стояли грязные ноги.

Продумав все заранее и понимая, что, когда она вернется с бала, будет уже темно, Изабелла приготовила миску с мыльной водой и поставила ее у стола. Девушка взяла заблаговременно положенную тряпку, намочила ее, отжала и быстро вытерла все следы, которые Марджори могла бы обнаружить утром. Потом Изабелла взяла туфли и покинула кухню.

Оказавшись в коридоре, девушка стала пробираться в свою спальню, но тут ее внимание привлекла серебристая полоска света, которая пробивалась из-под двери гостиной. Изабелла застыла. Ее сердце неистово билось в груди. Дома не спали, а это означало одно – ее исчезновение не осталось незамеченным, ведь обычно ее родители никогда не ложились спать так поздно.

Девушка застыла, думая о том, что ее ждет. Она могла либо уйти тем же путем, каким пришла, либо рискнуть и следовать дальше. Если ее никто не заметит, она может проснуться утром и заявить, что ей не спалось и она отправилась прогуляться, – на это трудно будет что-либо возразить.

Изабелла вздохнула и медленно, на цыпочках, пошла вперед. Шаг… второй… Раздался скрип. Изабелла замерла на полпути. Она оказалась как раз у двери гостиной. Сердце колотилось у нее в груди, ноги дрожали. А потом случилось самое страшное: она чихнула. Послышались шаги, дверь гостиной распахнулась. На пороге стояла мать Изабеллы и смотрела на нее с таким осуждением, на какое способны только родители. В ту же секунду Изабелле больше всего на свете захотелось убежать из дому без оглядки. Но холодный взгляд матери удержал ее от дальнейшего непослушания, заставил войти в гостиную и молча сесть.

Мать закрыла за ней дверь.

– Подобного поведения я от тебя не ожидала, – упрекнула она. Ее голос резал воздух, словно нож. Мать умела быть нежной и любящей, но когда злилась – была страшна; ее голос был зловеще-спокойным, но взгляд казался ледяным.

– Прости меня, мама, я…

– Ты хотя бы понимаешь, как я волновалась? С тобой могло случиться все, что угодно, но ты все-таки решила тайком выскользнуть из дома, не думая ни о ком, кроме себя самой. Даже твоя сестра, которая беззаветно предана тебе, отказалась, когда я ее разбудила, признаться, где ты, хотя, глядя на тебя, я догадываюсь, где ты была. Изабелла, я готова задушить вас обеих за столь безрассудный поступок, прямо этим платьем.

– Ничего более подходящего я не нашла, – пробормотала Изабелла, чувствуя себя просто отвратительно из-за того, что ей пришлось обмануть мать. Но, несмотря на неприятную ситуацию, в которой оказалась девушка, любопытство взяло верх и она поинтересовалась:

– Не могу понять, где ты взяла такое шикарное платье. Как ты… Я хочу сказать, оно, наверное, дорогое.

Мать на мгновение прикрыла глаза, а когда вновь посмотрела на Изабеллу, они заблестели. Во взгляде миссис Чилкотт появилось что-то настолько пронзительное, что у Изабеллы захватило дух.

– Если хочешь знать, я купила это платье у одного торговца еще до твоего рождения, чтобы у меня был приличный наряд, когда я пойду под венец с твоим отцом. Я никогда не интересовалась, откуда оно, и сейчас не намерена этого делать. – Глаза матери потемнели. – Немедленно сними его и положи в сундук на чердаке, ясно?

Изабелла кивнула и тихо пробормотала: «Да». Она не могла смотреть матери в глаза после того, что сделала, и тем не менее чувствовала, что должна что-то сказать – как-то объясниться в надежде, что она все поймет.

– Прости, что обманула тебя, мама. Просто… я всегда мечтала побывать на балу, а когда я выйду за мистера Робертса, маловероятно, что когда-нибудь…

– Ты должна надеяться и молиться, чтобы он никогда не узнал о твоем поступке, Изабелла. – В голосе матери послышалась такая обреченность, что по спине девушки пробежал холодок. – В конечном итоге все наши усилия, направленные на то, чтобы мистер Робертс обратил на тебя внимание, сойдут на нет, если он узнает, что ты из тех женщин, которые любят убегать из дому по ночам. Мистер Робертс этого не потерпит, и ты прекрасно об этом знаешь.