Джейн Портер - Под чужим именем
Он недовольно фыркнул.
– Я говорю правду, Зейл. Я хочу быть только с тобой.
– Эммелина! – угрожающе прорычал он.
– Мне так жаль, что я разозлила тебя. Прости меня, пожалуйста…
– Эмме…
Она поднялась на цыпочки и поцеловала его. Его губы были холодными и плотно сжатыми, но сдаться она не могла. Она целовала его медленно, нежно, сжав его лицо ладонями, – и наконец его губы начали теплеть.
И тогда он ответил на ее поцелуй – резко, почти агрессивно, – но ей понравился его напор. Он запустил руку в ее волосы, наматывая шелковистые пряди на пальцы, запрокинул ее голову и раздвинул ее губы языком, проникая в мягкие глубины ее рта. Он целовал ее до тех пор, пока у него не закружилась голова, а перед глазами не заплясали звездочки. Затем он взял ее за запястья и прижал к холодной каменной стене.
– У нас ничего не получится, – хрипло проговорил он, прижимаясь к ней.
Она чувствовала тепло его пальцев на своих запястьях, его бедра, прижатые к ее собственным, и совершенно не испытывала страха – только удовольствие и… желание. Она желала его даже сейчас, когда он был в бешенстве и хотел наказать ее. Она знала, что он никогда ее не обидит. Он будет всегда защищать ее – даже от самого себя.
– Но кое-что у нас очень даже получается… Например, когда мы вместе… вот так.
– Но секса, даже отличного, недостаточно для успешного брака. Нужно нечто большее. – Его тон был жестким, резким, и все же он наклонил голову и поцеловал уголок ее рта.
– Но у нас могло бы быть большее, – запротестовала она, закрывая глаза и чувствуя, как его губы спускаются вниз по ее шее.
– Да, больше ссор, больше лжи. Но я не хочу этого.
– Ты обещал мне четыре дня. Осталось еще два. Дай мне их, пожалуйста…
– Нет.
– Но ведь завтра вечером будет Бал аметиста и льда. Это благотворительное событие, и было бы странно, если бы рядом с тобой не было меня.
– Было бы намного хуже весь вечер изображать, что у нас все хорошо.
Ханна вздрогнула. Зейл отпустил ее, отступая назад.
– Мне очень жаль, что я поступаю жестоко, но, Эммелина, мы оба знаем, что ты мне не подходишь.
Она поняла – эту битву ей не выиграть. Зейл всерьез намеревался отправить ее домой. А может быть, так будет лучше для них обоих – она уедет утром, и Зейл так и не узнает, что с ним была не Эммелина, а Ханна. Так и не узнает о том, что был обманут.
Он повернулся к ней спиной и посмотрел через балюстраду на огни города:
– Я устал. Устал говорить. Устал спорить. Устал спасать наши отношения.
– Я понимаю.
– Завтра утром я позвоню твоему отцу и скажу, что мы оба поняли, что не сошлись характерами, и решили расстаться.
– Хорошо.
Он посмотрел на нее через плечо:
– Лучше отменить свадьбу сейчас, чем в последнюю минуту.
– Согласна.
Он опустил голову и закрыл глаза, впиваясь пальцами в каменную стену:
– Тогда почему же так тяжело на душе?
К горлу Ханны подступил ком, а глаза защипало от слез.
– Потому что, несмотря на несходство характеров, у нас были сильные чувства друг к другу.
Он тяжело вздохнул:
– Мне очень жаль.
Она подошла к нему, обняла его за талию и прижалась щекой к его спине:
– Это я виновата. Ты меня прости.
– Уже поздно. Пора идти спать. Очень скоро наступит утро.
– Можно мне лечь спать с тобой?
– Не напрашивайся на неприятности.
Зейл был сильным и твердым, как техасские мужчины, которых она знала в юности, – мужчины, для которых понятия чести и порядочности не были пустыми словами.
– Я не доставлю тебе неприятностей, – прошептала она. – Я просто хочу быть рядом с тобой в нашу последнюю ночь.
– Я не изменю своего решения, Эммелина. Утром ты должна уехать.
– Я уеду.
Он так долго молчал, что она подумала, он откажет ей, но вместо этого он поднес ее руку к губам и поцеловал ее ладонь:
– Тогда мы проведем последнюю ночь вместе и попрощаемся утром.
Они занимались любовью на его большой кровати, под парчовым пологом. Зейл любил ее медленно, сдерживая свой оргазм до тех пор, пока она не достигала пика – один раз, затем другой. В каждой их ласке, в каждом поцелуе была особенная сладость, щемящая нежность. Закрыв глаза, Ханна наслаждалась прикосновением его сильного тела, теплом и мягкостью его кожи.
Она любила его – а он никогда не узнает об этом.
– Прости меня, Зейл, – одними губами прошептала она, целуя его грудь – как раз то место, под которым находилось его сердце. – Прости меня за то, что я – не та, кто тебе нужен.
Зейл не спал, хотя и был совершенно изнурен. Его ум был беспокоен, а грудь болела.
Неопределенность пугала его – для него она была сродни хаосу. А он всегда стремился держать все под контролем. Потому что в те редкие случаи, когда он ослаблял контроль, случались ужасные, трагические события.
Лейкемия Стефана. Гибель родителей. Приступы Тинни.
Контроль был самой важной вещью на свете. Именно поэтому он добился успеха в спорте. Он был талантлив, но лишь усердие, дисциплина и самопожертвование привели его к славе.
Усилия вознаграждались, а самопожертвование давало душевный покой. Это было просто как дважды два. Но с Эммелиной все было иначе. Его чувства к ней были необузданными, стихийными. С ней он едва сохранял самообладание – ему хотелось схватить ее за волосы, затащить к себе в пещеру, как первобытный человек, и запереть ее там, чтобы она принадлежала лишь ему одному. Может, тогда он был бы спокоен.
Вдруг она вздохнула, пробормотала что-то во сне и крепко прижалась к его груди. Он почувствовал жесточайшую боль. Как он мог любить ее? Как он может до сих пор сжимать ее в объятиях?
Глава 13
Проснувшись, Ханна поняла, что она одна. Простыни рядом с ней были холодными. Она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Наступило утро. Зейл ушел, а она скоро уедет из дворца. При мысли о прощании с Зейлом ее сердце заболело. Как они попрощаются? Зейл придет к ней в комнату? Встретится с ней у двери? Или вообще не захочет видеться с ней и ничего ей не скажет?
Как только Ханна вышла из душа, в ее дверь постучала леди Андреа, чтобы обсудить планы на день.
– Сегодня будет бал, и вам предстоит весьма насыщенный день, – сказала она, заглядывая в календарь. – Утром вы будете пить кофе в офисе его величества, а затем отправитесь на примерку к месье Пьеру, который прилетел сегодня утром и привез платье, которое вы наденете на Бал аметиста и льда.
Так вот оно что, ошеломленно подумала Ханна. Он вызывает ее в офис, чтобы сказать ей пару слов, а затем указать на дверь. Как царственно! Как профессионально!
– Спасибо, – ответила она. – Скоро буду готова.
– Я не имею права ничего рассказывать, – произнесла леди Андреа, понизив голос, – но декорации бала просто потрясающие. Зал превратят в зимнюю сказку с ледяными скульптурами от пола до потолка.
Ханна не думала о бале – все равно ее там не будет. Она думала о Зейле. В минуту прощания она должна оставаться спокойной и невозмутимой.
Через двадцать минут она сидела в личном кабинете Зейла с чашкой кофе. Он расположился напротив нее и молчал. С тех пор как она пришла, он почти ничего не говорил и даже не притронулся к кофе.
– Ты хорошо спала? – наконец спросил он, нарушив молчание, ставшее невыносимым.
– Да, спасибо.
– Вчера я очень расстроился. Я подслушал твой разговор по телефону и почувствовал, что меня предали…
– Не переживай. Я все понимаю и не буду устраивать сцен…
– Я должен извиниться перед тобой, – перебил Зейл. – Я неправильно все понял. Ты мне не лгала – с тобой говорил не Алехандро.
Она встревожилась:
– Откуда ты знаешь?
– Вчера он получил травму во время матча в Буэнос-Айресе, его отвезли в хирургическое отделение, и он до сих пор не пришел в сознание. – Он посмотрел на нее, сохраняя бесстрастное выражение лица. – Полагаю, ты уже знаешь об этом…
– Я не знала.
Он отвернулся:
– Прости, Эммелина. Я понимаю, что у тебя к нему… сильные чувства.
– Мне жаль, что он травмирован, но я не люблю его.
– Правда?
Она посмотрела ему в глаза:
– Как я могу любить его, если мне нужен только ты?
Он долго изучал выражение ее глаз и наконец спросил:
– Даже после вчерашнего вечера, когда я был намерен выгнать тебя?
– Да.
Он был бледным, напряженным и расстроенным.
– Прости. Я должен был доверять тебе.
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить улыбку.
– Все мы ошибаемся.
– Простишь меня?
– Да.
– Я хочу, чтобы ты осталась и была рядом со мной на балу.
– Конечно. С удовольствием.
– Спасибо. – В его голосе слышалось облегчение, но выражение его лица оставалось мрачным. – Теперь возвращайся к себе на примерку бального платья.
Зейл смотрел ей вслед, пока за ней не закрылась дверь. На мгновение он ощутил себя покинутым. Ему было приятно находиться рядом с ней. Она ошиблась, сказав, что она – не та, кто ему нужен. Ему пора бы уже ослабить контроль и перестать видеть все в черно-белом свете. Пора открыться, повзрослеть, измениться… ради нее. Он вспомнил, как доверчиво она прижималась к нему во сне. Ему хотелось, чтобы так было каждую ночь. Хотелось жениться, жить с ней, иметь детей…
