Кэндис Кэмп - Опасный мужчина
Далее Энтони представил Элеонору девочке. Это была дочь леди Гонории Саманта. Элеонора видела ее всего один раз и теперь ни за что бы не узнала, поскольку за прошедшие полтора года девочка очень выросла и из ребенка с пухлыми щеками превратилась в худенького подростка с длинными руками и ногами, который вот-вот станет девушкой. Саманта тоже была с ног до головы одета в черное, но, в отличие от матери, этот суровый цвет совсем не шел ей, заставляя бледную кожу и белесые волосы казаться вовсе бесцветными.
– Здравствуй, Саманта. – Элеонора протянула девочке руку. – Рада тебя видеть.
Личико Саманты озарила улыбка, и Элеонора заметила, что она очень похожа на сэра Эдмунда.
– Здравствуйте. Я вас тоже.
– Надеюсь, в этот раз мы сможем узнать друг друга получше, – продолжила Элеонора.
– Да, было бы замечательно, – застенчиво ответила Саманта и бросила чуть испуганный взгляд на мать.
Леди Гонория едва заметно нахмурилась, поджав губы, и улыбка пропала с лица Саманты. Она бросила на Элеонору виноватый взгляд, та ободряюще улыбнулась в ответ. Элеонора и правда хотела познакомиться с девочкой поближе. Ради Эдмунда она стремилась подружиться с Самантой и к тому же надеялась хоть немного оградить девочку от деспотичного влияния матери. Элеонора была готова к недовольству леди Гонории и знала, что та сделает все, лишь бы помешать ей. Будет нелегко, и Элеоноре ужасно не хотелось, чтобы несчастная девочка очутилась между двух огней.
Лорд Нил повернулся ко второму мужчине и объявил:
– Позвольте представить сэра Малькольма Скарбро, кузена Эдмунда и нового хозяина Тедлоу-Парка.
Молодой человек тоже чем-то напоминал Эдмунда – такой же светлый, высокий и худощавый, – однако если лицо Эдмунда светилось живым умом и любознательностью, то этот мужчина был сдержан и непроницаем.
– Миледи, – проговорил он и довольно-таки напряженно поклонился. – Добро пожаловать в мой дом.
– Благодарю, сэр Малькольм.
Элеонора повернулась к Дарио, которого Энтони предпочел исключить из церемонии приветствия.
– Позвольте представить лучшего друга сэра Эдмунда, синьора Дарио Параделлу.
Дарио отвесил картинный, чисто итальянский поклон:
– Весьма польщен знакомством с вами, леди Скарбро. Мисс Скарбро. Сэр Малькольм. Лорд Нил, для меня большая честь видеть вас снова. Надеюсь, вы простите мое вторжение в дом, где царит горе. Сэр Эдмунд был мне близким другом, и я хотел отдать ему дань памяти здесь, в его родовом гнезде.
– Понимаю ваши чувства. Похвальное желание. – Леди Гонория с очаровательной улыбкой протянула ему руку. Похоже, и она пала жертвой чар Дарио, несмотря на неприязнь к Элеоноре. – Мы очень рады вашему приезду. Эдмунд бы оценил… – Голос леди Гонории задрожал, она умолкла и промокнула глаза платком. – Эдмунд был удивительный человек. Счастье иметь такого сына. Если бы он остался дома…
Гонория разразилась слезами. Саманта стала гладить ее по руке и успокаивающе что-то зашептала. Сэр Малькольм бросил на Гонорию мимолетный взгляд и со скучающим видом отвернулся. Элеонора заметила, что стоявший рядом Энтони плотно сжал челюсти, однако ничего предпринимать не стал.
Дарио же мигом кинулся к леди Гонории, предлагая свой безупречно белый платок, дабы осушить ее слезы, и сочувственно склонился над ней. Не прошло и пары минут, как его заботы заставили леди Гонорию улыбнуться сквозь слезы, и рыдания на удивление быстро прекратились.
– Не пора ли ехать в церковь? – напомнил Энтони. – Викарий ждет.
– Да, конечно. – Сэр Малькольм поспешно встал с кресла, явно радуясь, что драматичная сцена окончена.
Дарио помог леди Гонории встать и проводил ее до кареты сэра Малькольма. С помощью ловкого маневра он незаметно для всех очутился в карете рядом с ней и с хитрым видом улыбнулся оттуда Элеоноре. Та улыбнулась в ответ. Она рассказывала ему, что хочет провести побольше времени с сестрой Эдмунда, и с помощью уловки Дарио у нее появилась такая возможность.
– Мисс Скарбро, не желаете воспользоваться моей каретой? – предложила Элеонора. – В вашей слишком много народу, к тому же мы с вами сможем немного поболтать.
– С удовольствием, – быстро ответила Саманта, искоса глянув на вторую карету, внутри которой уже скрылась ее мать. Саманта поспешно завязала ленты капора и взобралась в карету Элеоноры.
– Прекрасная мысль, – согласился Энтони. – Если не возражаете, я тоже поеду с вами.
Лорд Нил жестом подозвал конюха, велел тому привязать его лошадь сзади кареты и протянул Элеоноре руку, чтобы помочь ей забраться в карету.
По ловкости Энтони не уступает Дарио, отметила Элеонора. Она должна была рассердиться за то, что лорд Нил своим непрошеным вторжением мешает ей познакомиться с Самантой как следует, но ощутила лишь пылкое волнение.
– Какие у вас красивые лошади, миледи.
Девочка вежливо похвалила серую пару, запряженную в карету.
– Наша Саманта – отличная наездница, – ласково улыбнулся Энтони.
При одном взгляде на племянницу его лицо смягчилось.
– Ездить верхом так весело, не то что географию учить, – с некоторой дерзостью ответила Саманта. – Или танцевать. Мама меня заставляет с учителем танцев заниматься.
Саманта скорчила рожицу.
– Не любишь уроки танцев? – спросила Элеонора.
– Нет. Учитель все время улыбается. Вот так. – Саманта изобразила какую-то застывшую гримасу, больше похожую на оскал, а не на улыбку. – А еще от него мятными конфетами пахнет. – Саманта помолчала и рассудительно прибавила: – Мне вообще-то нравятся мятные конфеты, но, по-моему, он их ест, чтобы отбить запах джина. Я однажды видела, как он сделал глоток из фляги, перед тем как зашел в дом.
– Вот увидишь – тебе понравится танцевать, когда научишься и будешь ходить на балы, – ободрила ее Элеонора.
– Знаю. Но это еще когда будет! Мама говорит, что я смогу танцевать на балах графства, только когда мне исполнится семнадцать. Это же еще два года ждать! Впрочем, какая разница, там все равно танцевать не с кем, кроме маминых друзей и других стариков.
– Милая Саманта, ты меня ранила в самое сердце, – шутливо произнес Энтони, прижав ладонь к груди, однако не смог сдержать улыбки.
Элеонора заметила, что сердце ее трепещет, когда Энтони улыбается. На одной щеке у него появлялась весьма привлекательная ямочка, неожиданно придававшая строгому выражению лица неотразимое обаяние. Глядя на него, Элеонора тоже невольно заулыбалась.
– Меня ты тоже в старики записала? – продолжил Энтони. – Учти, я собираюсь пригласить тебя на первый танец, когда тебе исполнится семнадцать. А может, и раньше.
Саманта захихикала, и у нее на лице тоже появились милые ямочки.
– Нет, что вы, дядя Энтони. Вы совсем не старый. Генерал Хавермор или мистер Созертон, которые ухаживают за мамой, – вот они старые.
– Ну и что же, кто из них добился большего успеха? – спросил Энтони. – Ставлю пять фунтов на генерала.
Саманта вновь рассмеялась:
– Шутите! Сами знаете, мама за генерала ни за что не выйдет. Ему лет сто, а еще у него денег мало. – Тут Саманта с виноватым видом прикрыла рот ладонью и затараторила: – Ой! Простите. Я не должна была так говорить. Я хотела сказать…
Саманта умолкла – девочка явно не хотела врать, однако жалела, что выставила мать в таком свете.
– Конечно же ты не имела в виду ничего дурного, – тут же подхватила Элеонора. – Любая мать должна быть очень осторожна, когда принимает такие решения. Когда у женщины есть ребенок, она прежде всего должна думать о его благополучии. Разумеется, леди Гонория не может вступить в брак с человеком, который не в состоянии обеспечить вас обеих всем необходимым.
У Саманты на лице отразилось облегчение.
– Да, конечно. Так оно и есть.
Краем глаза Элеонора заметила, что лорд Нил изучающе разглядывает ее. Несомненно, он ждал, что Элеонора воспользуется таким шансом и поощрит дочь леди Гонории, дав ей понять, что все эти неприятные вещи соответствуют истине. Именно таким человеком считал Элеонору лорд Нил. С некоторой обидой Элеонора подумала – что в ней такого, отчего Энтони настолько сильно ее невзлюбил, причем с первого взгляда?
Впрочем, думать об этом никакого смысла не было, поэтому Элеонора вернулась к разговору с Самантой.
– Вот подрастешь, начнешь выезжать в свет и сможешь танцевать с кем угодно. Уверяю, среди твоих кавалеров будет много молодых людей, а не только стариков.
Саманта вздохнула:
– Мама сказала, на мой светский дебют мы в Лондон не поедем. Говорит, мы теперь бедные, потому что Эдмунд умер.
– Глупости, – с заметным раздражением в голосе отмахнулся Энтони. – Конечно же ты поедешь в Лондон, когда тебе исполнится восемнадцать.
– Разумеется, – подхватила Элеонора. – Уж на это денег более чем достаточно.
– Правда? – просияла Саманта. – Мама не любит ездить в Лондон. Говорит, это очень утомительно.