Сьюзен Стивенс - Ночь полной свободы
Лукас остановился на краю прибоя и повернулся к Эмме лицом. Взяв ее руками за предплечья, он посмотрел ей в глаза.
– Я жду, когда ты придешь ко мне по собственной воле. – У Эммы перехватило дыхание, когда он прибавил: – Не сопротивляйся мне, Эмма. Не надо бороться…
Она уперлась руками в его грудь. Отведя ее руки в стороны, он опустил голову и осторожно поцеловал ее в губы.
– Перестань, – предупредила она.
– Ты бы предпочла вернуться к моей сестре?
– Я бы предпочла поцеловать тебя. – Эмма округлила глаза, словно не ждала от себя такого признания. – Я должна вернуться, – быстро сказала она. – Я понадоблюсь Карине.
Он слегка улыбнулся:
– Карина уже забыла о нас обоих.
Эмма мельком взглянула на шатер, около которого стояла Карина в окружении друзей.
Эмма повернулась и посмотрела на Лукаса:
– Может быть, ты прав.
– Я знаю, что я прав, – сказал он.
Лукас повел Эмму в тень. Он знал этот пляж как свои пять пальцев. Он приходил сюда в детстве и исследовал тут каждый дюйм. Он знал, где можно остановиться, посидеть, полежать или заняться любовью. На этом пляже он потерял девственность, переспав с женщиной старше себя, когда еще верил, что настоящая любовь существует.
– Я не буду нарушать свои правила, – произнесла Эмма, отпрянув от него.
– О каких правилах мы говорим? – Наклонившись, он закатал джинсы до колен, чтобы идти по прибою.
– О моих правилах. – Она старалась перекричать шум прибоя. – Никаких вечеринок. Никакого Лукаса. Никакого секса.
– Правила созданы, чтобы их нарушать, – ответил он.
Эмма сбросила сандалии и подняла платье, чтобы его не намочить. Заметив это, Лукас рассмеялся.
– Не мои, – сказала она, проходя по отмели и приближаясь к Лукасу. – И почему я должна их нарушать? – Она серьезно посмотрела на него. – Ты не позволяешь себе быть уязвимым и не говоришь о своем прошлом. Ты прячешь свою истинную натуру, Лукас. Ты не показываешь свои чувства, не делишься мыслями о будущем или прошлом. Во всяком случае, ты не делишься ими со мной. Так скажи мне, почему я должна нарушать свои правила, Лукас.
– Потому что ты можешь это сделать.
Она рассмеялась и покачала головой, смотря на море.
– Нет – значит нет, – сказала она.
Лукас тоже взглянул на море и глубоко вдохнул. Запах морской воды смешивался с ароматом женщины. Это сочетание начинало его пьянить. Он наслаждался этими запахами довольно долго, но потом повернулся к Эмме лицом.
– А танцевать ты тоже не будешь? – спросил он.
– Никаких быстрых танцев, – сказала она, напомнив им обоим о Лондоне, когда ее развязные танцы привлекли внимание Лукаса и далее события развивались непредсказуемо.
– Степенный вальс безопасен, – предложил он.
– Вальс в Бразилии? – Она посмотрела на него с вызовом.
Ее взгляд не оставил его равнодушным. Из шатра слышалась чувственная и мелодичная музыка.
– A румба? – тихо спросил он. Румба – секс в форме танца. Румба – танец любви и соблазнения. В этом танце у него будет прекрасное оправдание, чтобы крепко обнимать Эмму.
Решив, что один танец ей не навредит, Эмма закрыла глаза и растворилась в объятиях Лукаса. Она не хотела, чтобы кто-то их увидел. Особенно Карина, прежде чем она расскажет ей о ребенке. Она привязалась к сестре Лукаса и собиралась деликатно сообщить ей новость о своей беременности. Эмма ненавидела обман, в который судьба погружала ее снова и снова.
И она обманывает себя сейчас, если думает, что их танец закончится спокойным возвращением в шатер. Но она не могла очнуться от транса, в который погрузила ее близость к Лукасу. Они двигались вместе так легко, а он казался ей до боли знакомым…
И все же она не знает его.
Эмма нахмурилась. Что ей известно о Лукасе Марселосе? Практически ничего. Что знают о нем остальные? Только то, что Лукас позволяет им знать. Он мягко контролирует всю информацию о себе. Получается, ему есть что скрывать.
Она непроизвольно вздрогнула от удовольствия, когда он мягко погладил ее по руке. Лукас с легкостью заставлял ее забыть обо всем, кроме него и настоящего момента.
Обмотав прядь волос вокруг своей руки, он потянул голову Эммы назад и поцеловал ее в шею. Очередное напоминание об их страстной близости. Положив руки на плечи Лукаса, Эмма посмотрела ему в глаза. Единственное, чего прежде между ними не было, так это подобного умиротворения. Они познали только огонь и страсть, хаос и шум, сюрпризы и шок, а этот волнующий танец дарит им возможность насладиться чувственностью. Эмма приблизилась к Лукасу, когда морской бриз коснулся ее разгоряченной кожи. Ей так хотелось верить, будто Лукас научился чувствовать, и она хотела знать, уж не ребенок ли спровоцировал эти его изменения.
Она не сопротивлялась, когда Лукас повел ее в пальмовые заросли в задней части пляжа, где от океанского бриза шелестел листьями подлесок. Там они нашли уединение и лежанку, залитую лунным светом. Улегшись на нее вместе с Эммой, Лукас обнял ее и поцеловал так, как она мечтала со дня их знакомства. Ее тело и душа жаждали Лукаса, и она изнывала от желания задолго до того, как его прикосновения стали решительнее и требовательнее.
Прижимаясь к Лукасу, она извивалась, чтобы сильнее к нему прильнуть. Эмма прерывисто вскрикнула, когда он погладил рукой ее округлые ягодицы. Жар от его прикосновения разлился по ее телу. Ткань ее длинного, многослойного платья нисколько не мешала ей ощущать его ласки. Вскоре он снял с нее кружевные стринги и усадил ее на себя, одновременно подняв ее руки над головой. Она улыбнулась у его губ.
У Эммы перехватило дыхание, когда Лукас стал дразнить ее возбужденную плоть кончиком своего члена. От предвкушения удовольствия ее сердце забилось как сумасшедшее.
Она потребовала от него поторопиться. Лукас вошел в нее, и его глаза потемнели от страсти. Пристально глядя в ее глаза, он снова медленно вошел, а затем вышел из нее.
Эмма содрогалась всем телом, забывшись от удовольствия, пока Лукас крепко удерживал ее на месте.
– Раздвинь ноги как можно шире, – приказал он. – И думай о том, что я с тобой делаю.
Казалось невозможным, чтобы такие простые слова пробудили у Эммы еще больше желания, но Лукас отлично знал ее тело и ее потребности. Она снова потеряла самоконтроль.
– Какая ненасытная. – Он улыбнулся у ее губ.
– Очень, – радостно подтвердила она, когда наконец смогла говорить.
Они целовались, ласкали друг друга и обменивались тихими признаниями. Казалось, они занимались любовью несколько часов. Они занимались именно любовью. Эмма убедила себя, что между ними был не просто секс, когда Лукас снова ее поцеловал. Его поцелуи стали иными. Все его движения были нежными и более осмысленными, словно он по-настоящему любил Эмму. Мысль о будущем с Лукасом ослепила ее. Но Эмма тут же приказала себе образумиться.
Нет, нет! Ей непозволительно так думать. Она должна быть сильной. Она должна идти вперед и оставаться самостоятельной и независимой и не ждать от Лукаса заботы и любви.
– Хорошо? – пробормотал он, осторожно отстраняясь от нее.
– Хорошо, – подтвердила она, когда он перевернулся на бок и они оказались лицом к лицу.
Все, что произошло сегодня, было не просто хорошо, а волшебно. Эмма мечтала заниматься любовью с Лукасом под звездным небом. Она пролежала бы рядом с ним, целуя его, всю оставшуюся ночь. Она могла бы вечно лежать, обвивая ногами его мускулистые бедра.
– Что случилось? – тихо спросил он, когда она пошевелилась.
– Ты, – сказала она, глядя на него. Она выдержала его взгляд в упор, задаваясь вопросом, удалось ли ей наконец разгадать, что творится на душе у Лукаса. Она поверила, будто он начинает доверять ей, поэтому осмелилась надеяться, что они будут вместе. Не успела эта мысль прийти ей в голову, как Лукас отодвинулся от нее и вскочил на ноги. Она почувствовала себя брошенной.
Быстро надевая джинсы, он смотрел на нее сверху вниз:
– Ну, я рад, что развеселил тебя.
– Я рада, что ты изменился, – ответила она, лелея драгоценное время, которое они только что пережили, хотя в глубине души она подозревала, что Лукасу уже на нее наплевать.
– Изменился? – Он нахмурился, застегивая пояс джинсов. – В чем изменился?
– Из высокомерного и отстраненного человека ты превратился в любящего…
Эмма упрекнула себя. Когда же она угомонится? Когда же она очнется и поймет, что Лукасу чужд ее безнадежный романтизм?
Кроме того, из-за беременности она стала слишком эмоциональной. А сейчас она переживает эйфорию после того, как занималась любовью. Но для Лукаса их близость ничего не значит, и Эмме не следует об этом забывать.
– О, я не знаю.
– Ты сказала «любящего»? – Он нахмурился.
– Любящего и не одержимого контролем, – осторожно произнесла она.
Когда Лукас помог ей встать на ноги, Эмма напомнила себе, что, в отличие от нее, он не верит в любовь.
