Затерянные в смерти - Робертс Нора

И Ева села на скамейку.

— Сидит тут, и можешь биться об заклад, он сидит тут не в первый раз, иначе она ни за что не согласилась бы на это место или не выбрала бы его сама. Она может оценить толпу, ситуацию, время. Если я Бакли, я назначила бы встречу как можно раньше, сразу после выхода из порта.

Ева встала и направилась к туалетным комнатам.

— Это за десять минут до того, как вошла Гроган. Времени полно, чтобы убить. Если Гроган вошла до нападения, почему бы не дать ей справить нужду и выйти? Если она вошла во время убийства, у нее был шанс закричать или выбежать и поднять тревогу. Она упала на разделительной линии между кабинками и умывальниками. Именно здесь «чистильщики» нашли след ее крови и кожи — она ударилась головой об пол. Она только-только завернула за угол. И нарвалась на трагический спектакль.

— Думаешь, Мира поможет ей вспомнить?

— Думаю, попробовать стоит. А пока… — Ева сделала крюк и прошла к буфету. — Еще до спектакля Кароли и парень…

— Пит.

— Верно. Они направляются к буфету, потом заворачивают к туалетам. — Ева прошла самым оптимальным путем. — Стоят здесь, обсуждают. Подожди меня, и тэ дэ, и тэ пэ. Кароли провожает сына взглядом, потом замечает табличку на двери. Раздумывает, что же ей делать, все-таки решает зайти. С этого момента провал в памяти. Поэтому нам самим придется все реконструировать. Исходя из теории, что встреча была спланирована и назначена заранее, а убийство было предумышленным, Драско должен был войти первым. Это дамская комната, а он мужчина.

— Ну да. Он мог войти внутрь, пока пассажиры любовались видом, повесить табличку «Туалет не работает». С его стороны было бы умнее переодеться служащим. Каким-нибудь сантехником в униформе.

— Переодеться он мог прямо за соседней дверью. — Ева указала на мужскую уборную. — Если уж мы имеем дело с умыслом и намерением транспортировать тело, ему нужно средство. Никто не заподозрит сантехника, входящего и выходящего из неисправного туалета с тележкой на колесиках.

— Но они все на месте, — возразила Пибоди.

— У него был час, чтобы вернуть ее обратно. Он выходит оттуда, — Ева указала на дверь мужской уборной, — и входит сюда. Кто обратит на него внимание? Очевидно, никто не заметил. Входит и внутри ждет Бакли.

Ева толкнула дверь и вошла.

— Вряд ли он тратил время зря, когда появилась Бакли.

— Дверь не запирается изнутри, — сказала Пибоди. — Да он и не мог ее запереть, он же ждал Бакли. А иначе как бы она вошла?

— Да, поэтому он времени не терял. Он должен убедиться, что она принесла деньги, она должна убедиться, что устройство у него с собой. Чистый бизнес.

О том, какого рода этот бизнес, говорила огромная лужа запекшейся крови на полу, размазанная многочисленными заборами проб. Об этом говорил и запах химикалий, и тонкий слой пыли, оставленный «чистильщиками».

А также нож с длинным клинком на полу.

— Включить запись, — скомандовала Ева, а затем, стараясь не наступать на оставшуюся на полу кровь, подошла к ножу.

— Но… как, черт побери, он сюда попал? — потрясенная Пибоди не могла поверить своим глазам. — Мы же весь паром оцепили охраной.

— Чертов плащ-невидимка, — пробормотала Ева, — вот тебе и ответ. Меня интересует другой вопрос: почему здесь? — Она внимательно изучала нож, не прикасаясь к нему. — Похоже на кинжал, лезвие длиной около шести дюймов. Похоже, выточен из кости. Вот почему он без проблем пронес его через сканеры службы безопасности. Натуральный материал проходит, а у Драско, похоже, было потайное гнездо в портфеле или в сумке. Кое-какая защита, экранирование, чтобы сканер не засек форму и вес подозрительного предмета.

Ева покрыла руки изолирующим составом и подняла нож.

— Отличный вес. Удобный захват. — Проверяя нож, она крутанулась на носках, взмахнула рукой, рассекая воздух. — Хорошая длина. Не надо входить в ближний бой. На расстоянии руки плюс еще шесть дюймов — нормально. Лично я предпочла бы вытяжной спуск на запястье. Щелк — и он у тебя в руке. Коли, руби, режь глотку.

Пибоди невольно потерла шею.

— Тебе случайно никогда не хотелось стать наемным убийцей?

— Убивать в интересах дела или ради выгоды — это была ее профессия, а не его. У него личная месть. Долго же он ждал, однако. — Ева еще раз оглядела брызги крови, прикинула глубину лужи, снова взмахнула кинжалом, крутанулась, сделала выпад, рубанула, кольнула… — И он позаботился вручить нам нож, чтобы мы сами видели, что и как.

— Может, из хвастовства?

Ева повернула лезвие, осмотрела мазки крови.

— На хвастовство не похоже. — Она взяла пластиковый мешок для улик, запечатала в него орудие убийства и надписала. Держа в руке мешок, она бросила взгляд на дверь. — Если Кароли Гроган вошла в этот момент, значит, она его увидела, увидела тело, как только направилась от умывальников к кабинкам. Стало быть, между ними — сколько? — футов десять. А от нее до двери примерно вдвое меньше. Что сделает любой нормальный человек, увидев убийство?

— Закричит и побежит, — подсказала Пибоди. — И она бы успела или хотя бы попыталась. Плюс, если бы он погнался за ней, наступил бы в лужу крови. Она могла упасть в обморок, просто отключиться намертво. Стукнулась головой об пол.

— Возможно. Или он мог оглушить ее парализатором. Положить на низкой мощности. Это дает ему время сообразить, что дальше делать. Он должен удалить из туалета труп, но к этому он готовился заранее. Выстелил тележку или корзину, наверняка запасся мешком для тела. Все погрузил вместе с униформой, она же вся в крови, тут без вариантов.

— А потом, когда Гроган пришла в себя, пустил в ход блокатор памяти.

Ева встретила выражение «блокатор памяти» скептически поднятой бровью.

— Пока Кароли в отключке, он ей внушает, что она должна ему помочь. Он выходит первым.

— Загипнотизировал людей в этом секторе палубы. Он мог это сделать по дороге. Уж не знаю, куда он при этом направлялся, но он опять пустил в ход эту штуку. Потрясная игрушка.

— Это не игрушка, эта штука смертельна. Если она работает, если достигает своей цели, значит, она лишает тебя воли. Ты уже не ты, ты никто. — Для Евы потеря личности была страшнее смерти. — Ты всего лишь робот, пока эффект не испарится. — Она еще раз осмотрела нож. — Палки, камни, ножи, ружья, пулеметы, бластеры, бомбы. Кто-то вечно ищет еще что-нибудь помощнее. Вот это, — она опять взвесила в руке пластиковый мешок с ножом, — может отнять у тебя жизнь. А та, другая штука отнимает у тебя разум. Лично я предпочитаю расстаться с жизнью.

Она посмотрела на часы. Двадцать четыре часа, отпущенные ею Рорку, уже сократились до двадцати, и время текло. Как бы то ни было, она не может себе позволить дать ему хоть на минуту больше.

Маленькая кондитерская с залитыми солнцем столиками на двоих и рядами лоснящихся глазурью, словно лакированных булочек и пирожных в витрине могла бы показаться странным местом для встречи с торговцем оружием, но Рорк прекрасно знал, как Джулиан Шамейн любит сладости.

Он также знал, что кондитерская, которой управляла племянница Шамейна, дважды в день проверяется на прослушивающие устройства, а стены и окна защищены от электронных глаз и ушей.

То, что здесь говорилось, здесь и оставалось.

Шамейн, крупный мужчина, чье широкое лицо и обширное брюхо наглядно свидетельствовали о слабости, питаемой им к кулинарному искусству племянницы, тепло пожал руку Рорку и жестом пригласил его занять место по другую сторону стола.

— Давненько не виделись, — заметил Шамейн с легким французским акцентом. — Вот уже годика четыре или пять.

— Верно. Ты прекрасно выглядишь.

Шамейн расхохотался глубоким басовитым смехом и похлопал себя по заходившему ходуном животу.

— Прекрасно кормлен, это точно. А вот моя внучатая племянница Марианна. — Шамейн улыбнулся молодой женщине, пока она расставляла на столе чашки кофе и блюдо с крошечными пирожными. — Это мой старый друг.