Цветы из огненного рая - Ларк Сара

Крис кивнул:

– И у него почти получилось! Все висело на волоске. Полковник Уэйкфилд уже собирался посылать солдат. Если бы не Таккетт и не губернатор Северного острова, который оказался рассудительным человеком…

– Тем не менее этот план разработал не Оттфрид Брандманн, – вмешался в разговор Карл, понимая, что к нему отнесутся с недоверием, если он начнет защищать убийцу. – Я знаю Оттфрида с детства. И, видит бог, я всегда терпеть его не мог! Но такая утонченная и сложная интрига была ему не по плечу. Особенно тогда. Да, вы знаете его как мошенника, игрока и негодяя. Но в те годы, до возникновения деревни Санкт-Паулидорф, он был еще наивным набожным парнем из Рабен-Штейнфельда. Хвастливым, хитрым, но далеко не хладнокровным убийцей. Нет, если за событиями в Вайрау стоял чей-то план, то его придумал кто-то другой.

– Брандманн и Ланге, – предположила Кэт. Она сделала еще один глоток виски, а затем передала бутылку Крису. – Его отец и отец Иды. Им непременно хотелось воплотить в жизнь мечту о новом Рабен-Штейнфельде – любой ценой. Они послали Оттфрида в Вайрау с мушкетом. Ида рассказывала мне, что они специально купили ему оружие. И точные инструкции тоже наверняка выдали.

– Не обязательно такие уж точные, – добавил Карл, вспомнив о том, как неловко он тогда обращался с оружием. Выстрелить прицельно он не мог, да и Оттфрид вряд ли сумел бы научиться за те несколько дней, которые провел в Нельсоне перед экспедицией.

– Возможно, он не собирался убивать Те Ронгу. Скорее всего, ему просто поручили нажать на курок в нужный момент. Достаточно было выстрелить в воздух, чтобы поднять переполох.

– Так было бы даже лучше, – вставил Крис. – Тогда Те Раупараха не убил бы капитана Артура Уэйкфилда и его людей. После небольшой перестрелки маори прогнали бы англичан и немецких переселенцев на судно и посмеялись бы над ними. Уэйкфилд рассердился бы, вернулся бы со всеми солдатами, которых сумел бы найти, и сравнял бы деревню с землей, ни слова не сказав губернатору Окленда.

– Так умерла Те Ронга… – негромко произнес Карл и потер глаза. – А также Уэйкфилд и его люди. Боже мой, как же чувствовал себя Оттфрид! Все это время… Мы с Идой как-то рассуждали о том, что могло его так сильно изменить, почему он так плохо обращался с ней, почему пил. Это все объясняет. Видимо, совесть мучила его… Боже мой, даже у меня до сих пор стоит перед глазами та картина: Те Ронга и склонившийся над ней Те Рангихаэата, затянувший погребальную песнь. Каково же было Оттфриду? Неудивительно, что он постоянно пил виски, чтобы прогнать эти воспоминания.

Кэт снова потянулась к бутылке. Прежде она никогда не напивалась, но вполне допускала, что сегодня это случится впервые.

– И каждый раз, глядя на свою жену, он видел перед собой дочь человека, который был за это в ответе, – негромко добавила она. – У Иды не было ни единого шанса. Он не мог любить ее. Не мог даже уважать. А каждый раз, глядя на меня…

Она с трудом сдерживала слезы. Крис понял, что она хотела сказать: всякий раз, глядя на Кэт, он видел дочь женщины, которую убил.

Крис нежно обнял ее.

– Не плачь, любимая, – с нежностью произнес он. – Теперь все позади. Для тебя уже давно все в прошлом, а теперь и для Иды тоже.

Кэт покачала головой.

– Для Иды это никогда не останется в прошлом, – прошептала она. – Так же, как не осталось для Оттфрида.

– Ей нехорошо, – сказала Макуту.

Напряженная атмосфера за стенами дома, воцарившаяся после первого столкновения, постепенно рассеялась во время торжественного обеда с пакеха, а затем и вовсе сменилась веселым празднеством. Люди О’Мэлли флиртовали с девушками маори, а те проверяли, насколько хорошо обучила их Кэт английскому языку. Редвуды беседовали с Джейн и Те Хайтарой об овцеводстве. По всей видимости, о возвращении украденных Оттфридом овец уже речи не шло. Может быть, братья собирались позднее договориться с Крисом и вернуть хотя бы часть молодняка.

Офицер полиции пил виски и с наслаждением слушал музыку. Маори принесли свои традиционные инструменты, и молодой ирландец с удовольствием вникал в то, чем отличается путорино от вистла [72]. Будучи человеком порядочным, он решил хотя бы формально прекратить расследование.

– Конечно, мне еще придется поговорить с миссис Брандманн, когда ее состояние позволит это, – сообщил он. – Но, судя по всему, я буду вынужден доложить правительству, что убийство произошло в рамках необходимой самообороны или же это были действия, необходимые для предотвращения преступления. В адрес миссис Брандманн не будет выдвинуто никаких обвинений. Как она, кстати?

Именно это Кэт и Карл хотели узнать, когда снова вошли в хижину, где Макуту и Кунари присматривали за Идой. Карл надеялся, что сон прогонит худшие воспоминания и Ида проснется обновленной. На деле оказалось, что Кэт была права в своих опасениях. У Иды поднялась температура, ее мучили кошмары. Она беспокойно металась по циновке, на которую ее уложила Макуту, и бормотала под нос что-то невразумительное.

– Она беременна, – с тревогой сказал Карл.

Макуту кивнула:

– Знаю. Кэт уже сообщила мне…

– Она потеряет ребенка? – забеспокоился Карл.

Старуха маори покачала головой:

– Не думаю. Дух ребенка силен, он хочет остаться здесь. И тело женщины тоже сильное, оно удержит ребенка.

Карл склонился над Идой, тело которой вовсе не казалось ему сильным. Наоборот, освещенная масляной лампой, которую Макуту наверняка получила благодаря торговым связям с Карпентером, молодая женщина напоминала ему фарфоровую статуэтку, готовую разбиться от неосторожного прикосновения. Под бледной кожей ее лица с ввалившимися щеками отчетливо проступали кости черепа. Темные волосы растрепались, намокли от пота и завивались у самого лба. Карл поцеловал линию волос в форме сердца, которой восхищался еще в детстве. Эта женщина напоминала ему эльфийку или бабочку – такой хрупкой и нежной казалась ему любимая. Карл взял ее за руку: просто невероятно, что эти тонкие пальцы сжимали холодный металл и недавно лишили человека жизни.

– Она ведь проснется, правда? – спросил Карл.

Макуту поморщилась, и моко вокруг ее губ словно бы ожили.

– У нее жар, – отозвалась она. – Ее тело горит, ибо дух ее в растерянности. Ее дух не может сказать, на каком каноэ когда-то приплыл в Аотеароа.

Карл удивленно уставился на Кэт, которая перевела ему слова знахарки.

– Ну конечно Ида это знает! – заявил он. – Она приехала на «Санкт-Паули», как и все мы.

Макуту набрала в грудь побольше воздуха, положила в центре домика немного хвороста и высекла искру, чтобы сжечь в пламени пучок трав. От поднявшегося дыма Карл закашлялся, Ида же никак не реагировала. Тохунга что-то пробормотала себе под нос.

– На самом деле ее… дух не приехал, – перевела удивленная Кэт. – Маори считают, что человек состоит из тинана, маури и ваируа, тела, души и духа. Ваируа может путешествовать… когда мы спим. Дух Иды был в плену, его заставили находиться здесь. И теперь, когда она свободна…

– Теперь, когда она свободна, она хочет уйти? – недоверчиво переспросил Карл. – Уйти от меня? Этого… этого не может быть. Я ведь люблю ее.

– Мамочка… – Услышав мужской голос, Линда, спавшая рядом с Идой, зашевелилась.

Как и все остальные деревенские дети, девочки находились в безопасности. Джейн позаботилась о том, чтобы во время встречи с белыми младшие члены племени оставались в доме для собраний, где за ними присматривали две женщины. Она считала, что детям нечего делать там, где беседуют взрослые. Маори это показалось странным, они разрешали детям участвовать в любых событиях, но в данном случае это оказалось правильным решением. Малыши не видели убийства. После стычки с пакеха Кэт привела детей к Иде в надежде на то, что они сумеют успокоить мать. Кэрол прижалась к Охотнику в поисках утешения и защиты и тут же уснула. Линда обнимала Иду, беспомощно гладила ее залитое слезами лицо, пока пение Кунари не убаюкало и ее.