Река надежды - Мармен Соня
Он посмотрел назад, на дорогу. Там, едва различимый в облаке пыли, вырисовывался мужской силуэт. Какое-то время Жак смотрел на него, хотя думал об Изабель. Представил, как его муза в бледно-зеленом наряде приближается к нему по тенистой аллее, ведущей к алтарю. А сейчас она наверняка сидит в любимом кресле у окна в гостиной и смотрит на реку, медленно несущую свои воды в океан. И скоро мимо ее окна проплывет корабль…
Бриз ласкал его чисто выбритые щеки, заставляя забыть о прикосновениях острой бритвы и немного успокаивая тревогу. По пути он сделал остановку возле дома священника прихода Сен-Этьен-де-Бомон и передал ему документы на подпись. Кюре мсье Парен угостил его чаркой вишневой наливки, которую он с благодарностью выпил. Господи, наверное, лучше было бы выпить целую бутылку…
Скрипнула дверь, послышался детский голос, нарушая спокойствие пейзажа и развеивая его мрачные мысли. Металлический стук кастрюль, женские голоса – и снова тишина. Жак посмотрел на реку. Шхуна под белым парусом скользила по сероватым водам пролива между набережной Сот-дю-Сюд и островом Орлеан. Он представил, как маленький Габриель бежит к берегу, вынимая подаренные Жаком приближающие очки, чтобы полюбоваться судном, которое плывет к далеким берегам Англии. «Suzanna» покинула Квебек в то же самое время, что и сам Жак.
С тяжелым сердцем отвлекаясь от созерцания поблескивающего на солнце такелажа, он хлопнул поводьями по крупу лошади, и двуколка двинулась к дому.
Сидя у окна и глядя на реку, Изабель искала утешения в чашке с горячим шоколадом. Невидящим взглядом она следила за движением корабля – того самого, на который сейчас смотрел Габриель через свои приближающие очки. Тем временем Отемин и маленький Дуглас бегали за взрослыми – Луи Лакруа, Базилем и несколькими племянниками и кузенами Лакруа, которые забивали в землю колышки.
Кухня гудела, как улей. Франсуаза и Мадлен распоряжались происходящим, не забывая по-дружески подшучивать друг над другом. Вся эта суета оставляла Изабель равнодушной.
Что-то едва ощутимо коснулось ее носа, и она посмотрела вниз, в чашку. На застывшей поверхности шоколада лежал цветок фиалки. Рядом упал еще один, потом еще… Она запрокинула голову и встретила взгляд глаз цвета амбры. Изабель вздрогнула и вскочила с кресла, едва не опрокинув шоколад на свое домашнее платье.
– Жак, что вы здесь делаете? Это неприлично! И потом, разве вы не знаете, что видеть невесту в утро перед венчанием – к несчастью?
Жак изобразил смущение, чтобы скрыть истинное состояние души. На самом деле самое страшное из несчастий с ним уже случилось, так что хуже не будет. Он улыбнулся.
– Не знал, что вы суеверны, мой дорогой друг! А что касается приличий… Обычно вы не обращаете на них внимания.
Изабель не ответила. Она устремила взгляд на густую массу в чашке, подрагивающую у нее в руках. Жак вздохнул и подошел еще ближе. От него приятно пахло прохладной мятой. Он аккуратно взял чашку и поставил ее на карточный столик.
– Не думал, что мой визит так расстроит вас, любовь моя! Знаю, сегодня мы должны были бы встретиться уже у алтаря, но я не спал всю ночь и…
Изабель посмотрела на него снизу-вверх, ища на лице следы бессонницы.
– Сегодня ночью вы сможете отдохнуть, – довольно-таки холодно проговорила она.
– Полагаете, у меня получится? – возразил он с ноткой цинизма, о чем тут же пожалел.
Он обхватил руками талию Изабель, погладил ее по спине. Медленно и деликатно привлек к себе, поцеловал в лоб. Через несколько секунд выдохнул в небрежно причесанные волосы:
– О, Изабель! Знали бы вы, как я вас люблю!
– Я знаю, что вы говорите от души, Жак!
– Но вы не знаете, насколько глубоки мои чувства…
Положив ладони ему на грудь, Изабель посмотрела на него своими зелеными, как изумрудные озера, глазами.
– Вы оставили практику в Монреале, чтобы я могла жить здесь. Вы так терпеливы со мной, Жак!
– Это было нетрудно, любовь моя, уверяю вас!
Он наклонился, чтобы вкусить меда с ее губ, и она не стала противиться, однако на поцелуй ответила весьма сдержанно. Чуть отстранившись, он смотрел на нее и пытался запомнить вкус ее дыхания, тепло ее тела и его запах. Он позволил своим рукам еще раз прогуляться по ее бедрам и спине, погладить каждый позвонок через тонкую ткань платья. Представил, как она затрепетала бы от этих прикосновений, если бы на его месте оказался шотландец…
– Изабель! Я приехал, потому что хотел с вами поговорить еще до… до церемонии.
Он сделал шаг назад, оставив ее в растерянности, с безвольно повисшими руками. Ему было больно смотреть на нее, и он отвернулся. Беседка на улице была почти готова, и мастера уже начали украшать ее зелеными ветками и гирляндами из пшеничных колосьев.
– Я хотел задать вам вопрос. Я понимаю, что вы выходите за меня по собственной воле, однако я все-таки спрашиваю себя…
Отчаяние лишало его способности связно выражать мысли. Слова словно бы застревали в стесненной от волнения груди. Он услышал шорох платья, почувствовал теплое прикосновение пальцев к шее и щеке. И все-таки ему не хотелось видеть сейчас ее лицо.
– Знаю, это может показаться странным… Но я хочу знать…
– Что?
Он резко повернулся и посмотрел ей в глаза.
– Если бы однажды отец ваших детей пришел к нам в дом, вы бы меня оставили?
Несколько секунд выражение лица Изабель не менялось, потом она наморщила лоб и нахмурилась.
– Это и вправду странный вопрос! Жак, этот человек умер! Как вы можете так со мной поступать? Это… Я не ожидала от вас услышать это!
– Мне очень жаль вас расстраивать, но я должен знать. Забудьте о моей неделикатности и просто ответьте на вопрос!
– Забыть о вашей неделикатности? Святые вседержители! Сегодня, в день нашей свадьбы, вы приходите, когда я еще не одета, чтобы поговорить об Александере! Но ведь он умер, Жак! Он не вернется! Прекратите этот дурацкий фарс!
Она готова была заплакать.
– Его уже считали мертвым, и он вернулся. Почему бы истории не повториться еще раз?
Она издала возглас удивления и прикрыла рот ладошкой.
– Жак Гийо!
– Ответьте мне, Изабель!
Он схватил ее за плечи и заглянул в мокрые от слез глаза. То, что он там увидел, хотя и был к этому готов, поразило его, словно удар молнии. Он разжал пальцы, и его руки соскользнули по ее рукам вниз.
– Вы до сих пор его любите! До сих пор…
– Жак, я никогда не скрывала от вас, что…
Он кивнул.
– Это правда.
Отдернув от нее руки, он отступил. Вид у него был печальный. Видя его отчаяние, Изабель попыталась объяснить, смягчить удар.
– Чувство, которое я испытываю к вам, Жак, – это больше чем дружба! Сегодня я могу даже сказать вам, что я люблю вас!
– Но вы не любите меня так, как я люблю вас.
– Прошу, не портите нам обоим этот день! Солнце светит, дети радуются…
Жак издал саркастический смешок и покачал головой. Не портить этот день? Да, солнце действительно светит, но не для него.
– Вы правы, Изабель! Я веду себя глупо. Простите!
Он взял шляпу, которую бросил на кресло, войдя в комнату, и очень нежно поцеловал Изабель руку. Она улыбнулась ему так ласково, как только могла. Он надел головной убор и поклонился.
– Изабель, вы – муза моих ночей, вы начертали в моем сердце прекраснейшую из историй любви! Вы – вдохновение моих дней, к которому стремятся все мои помыслы! Но муза, как и благодать, капризна и неуловима для тех, кто не понимает ее сущности. Я не ваш поэт, Изабель! Да, вы открыли мне свое сердце, и я прочел в нем нечто прекрасное, мечту любого мужчины… Но слова, которые в нем запечатлены… написала другая рука, не моя!
Он умолк, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Потом повернулся и вышел, оставив Изабель в замешательстве.
– Что это с ним сегодня?
В поисках утраченного душевного равновесия она вернулась к окну. В воздухе пахло пряностями, совсем как в детстве. Она проводила шхуну взглядом. Из порта вышли две рыбачьи лодки. Габриель увидел мать, улыбнулся и помахал ей. Потом отвернулся и стал смотреть в другую сторону. Наверное, заприметил какую-то зверушку… Но уже в следующую секунду мальчик убежал. И что еще более странно, Луи и остальные оставили работу и последовали за ним.
