Как влюбиться без памяти - Ахерн Сесилия

— Он потрясающий, — прошептала Амелия.

Я рассмеялась и шепнула в ответ:

— Он — клиент.

— Он — потрясающий.

— Фреду бы твои слова не понравились, — улыбнулась я.

Амелия принялась изучать свои ногти, задумчиво задрав брови.

— Он пригласил меня в «Перл» на обед.

— В «Перл»? Как романтично. — Вот так новость, Фред вовсе не романтик. Потом меня осенило: — Он хочет сделать предложение!

Амелия больше не могла сохранять равнодушный тон, она явно думала то же, что и я.

— Ну, может, и нет. Знаешь, вовсе не обязательно, но… ты думаешь…

Я восторженно ахнула:

— Господи, Амелия, я так рада за тебя! — Мы взволнованно обнялись.

— Не хочу радоваться раньше времени. — Амелия шутливо меня отпихнула. — Перестань, а то сглазишь.

— Ладно, пробей вот это.

Амелия посмотрела, что я беру.

— Ну наконец-то! Кристина, это замечательно, — с воодушевлением заявила она.

Я нахмурилась.

— Это не для меня. А ты вообще о чем?

— О, прости, пожалуйста. Это я так… ну, ни о чем. — Она покраснела и резко сменила тему. — Барри звонил вчера вечером.

— Да ну? — Я напряглась.

— На самом деле уже почти ночь была. Думаю, он хорошенько выпил.

Я нервно хрустнула пальцами.

Адам подошел к нам. Он, как акула, кружит поблизости и, почуяв запах крови, безошибочно идет на цель, то есть выбирает момент, когда я даю слабину.

— Знаешь, я уверена, что это неправда, то есть, может, и правда… но все равно он не должен был мне говорить. То, что вы обсуждали, должно было остаться между вами, даже если это касается меня. И я тебя не осуждаю, если ты так обо мне сказала. — Ее обиженное лицо явно противоречило этим словам.

— Амелия, что он тебе наговорил?

Она глубоко вздохнула и продолжала:

— Он сказал, что ты думаешь, будто я лузер, потому что живу вместе с мамой, и что мне нужно жить своей жизнью и отдать ее в дом престарелых, а самой переехать к Фреду, не то тебя не удивит, если он меня бросит.

— О боже. — Я закрыла лицо руками. — Боже мой, Амелия, прости, что тебе пришлось это выслушивать.

— Да ничего. Я ему сказала, что понимаю, у него мерзко на душе, но он и ведет себя мерзко. Надеюсь, ты не в обиде.

— Нет, конечно. И вообще ты вправе говорить ему все, что хочешь.

Щеки у меня горели, что подтверждало мою вину. Мы и правда обсуждали это с Барри, но как он посмел рассказать Амелии! Черт побери, кому еще Барри спьяну позвонил вчера ночью и что еще наговорил людям, которых я люблю, чтобы, обидев их, обидеть меня?

Амелия ждала, что я скажу — это все неправда.

— Пойми, я говорила это совсем не так.

Лицо у нее обиженно вытянулось.

— Меня просто беспокоит, что ты заботишься только о других, а о себе забываешь. Было бы лучше, живи вы с Фредом вместе, совместной жизнью.

— Кристина, ты прекрасно знаешь, я так живу с двенадцати лет. — Амелия начала злиться. — И я не собираюсь отдавать маму в дом престарелых, чтобы самой развлекаться и прожигать жизнь.

— Да я знаю, знаю… но ты даже не бываешь нигде, ни разу из города не выезжала. У тебя и выходных-то не бывает. Я только это сказала, клянусь тебе. Потому что я за тебя переживаю.

— А нечего переживать. — Она сердито задрала подбородок. — Фреда вполне устраивают такие отношения. Он все понимает.

Нас перебил звонок колокольчика. Амелия торопливо извинилась, сказав, что ее зовет мама. Я вышла из магазина в ужасном настроении, но в сумке у меня лежала полезная книжка. Адаму я ее показывать не хотела.

— Значит, теперь он еще и вашим друзьям названивает. Весело, — сказал он. — И час от часу все веселее.

Я небрежно пожала плечами.

— Да, но здесь главное, как ты относишься к происходящему. Понимаете, Адам, надо позитивно воспринимать события.

Он сделал круглые глаза:

— Точно, с этим у меня проблемы. Я, например, считаю, что вашу подругу не стоило обнадеживать насчет сегодняшнего обеда.

— Вы подслушивали.

— Нет. Это вы вопили.

— Он пригласил ее в «Перл»!

— Ну и что?

— А то, что там обычно делают предложения.

— Вообще там обычно просто обедают. Рано радоваться, ничего еще не произошло. Может, и не произойдет.

Ну что за человек, вздохнула я, прямо сил нет.

— Вот это нам надо обязательно проговорить. Вы все воспринимаете негативно. И постоянно прокручиваете в голове, что может случиться плохого. В итоге оно случается. Вам известен закон притяжения? — Я вспомнила сцену с женой Саймона в больнице, тысячу раз я проигрывала ее в уме, и в конце концов кошмар обернулся реальностью. — Если будешь думать, что жизнь — дерьмо, жизнь будет дерьмом.

— Боюсь опять показаться недоверчивым, но я сомневаюсь, что «дерьмо» — признанный в психотерапии термин, — усмехнулся он.

— Ну так идите к психотерапевту.

— Нет.

Мы зашли в дом и поднялись по лестнице на второй этаж.

Я достала ключи и хотела отпереть дверь в свой офис. Ничего не вышло. Попробовала другой ключ, потом еще один, и еще — у меня их на брелке штук десять.

— Вы что, тюремный надзиратель?

Я проигнорировала этот выпад и вставила очередной ключ.

— Черт, опять они дурью маются. Пошли. — Я сердито потопала на верхний этаж.

Войдя в контору, мы обнаружили отца и моих сестер за круглым столом. На папе был костюм в тонкую полоску, розовая рубашка и галстук, из кармашка изящно торчал носовой платок. Черные туфли начищены до блеска, прическа — волосок к волоску, ногти отполированы и сияют так, что глазам больно. Роста он небольшого и скорее похож на модного портного, чем на адвоката.

— Ну, я так и знала, у нее новый парень. — Бренда громко щелкнула пальцами, едва Адам переступил порог. — Господи, да Барри сдохнет, когда его увидит. Разве можно сравнить его лысую голову с такой шевелюрой? — Она махнула рукой на светлые кудри Адама.

— Привет, семейство. Это Адам. Он — мой клиент. Адам, это мой отец, Майкл, а те две ведьмы — Бренда и Адриана.

— Имена даны в честь двух других ведьм, которые здесь когда-то жили, — пояснила ему Адриана и, поглядев на меня, добавила: — Третью звали Кристина, так что ты одна из нас, как ни открещивайся.

— У них были ярко-фиолетовые космы, и они постоянно курили папиросы, — сказала Бренда, оценивающе глядя на Адама.

— И ни одна не вышла замуж, — встрял папа.

— Лесбиянки, — кивнула Адриана.

— Да нет, — возразила Бренда, — Адриана была шлюха. Ее пять раз звали замуж.

— Один и тот же претендент? — усмехнулась я.

— Нет. Все разные. — Папа задумчиво наморщил лоб. — Кажется, третий дошел до того, что грохнул кого-то. Но я могу его с кем-то путать.

— Точно, шлюха, — кивнула Бренда.

— Она с ними не спала, — заметил папа. — В те дни предложения делали и без этого.

— Лесбиянка, — настаивала Адриана.

Я ждала, когда они угомонятся. Спектакль «Шлюха или лесбиянка» нередко показывали новым людям.

— Ты думаешь, что вокруг одни лесбиянки, потому что сама такая, — сказал папа.

— Я бисекс, папочка.

— У тебя было пять подружек и всего один парень, и то в качестве эксперимента. Ты лесбиянка. Чем скорее ты это осознаешь, тем раньше наконец уймешься и заведешь нормальную семью.

— Ну и откуда вы знаете Кристину? — спросила Адама Бренда. — Садитесь. — Она отодвинула ему стул.

Адам посмотрел на меня. Я устало пожала плечами, и тогда он сел. Потом быстро прикинул, что к чему, и сообщил:

— Она не дала мне прыгнуть с моста Хафпенни позапрошлой ночью.

— Да, она вечно всех обламывает, — осуждающе заметила Адриана.

— Он не ради развлечения туда пришел, — уточнила я.

Мои родственники дружно поглядели на него.

Адам чувствовал себя неуютно под их взглядами, он явно раздумывал, не пора ли откланяться. Но они у меня мастера на подобные разговоры — умеют повернуть все так, что важное становится второстепенным и наоборот. Они сами решают, что важно, а что нет.