Лора Бекитт - Аромат лотоса (сборник)
– Даже цветы здесь другие, не такие, как в нашем саду, – сказал Киран, и Амрита вспомнила о том, что до сих пор не знает, кто его родители.
Девушка нагнулась, нарвала цветов и принялась плести венок.
– Джае бы понравилось здесь, – заметил молодой человек, – она любит цветы.
Амрита выпрямилась.
– Джая?
– Это моя сестра.
– А… ваш отец?
Киран уловил суть вопроса и помрачнел.
– Он заминдар. Очень богатый, решительный и властный человек. Он никогда и ни в чем мне не отказывал. Я желал приобщиться к европейской культуре – и он дал мне образование. Мне было неинтересно заниматься имением – и отец нанял опытного управляющего. Я делал все, что хотел, и вместе с тем всегда знал, что в решающий момент не смогу противостоять его воле.
– Вы говорите о своей женитьбе? – прошептала Амрита. – Да, – ответил Киран и неожиданно попросил: – Станцуй!
Девушка растерялась.
– Здесь?
– Да.
– Как в храме?
– Нет, не как в храме. Не для Шивы, а для меня.
Амрита кивнула и закружилась, сплетая и расплетая руки. Ее юбка стремительно развевалась, тонкие пальцы вздрагивали, браслеты звенели, черные глаза влажно блестели. В своем первозданном, ярко передающем настроение танце она казалась существом без прошлого – безнаказанным, безымянным, необычным, не дающимся в руки.
Колыхание легкой ткани создавало вокруг нее яркий ореол, глубокий вырез блузы открывал плечи и верхнюю часть груди; ее кожа была смуглой, с тем теплым золотистым оттенком, какой имеет цвет янтаря.
Кирану мучительно захотелось познать тайный язык ее танца, сокровенный, как одиночество, страстный, как любовь, и опьяняющий, как свобода. Одновременно его пронзило желание обладать девушкой, такое мучительное, что хотелось кричать.
Когда танцовщица остановилась, молодой человек подошел к ней, крепко обнял и страстно поцеловал в губы.
Амрита и Киран лежали в траве, в цветах, под синим небом и ярким солнцем и, казалось, были одни во всей Вселенной.
Амрите грезилось, будто она видит сон и не желает просыпаться. Все, что было прежде, осталось далеко позади, в прошлой жизни. Девушке чудилось, будто она никогда не знала, что такое объятия других мужчин, ибо настоящее посвящение она прошла только сейчас. То было посвящение в любовь.
Амрита не могла припомнить, когда чувствовала себя такой счастливой. Прежде девушка думала: если не вырвать любовь из сердца, а рану не зашить суровой ниткой, она станет такой же несчастной, как Тара. На самом деле все оказалось иным. – Мне кажется, будто я вижу мир впервые, – сказал Киран.
– Мне тоже, – прошептала Амрита.
– Давай останемся здесь навсегда!
– Давай!
– Я никогда не думал, что можно ничего не говорить, но при этом так хорошо понимать друг друга, – промолвил молодой человек, и Амрита впервые увидела его улыбку.
Девушка спрятала лицо на груди возлюбленного. Как хорошо, что он привел ее сюда, что они не остались в храме! Не было ни полумрака лишенной окон и освещаемой лишь тусклым светильником комнаты, ни аромата курений, ни магических слов. Была другая магия, магия взгляда, свободы, любви. Они любили друг друга и служили друг другу.
Киран не желал воспринимать Амриту как нечто отдельное, ему хотелось бесконечно сливаться с ней. Когда они уставали, он зарывался лицом в ее волосы или приникал губами к груди. Юноша не думал о тех мужчинах, которым она принадлежала.
Ему казалось, что эта женщина создана для него одного.
– Я желаю украсть тебя у бога, я не хочу разлучаться с тобой!
Амрита печально улыбнулась.
– Ты знаешь, что это невозможно. Ты – сын заминдара, а я – девадаси. Ты должен жениться, а я не могу покинуть храм.
– Я приеду за тобой и увезу в Калькутту. Сниму для тебя дом и стану к тебе приходить. Мы будем счастливы.
– Но сперва ты женишься…
– Мне придется, – с горестным вздохом подтвердил Киран. – Иначе отец разгневается и лишит меня наследства.
Он говорил правду, ибо не хотел ей лгать, и все-таки девушка надеялась услышать нечто другое. Он мог бы сказать, что его не интересует наследство, что он не желает жениться без любви, что он увезет ее с собой прямо сейчас и они никогда не расстанутся.
– Почему ты не спрашиваешь, согласна ли я покинуть храм? – с легким упреком спросила Амрита.
– Если ты любишь меня, то согласишься, – просто ответил Киран.
– А вдруг ты меня разлюбишь?
– Я никогда не смогу разлюбить тебя! – пылко воскликнул молодой человек.
– Возможно, ты полюбишь свою жену…
– Я не представляю, как можно любить кого-то, кроме тебя.
Зато Амрита хорошо представляла, кого бы смогла полюбить, кроме этого юноши. Ей вдруг захотелось родить, родить ребенка от Кирана. Тогда, даже если он уедет и никогда не вернется, она не будет чувствовать себя одинокой и несчастной.
Назад возвращались молча, переполненные чувствами, усталые и счастливые. Тропинка петляла меж выжженных солнцем густых зарослей колючего кустарника, которые тонули в сиреневой мгле сумерек. Зеленовато-голубая полоса неба на востоке сияла серебристыми звездами, тогда как западная была красной, как кровь.
– Я приду завтра, – прошептал Киран.
– Я буду ждать.
– Я люблю тебя.
– А я тебя.
Задуманное нельзя было откладывать, и, несмотря на поздний час, Амрита отправилась к Хемнолини.
Женщина сидела в своей каморке и тихо молилась. Лампа коптила, колеблемый ветром огонек метался из стороны в сторону. Вокруг пламени вились какие-то мелкие насекомые.
Увидев юную девадаси, Хемнолини умолкла и внимательно посмотрела на нее. Эта пожилая женщина, немало повидавшая на своем веку, сразу насторожилась.
– Что случилось, Амрита?
– Я пришла поговорить.
– О чем?
Девушка присела на корточки и, ничуть не стесняясь, задала вопрос:
– Что будет, если я забеременею?
Хемнолини улыбнулась.
– Родишь.
– Я имею в виду, что будет с моим ребенком? Он останется в храме? Со мной?
– Возможно. Девочка может стать девадаси, мальчик – музыкантом, танцовщиком или служителем храма. Почему ты спрашиваешь? Ты в положении?
– Пока нет. Но я хочу ребенка. От мужчины, которого полюбила. Ты учила нас, как избежать беременности, а теперь я хочу узнать, как сделать так, чтобы наверняка зачать? Дело в том, что у меня осталось немного времени… – Амрита на мгновение замолчала, а потом осведомилась: – Наверное, мои вопросы кажутся тебе странными, Хемнолини?
– Вовсе нет. Женщины не были бы женщинами, если бы не влюблялись и не рожали детей.
– Расскажи мне о судьбе других девадаси, – попросила девушка. – Что происходит с ними после того, как истекает срок их службы богу?
– Срока не существует, Амрита, и ты это знаешь, – строго сказала Хемнолини.
– Достигнув определенного возраста, девадаси уже не могут танцевать и принимать паломников, – возразила девушка.
– Судьбы разные, – задумчиво промолвила Хемнолини. – Кто-то живет в храме до глубокой старости и кормится милостью паломников и жрецов, другие становятся наложницами богатых людей, третьи покидают храм еще в молодости и зарабатывают чем придется: танцами, а иногда и проституцией. Некоторые рожают, иные остаются бездетными. Кому как повезет.
– Этот мужчина говорит, что вернется за мной и увезет меня в Калькутту, – призналась Амрита.
Хемнолини покачала головой.
– Ты красива, умна и талантлива, твое искусство еще долго не утратит своей силы! Здесь ты находишься в безопасности, под защитой Шивы. Мир за стенами храма коварен, опасен и обманчив. Не стоит полагаться на мужчин – их сердца переменчивы и неверны. Тебе придется быть игрушкой в чужих руках, мириться с положением содержанки, потому что ни один мужчина не женится на девадаси. Здесь к тебе относятся как к богине, там же станут смотреть как на обычную проститутку.
Поблагодарив Хемнолини, Амрита вернулась к себе и поведала Таре о разговоре с пожилой девадаси.
– Зачем тебе ребенок? – с изумлением воскликнула подруга. – Разве тебе не хотелось родить ребенка от Камала?
– Конечно, нет. Что бы я стала с ним делать? Да и Камал пришел бы в ужас, если бы это случилось, – ответила Тара. Потом призналась: – Я решила убежать с англичанином.
Амрита прижала ладони к горящим щекам.
– Только не это! Ты погибнешь!
– Пусть погибнет тот, кто останется здесь, – мрачно произнесла Тара и добавила: – Ты знаешь, о ком я.
Амрита покачала головой.
– Я бы не стала желать зла тому, кого люблю. Не важно, что он совершил.
– Просто тебе не приходилось так сильно страдать, – сказала Тара.
– Куда он тебя увезет? Ты знаешь?
– В Калькутту, в крепость, где живут военные.
– Тебе придется жить среди мужчин?! – Амрита была поражена.
– В крепости много офицерских семей. И… пусть кто-то попробует меня обидеть! – заявила Тара.
– Как ты будешь объясняться с англичанином?
