Герои – моя слабость - Филлипс Сьюзен Элизабет
Энни старалась работать как можно быстрее. Она вытерла пыль с мебели в гостиной, пропылесосила ковер, вымыла кухню и перешла в спальню Тео, чувствуя, как желудок сжимается от дурного предчувствия. Она нашла в шкафу чистое белье, но нерешительно замерла, не в силах заставить себя стянуть с постели старые простыни. В этом было что-то глубоко личное, интимное. Стиснув зубы, Энни дернула за простыню.
Потянувшись за сухой тряпкой, она услышала, как хлопнула дверь наверху, затем щелкнул замок и раздался звук приближающихся шагов. Энни приказала себе не оборачиваться, но не удержалась, оглянулась.
Тео стоял в дверях, небрежно прислонившись плечом к косяку. Его ленивый взгляд скользнул по растрепанным волосам Энни вниз, к груди, едва различимой под толстым свитером, потом двинулся дальше, задержался на бедрах и обежал ноги. Харп бесцеремонно разглядывал ее, будто лошадник, оценивающий стати кобылы. Этот наглый, развязный взгляд смутил бы кого угодно. Наконец Тео отвел глаза.
И тут раздался протяжный звук – то ли стон, то ли рычание, леденящий душу горестный вопль, будто донесшийся из потустороннего мира.
Тео застыл на месте. Энни вытянула шею, глядя на дверь мансарды.
– А это еще что?
Тео недоуменно нахмурился. Он открыл было рот, будто собираясь что-то сказать, но не нашелся с ответом. Мгновение спустя он исчез.
Внизу хлопнула дверь. Энни стиснула зубы.
«Подонок. Так тебе и надо».
В морозном воздухе от дыхания клубился густой пар. Тео резким движением отодвинул засов на двери конюшни. Он всегда приходил сюда, когда хотел спокойно подумать. Ему казалось, что он предусмотрел все, но откуда ему было знать, что Энни вернется, превратив его жизнь в ад?
В конюшне пахло сеном, навозом, пылью и холодом. В последние годы отец Тео держал четырех лошадей, но их переводили в городскую конюшню, когда семья уезжала с Перегрин-Айленда. Сейчас в пустующих денниках стоял один лишь вороной мерин Тео.
Танцор тихо заржал, высунув голову за загородку. Тео представить себе не мог, что когда-нибудь увидит Энни снова, и вот она явилась. Вторглась в его дом, ворвалась в его жизнь. Принесла с собой прошлое. Он ласково погладил теплый нос лошади.
– Здесь только мы с тобой, мальчик, – прошептал он. – Только ты и я… какие бы демоны ни осаждали нас, нагоняя ужас.
Мерин тряхнул головой, будто кивая в ответ, и Тео открыл дверцу денника. Этому следовало положить конец. Нужно было избавиться от Энни.
Глава 5
Энни с самого начала боялась ночевать одна в коттедже, но эта ночь стала худшей из всех. На окнах не было штор, и Тео свободно мог разглядывать ее в телескоп сколько вздумается. Побоявшись включить свет, Энни весь вечер бродила по дому в потемках, а, забравшись в постель, укрылась с головой одеялом. Но темнота лишь всколыхнула воспоминания о том, как все неожиданно изменилось.
Это случилось вскоре после происшествия с кухонным лифтом. Кажется, у Риган был урок верховой езды, или она сидела, запершись у себя в комнате, и писала стихи. Энни нашла убежище на берегу, среди скал. Она смотрела на океан, воображая себя красивой, безумно талантливой актрисой, которой предложили главную роль в фильме, обещающем стать настоящей сенсацией, когда на пляже показался Тео. Он опустился на камень рядом с ней. Шорты цвета хаки, немного великоватые для его узких бедер, открывали длинные загорелые ноги. Рядом, у самой кромки воды, в неглубокой лужице, оставленной приливом, копошился рак-отшельник. Взгляд Тео не отрывался от полосы прибоя, от пенных гребешков волн. «Прости меня, Энни, за всю эту чертовщину, – произнес он. – Сам не знаю, как это выходит. Похоже на злой рок».
Разумеется, она тут же его простила. Наивная дурочка.
С того дня, когда Риган бывала занята, Тео с Энни проводили время вместе. Он показывал ей свои тайные места на острове, делился самым сокровенным. Поначалу робко, потом все смелее. Тео начал доверять ей. Он признался, что ненавидит свою школу-интернат и что тайком пишет рассказы, которые никому не показывает. Они говорили о любимых книгах. Энни убеждала себя, что она единственная девочка, с которой Тео откровенен. Она показала ему несколько своих рисунков, которые приходилось прятать, чтобы Мария не разнесла их в пух и прах. И наконец Тео ее поцеловал. Ее. Энни Хьюитт, долговязое пугало пятнадцати лет со слишком длинным лицом, слишком большими глазами и слишком кудрявыми волосами.
С тех пор, стоило Риган отлучиться, Энни с Тео стремились остаться вдвоем. Обычно они прятались в пещере, лежали на влажном песке во время отлива. Тео гладил ее грудь сквозь купальник, и Энни готова была умереть от счастья. Когда он впервые сбросил лямки купальника с ее плеч и потянул вниз, она смутилась, попыталась прикрыться руками – ей казалось, что груди у нее слишком маленькие. Но Тео отвел ее ладони и нежно сжал пальцами соски.
Энни таяла от восторга.
С каждым днем их ласки становились все смелее. Они жадно исследовали друг друга. Тео расстегивал ее шорты, запускал пальцы в трусики. Ни один мальчик прежде такого не делал. Гормоны бурлили, каждое прикосновение Тео отзывалось в ней жаркой дрожью, мгновенным взрывом наслаждения.
Она тоже ласкала его и, впервые почувствовав на ладони влагу, решила, что невольно сделала ему больно. Она влюбилась.
Но внезапно все изменилось. Без всякой причины Тео вдруг начал ее избегать. Он стал высмеивать и унижать ее перед сестрой и Джейси. «Не будь такой тупицей, Энни. Ты ведешь себя как ребенок».
Она пыталась поговорить с ним наедине, узнать, что случилось, но Тео сторонился ее. Вскоре она обнаружила половину своих драгоценных готических романов в бумажных переплетах на дне бассейна.
Как-то раз солнечным июльским днем они шли вчетвером по мостику над болотом. Энни держалась чуть впереди близнецов, а Джейси замыкала шествие. Желая произвести на Тео впечатление своей многоопытностью, Энни рассказывала о жизни на Манхэттене.
– Я пользуюсь подземкой с десяти лет, и…
– Прекрати хвастаться, – оборвал ее Тео. А потом толкнул Энни ладонью в спину.
Она упала с моста в болото лицом вниз. Руки погрузились в липкую жижу, ноги увязли в трясине. Энни пыталась выбраться, но гнилые стебли болотной травы и пучки сине-зеленых водорослей оплетали ее, словно угри, цепляясь за одежду, за волосы. Она отплевывалась от тины и грязи, силилась протереть глаза, но не могла, и начала плакать.
Риган с Джейси перепугались не меньше Энни, в конце концов им обеим пришлось вытаскивать ее из болота. Энни сильно ободрала колено и потеряла кожаные сандалии, которые купила на собственные деньги. У нее текли слезы, оставляя дорожки на покрытых грязью щеках, когда она выбралась на мост, похожая на страшное чудище из фильма ужасов.
– Зачем ты это сделал?
Тео холодно оглядел ее с каменным выражением лица.
– Не люблю хвастунишек.
Глаза Риган наполнились слезами.
– Только никому не говори! Энни, пожалуйста. Тео страшно влетит. Он никогда больше не сделает ничего подобного. Ну же, Тео, обещай.
Но Тео зашагал прочь, не пожелав ничего обещать.
Энни никому не сказала о происшествии на болоте. Она нарушила обет молчания лишь много позднее.
На следующее утро Энни вяло бродила по комнатам, пытаясь проснуться, прийти в себя после ночи, проведенной почти без сна. Мысль о возвращении в Харп-Хаус вызывала у нее ужас. Покружив по дому, Энни укрылась в студии, недосягаемой для назойливого телескопа Тео. Мария добавила к коттеджу пристройку, превратив ее в просторную, хорошо освещенную мастерскую. Пятна краски на голом дощатом полу напоминали о длинной череде художников, работавших здесь в последние годы. На задвинутой в угол кровати высилась гора картонных коробок, из-под которых торчал край ярко-красного покрывала. Рядом с кроватью стояла пара выкрашенных в желтый цвет деревянных стульев с плетеными сиденьями.
