Река надежды - Мармен Соня
Выстрелы и крики всполошили Александера. Он бросился бежать, петляя между деревьями. Джон не отставал ни на шаг. И все равно Александеру казалось, что он не продвигается вперед. Земля будто уходила из-под ног, а деревья пытались остановить его своими когтями-ветками… От криков сжималось сердце, пропадала способность мыслить здраво. Перед глазами стояла Тсорихиа – руки раскинуты в стороны, на лице застыла маска ужаса. И маленький Жозеф с проломленной головой, брошенный на землю вдалеке от матери… Только бы это не повторилось!
Нет! Только не его семья! Внезапно впереди вспыхнуло зарево, меж деревьями замелькали золотые всполохи. Пламя становилось все ярче и ярче. Александеру показалось, что он теряет рассудок. Вселяющий трепет вопль вырвался из его горла:
– Это пожар! Дом горит!
И братья побежали еще быстрее, приближаясь к цели, несмотря на темноту и преграды, то и дело возникавшие у них под ногами. И тут, словно вынырнув из пламени, к которому они направлялись, перед ними появились несколько мужчин. Братья увидели, как блестят оголенные тела врагов и их кинжалы, различили злобный огонь у них в глазах.
Как будто по команде братья разделились, увлекая за собой ирокезов. Один побежал направо, второй – налево. Оба были уже близко к охваченному пламенем дому, когда один вдруг споткнулся о корягу, потерял равновесие и покатился вниз по скользкому от грязи склону. Несколькими футами ниже нога его попала в расщелину между камнями. Он закричал и попытался ухватиться за куст. Но ветка обломилась. Он упал головой вперед, сильно ударился лбом, потерял сознание и так и остался лежать на поросшем густой травой дне оврага.
Изабель торопилась на помощь детям, чьих голосов уже не было слышно, но обжигающее дыхание пожара остановило ее. Мари в истерике металась вокруг дома, ища возможность проникнуть внутрь. Тщетные надежды! Огонь жадно обнимал занавески, лизал стекла, выедал паклю, которой были заделаны щели в стенах, – словом, пожирал деревянный дом с невероятной скоростью.
Изабель смотрела на это и проклинала свое бессилие. Не в силах стоять на месте, она ходила, крича и обливаясь слезами под дождем из похожих на падающие звезды горящих головешек. Мужчины черпали ведрами дождевую воду из бочки, но, сколько бы они ни выливали ее на горящие стены, она моментально испарялась под аккомпанемент потрескивающего пламени. Изабель направилась к ним, схватила ведро и окатила себя водой.
– Что вы делаете?
Стюарт вырвал ведро у нее из рук. Однако молодая женщина отняла ведро, наполнила его еще раз и вылила себе на юбку. Потом, на глазах у ошарашенных Мунро и Стюарта она взбежала на крыльцо. Мари позвала ее:
– Мадам! Не надо!
В этот миг Изабель услышала у себя за спиной вопль, от которого кровь застыла в жилах. Обернувшись, она через клубы дыма увидела знакомый силуэт. Мужчина со всех ног бежал к дому.
– Алекс! Алекс, там дети! Дети остались в доме!
Этьен, державшийся под сенью деревьев, повернулся, чтобы посмотреть, кто кричал. Увидев бегущего, он сразу узнал его по отливающим бронзой волосам, по фигуре и манере двигаться. В запале ненависти и безумия он выхватил из-за пояса пистолет и свистнул, подавая сигнал своим людям.
– Я отправлю тебя прямиком в ад, Макдональд!
Изабель сбежала по ступенькам навстречу Александеру. Их взгляды встретились, причем оба выражали крайнюю степень тревоги.
– Дети! В доме остались наши дети!
Александер на мгновение задержал взгляд на молодой женщине, потом сжал ее руку.
– Будь тут!
Он посмотрел по сторонам, но брата не увидел. Ждать больше было нельзя. Возможно, он и так прибежал слишком поздно… Дым и жар обжигали кожу и легкие. На глазах у растерянных зрителей он закрыл нос рубашкой и вошел в увитую языками пламени дверь.
Две, три, четыре минуты… Изабель, трепеща и все еще надеясь, смотрела на дверь. И вдруг с громким треском крыша накренилась и дом окутало черным густым дымом. Треск тут же перешел в отвратительный скрежет. Из окон всплеском колючих искр вылетели стекла, и крыша окончательно обвалилась. Все было кончено.
– Алекс! НЕ-Е-ЕТ! Габи! Забет!
– Мадам! Мадам!
Мари тихонько окликнула свою госпожу. «Это сон!» Изабель позволила векам сомкнуться. Она не хотела видеть происходящее.
– Мадам, смотрите!
«Нет, я не хочу смотреть на трупы!» Она со стоном упала на траву, свернулась в клубок и заплакала. Но Мари продолжала трясти ее за плечо.
– Оставь меня!
От запаха гари в животе все перевернулось, и Изабель стошнило. Где-то совсем близко лаяли собаки и плакали дети. Она услышала голос Микваникве, потом грустный – ее мужа, Мунро. Шотландец объяснял жене, что произошло.
А дети все плакали и плакали… Изабель заткнула себе уши. И зачем только Микваникве привела их сюда! Она перевернулась на бок и через мокрые юбки, облепившие ей ноги, ощутила холод этой жестокой сентябрьской ночи, напомнивший ей, что сама она до сих пор жива.
Между тем Мари не оставляла ее в покое. Ее руки гладили Изабель по щекам, убирали волосы от лица. И они почему-то были такие маленькие…
– Мама! Мамочка! Проснись!
Теплое дыхание коснулось ее лба. Дым не давал дышать. Рядом кто-то закашлялся.
– Мамочка!
Маленькие руки продолжали ее тормошить, детский голос все звал, все просил сказать хоть слово… Изабель повернула голову и медленно открыла глаза. Над ней склонилась маленькая фигурка, рядом плакал младенец.
– Мадам, они живы! С вашими детьми ничего не случилось!
– Габи? Габи, любовь моя, это ты?
– Мамочка!
Изабель не осмеливалась в это поверить. Она широко открыла глаза. Это и вправду были ее дети! Она села и крепко обняла сына, чтобы ощутить тепло его тела. Мари наклонилась, держа на руках маленькую Элизабет, завернутую в перепачканные землей пеленки. Малышка возбужденно размахивала ручками. В это невозможно было поверить. Александер смог это сделать! Задыхаясь от счастья, она посмотрела по сторонам. Стюарт с Фрэнсисом все еще пытались залить пожарище водой, хотя от дома остался один скелет. Чуть поодаль Микваникве, прижимая детей к груди, гладила по голове Мунро, который сидел, закрыв лицо руками. У Изабель оборвалось сердце.
– Алекс?
Лицо Мари исказилось от горя. Чтобы отвлечь внимание, молодая индианка протянула своей госпоже ребенка. Элизабет схватила мать за волосы и дернула, словно бы говоря: «Но я-то здесь, посмотри!» Габриель так и остался сидеть с ней рядом, не говоря ни слова. И тогда она поняла. Александер только-только вернулся к ней, и вот она снова его потеряла… Глядя на огонь, похитивший у нее частичку души, она крепко обняла детей и заплакала.
Рассветное небо было затянуто тучами, на дымящиеся останки хижины Голландца – и их с Александером дома – падал мелкий дождик. Изабель присела на лавку, которую Мунро соорудил под кустом боярышника. Взгляд ее был устремлен на деревянный крест над могилой. Чуть в стороне под присмотром Микваникве ее дожидались дети. Дрожа от холода, Изабель наконец встала. На кресте Мунро вырезал надпись: Alasdair Colin Campbell Macdonald of Glencoe – 1732–1768.
– Тридцать шесть лет… Любовь моя, а ведь я даже не знаю точной даты твоего рождения!
Ее голос дрогнул, глаза наполнились слезами. Она смахнула их испачканной сажей рукой и посмотрела на тех, кто ее ждал. Понурив голову, Габриель сидел на коленях у Фрэнсиса. Она и представить не могла, что он у нее такой храбрый! Копия отца! Она потянулась к кресту и погладила шероховатую планку.
– Ты можешь гордиться сыном! Это ведь он спас нашу маленькую Забет! Когда он закрылся в доме, как я приказала, малышка начала плакать. Из-за всего этого переполоха я забыла ее покормить. Габриель подумал, что можно напоить ее теплой водой. Он поставил чайник на решетку, а когда он нагрелся, обернул руку полотенцем, чтобы не обжечься, как я это обычно делаю. Край полотенца угодил в огонь, и, когда Габи увидел, что оно горит, он испугался и швырнул его в сторону. Полотенце угодило в открытый сундук с одеждой. Пламя стало быстро распространяться по дому. Габриель интуитивно почувствовал враждебность Этьена, поэтому не решился звать на помощь. Он завернул сестренку в простыню и выбрался вместе с ней через лаз, который вел из подпола наружу. Помнишь, я все просила, чтобы ты заделал его камнем, боялась, как бы в дом не пробрались звери пострашнее мышей? На этот раз я благодарю Бога, что ты не послушался. Габриель знал про этот лаз и часто им пользовался, когда они с Отемин играли в прятки. Взрослый через него не проберется, а вот семилетний мальчик – очень даже просто… Оказавшись на улице, он сразу побежал к Мунро и спрятался у него в доме.
