Линдси Келк - Я люблю Вегас
Оглянувшись через оба плеча, я схватила «Брачные узы: Нью-Йорк». Журнал оказался тяжелым. Сердце забилось сильнее. Я открыла его наугад, попав на очаровательную невесту с женихом и венчание под Рождество в нью-йоркских «Рейнбоу румс». Ох-х-х! Невеста была в платье «Ромона Кевеза», жених в костюме от Ив Сен-Лорана, кольца от «Картье». Я с ходу принялась подгонять церемонию под себя. «Кольца, во-первых, от «Тиффани». Алекс скорее всего наденет винтажный костюм. А я хочу платье собственного дизайна, чтобы в последнюю минуту его выбросить и заменить непомерно дорогим. И немного валиума», – подумала я, решительно закрывая журнал. Какой он все-таки тяжелый!.. Если запустить им кому-нибудь в голову, серьезные увечья обеспечены.
– Замуж выходите, мисс? – спросил вдруг продавец из-за моего плеча, впившись глазами в свадебную порнографию.
Я ответила совершенно обоснованным пронзительным смехом.
– Я? Нет! – Однако по какой-то причине я была не в силах положить журналы обратно. – Не сейчас.
– Понятно. – Он вразвалку пошел к прилавку, за которым и скрылся. Благосклонность небес, заслуженная мной в статусе потенциальной невесты, быстро улетучивалась. – Просто нравится читать свадебные журналы.
Да кто он такой, проверяющий от издательств? Я несколько месяцев пользовалась этим магазином как библиотекой, а он хоть бы пикнул, и вдруг сегодня начал придираться!
– Я журналистка, провожу исследование, – объявила я, с тяжелым шлепком кладя всю стопку на прилавок. – Я очень известный специалист.
Продавец купился на это не больше юриста Лоуренса.
– О’кей, – сказал он, приподняв бровь и пробивая журналы. – А то некоторые любят просто почитать журналы. С вас тридцать девять долларов.
– Мать твою! – Я вытащила почти все до единого пенни из кармана и протянула продавцу. Обязательно надо устроиться в свадебный журнал – «Хит», по-моему, стоил четвертак. – В смысле, спасибо.
– Вам спасибо. – Он отдал сдачу и сложил журналы в дешевого вида пакет коричневой бумаги. Я скорее согласилась бы идти по улице с номером «Сисек»[8].
С журналами под мышкой, высоко подняв голову, я уверенной походкой вышла из магазина и бегом побежала в «Багелсмит» с бьющимся сердцем и потными руками, сгорая от нетерпения еще раз посмотреть на ручной работы коробочки из чистого серебра с подарками гостям церемонии. Душа просила роскошной свадьбы.
– Энджел, привет! – Продавец пончиков Ронни помахал мне рукой из-за прилавка. – Как обычно?
– Да. – Я махнула в ответ, усаживаясь на высокий барный стул у окна и вытаскивая стопку журналов. Зимой здесь мое любимое место. Летом я буду сидеть за уличным столиком кафе-мороженого, весна и осень застанут меня у Ист-Ривер – буду смотреть, как ходит паром между Бруклином и Манхэттеном, но зимой мое излюбленное место – у запотевшего окна в «Багелсмит».
Посматривая на прохожих, я задыхалась от восторга над свадебными платьями, чехлами для стульев и именными карточками у обеденных приборов. Мимо шли модели, музыканты, курьеры, студенты, молодые мамаши, местные старички, одинаково стенающие от засилья яппи и хипстеров. Всегда что-то новое, но никогда ничего удивительного… До сегодняшнего дня. Неповторимая шапка каштановых кудрявых волос и алый тренчкот смотрят на меня, стоя на другой стороне улицы. Дженни. Я бешено замахала, одновременно ища сотовый в сумке на случай, если Дженни слепая. Но восторг при виде подруги, перейдя с закипания на ключевое бурление, сменился страхом. Почему она здесь? Отчего сперва не позвонила? Что стряслось? Все ясно, у нее сгорела квартира. Через секунду она помахала мне в ответ и пошла через улицу. Я опустила глаза на журналы. Черт, она не должна это видеть. В панике я сунула их в мою торбу от Марка Джейкобса, стараясь не разорвать ослабевшие швы.
– Хей! – Розовощекая Дженни вбежала в кафе. – Привет!
– Привет! – Я обняла подругу и усадила на второй стул, выдержав тяжелый двусмысленный взгляд мексиканца, отодвинувшегося в угол. – Что ты тут делаешь? Все в порядке?
– Все прекрасно, – подтвердила она, взяв бутылку воды из открытого холодильника и одним движением скручивая пробку. – А что?
– Потому что средь бела дня в понедельник ты в Уильямсберге, – сказала я. Реакции не последовало. – А по понедельникам ты работаешь. И ненавидишь приезжать в Уильямсберг.
– Зато люблю тебя навещать, – ответила Дженни с фирменной широкой улыбкой. – И пончики люблю. Что хорошего?
– Ты пришла меня повидать? – в замешательстве переспросила я. – А почему не позвонила?
– Иисусе, да расслабься ты, мисс Эго. – Дженни выдула полбутылки воды не отрываясь. – Я тебя, конечно, люблю, но пересекла реку по иным причинам, не ради твоего прекрасного зада.
Зад у меня вовсе не прекрасный. А в январе будет еще хуже после рождественской объедаловки.
– Например?
– На маникюр. – Она неопределенно махнула рукой с ненакрашенными ногтями. – Тут хорошая студия. Я пообедала и решила заскочить к тебе поболтать о Вегасе.
– А что за студия? – В Уильямсберге миллион маникюрных кабинетов, а я ни одного не знаю. – Мне негде делать ногти.
– Я, между прочим, знаю и других людей, кроме тебя. – Дженни оторвала половину моего пончика, едва Ронни поставил передо мной тарелку. – Одна из девушек в офисе постоянно сюда ездит, а я хочу выглядеть супер для сказочного Лас-Вегаса.
Блестяще. Вот и еще пунктик в список, где уже значится приобрести купальник в разгар зимы, стянуть все четвертаки из банки на прачечную и выдержать ужас восковой эпиляции зоны бикини. В последний раз, когда мы с Дженни покушались на эту территорию, она собственноручно сорвала с меня полоски и надела на меня одно из своих бразильских чудес. На этот раз я надеялась на профессиональные услуги и купальник, прикрывающий не только пятнадцать процентов моей задницы. Я, конечно, многого прошу, но настроена решительно.
– Фу, с тунцом, – сморщилась Дженни, откусив от моего пончика-гамбургера, но, к моему удивлению, продолжила есть. – Я дала себе слово: никаких углеводов до вторника. Что ты со мной делаешь, Кларк?
– Расширяю твои горизонты. – Я схватила оставшуюся половину прежде, чем она исчезла. – Ну что, да здравствует Лас-Вегас? О гостинице договорилась?
Бывшая консьержка Дженни имела обширные знакомства в индустрии гостеприимства и обещала все организовать, когда вчера после вечеринки мы устроили продолжение банкета в закусочной Скотти. Разумеется, Дженни знала, что мои передвижения в пределах США, несмотря на мои очень уверенные (хоть и безосновательные) заявления, будто все будет в порядке, поставлены на счетчик.
– Я договорилась и с гостиницей, и с авиакомпанией, и с Эрин, и у меня новость, – кивнула она, откладывая полпончика. – Мы летим в четверг.
– В этот четверг?!
– Угу. Остановимся в «Де Лухо», вылетаем утром, вернемся вечером в воскресенье. Понедельник тебе на отлежаться, а со вторника резко включаемся в работу. Я записала тебя на новую встречу с юристом и сказала ему, что ты не уйдешь из кабинета, пока он не разберется со всем твоим дерьмом. Так что – вива ля виза. Надеюсь, ты ощутила прилив счастья, Энджи?
Я пододвинула Дженни мою половинку пончика. Очень хочется узнать, что такого хорошего я натворила в прошлой жизни, чтобы заслужить подобную подругу. Прилив счастья – это еще слабо сказано.
– Ты летишь в Вегас?
– Да, Луиза.
– Без меня?
– Да, Луиза.
– Я так тебе завидую! Это нечестно, ты летишь в Лас-Вегас, а я торчу здесь.
Я возмущенно посмотрела в глазок веб-камеры:
– Ты торчишь в своем красивом доме, с замечательным мужем, беременная первенцем, наверняка чудесным ребенком! По-моему, абсолютно справедливо, что ты там, а я три ночи буду накручивать вираж за виражом по Олтон-Тауэрс разврата!
Луиза тоже скорчила возмущенную мину. Проблема скайпа в том, что люди видят выражение твоего лица: очень трудно притворяться, будто тебя не бесит собеседник. С давней подругой мне удавалось поболтать/поныть/посплетничать по скайпу раз в две недели, а когда она залетела, мы перешли на еженедельные встречи. Я с болезненным удовольствием разглядывала ее живот. Луиза всегда была тощей – чтоб мне лопнуть, ни за что не пропущу такое. Вечером в понедельник я лежала у елки, поглядывая в окно на отвратительную погоду – дождь со снегом или снег с дождем – и отрывала картонную полоску с упаковки крекеров «Голдфиш». Дома Рождество означало бы пакет за пакетом «Мини-чеддарс», а «Голдфиш» больше всего напоминали «чеддарс». К тому же они в форме рыбок, а никто не любит необычные чипсы так, как я.
– Я, между прочим, надеялась, что в этом году ты приедешь домой, – надулась Луиза. – Ходить беременной хуже некуда: я толстая, плаксивая, совершенно трезвая. Представляешь Рождество без спиртного? Мои мать с отцом, родители Тима, Господи, я уже боюсь, твои приедут, а мне даже «Бейлиса» нельзя!
