Затерянные в смерти - Робертс Нора

— Она была психопаткой. Взгляни на ее психологический портрет. Ради всего святого! — Ева взмахом руки указала на экран. — Ее давным-давно надо было упрятать в дурдом. Как и того, кто ее убрал.

Рорк наблюдал за ней, пока она читала данные на экране.

— У тебя все слишком черно-белое. У других есть серые зоны.

— Думаешь, это приемлемо? Господи, да ты почитай список! Тут дети есть! Дети!

— Побочный ущерб. Полагаю, у них это так называется. Нет-нет, — добавил Рорк, когда Ева повернулась к нему, сверкая глазами, — я не считаю приемлемым убивать за деньги, ради острых ощущений или ради целесообразности. Возможно, в моем мире больше серого, чем в твоем, когда речь заходит об убийстве ради правого дела, но в ее случае никакого правого дела и в помине нет. Для нее на первом месте стояла выгода, на втором… пожалуй, развлечение. Я полагаю, если бы это Бакли стояла в туалетной комнате, когда туда вошла Кароли Гроган, эти мальчики сейчас оплакивали бы свою мать, вместо того чтобы смотреть кино в гостиничном номере.

— Не все убийцы рождаются равными? — Немного успокоившись, Ева склонила голову набок и принялась внимательно изучать экран. — Надо будет посмотреть этот список, может, сумеем связать одно из этих имен с кем-то из ее коллег. С кем-то достаточно ловким, чтобы набросить на нее лассо.

— Я начну поиск. А пока есть любопытные данные по устройству. Вот этот меморандум был разослан два дня назад. — Рорк снова вывел данные на экран.

— «Потеря задерживается. Филину начать новую серию тестов в Двенадцатом секторе. Филин требует семьдесят два часа и разрешение на затемнение». — Ева недоуменно сдвинула брови. — Она не Филин. Кто мог дать наемной убийце — молодой и привлекательной женщине — кличку Филин?

— Можем проверить предыдущие записи, но я бы сказал, что Филин — это тот, кто в ответе за разработку устройства.

— «Потеря»… Теряешь время, теряешь себя, теряешь память о том, что случилось, пока ты… в отлучке. Итак, допустим, этот Филин или кто-то под его или ее командованием имел при себе устройство. Может, собирался обменять. Нет-нет, это была подстава. Все было спланировано. Он должен был иметь путь отхода с проклятого парома, он ничего не оставил на волю случая. «Задерживается»? Но раз устройство пустили в ход, значит, оно готово.

— Ну, это был бы не первый случай, когда член команды начинает действовать самостоятельно и решает стать свободным агентом.

— Он имитирует задержку, чтобы продать устройство, но его не продает. Он уходит и уносит с собой то, что было у нее в этом портфеле, а также само устройство. Двойная выгода. Если это последний меморандум в деле, значит, ОВБ еще не знает, что у них проблема.

— Вот тебе еще одна причина, почему он забрал тело, — заметил Рорк. — Он выигрывает время, как ты говорила. Может, он получил более выгодное предложение. Или хочет еще поторговаться из-за гонорара. Из какого-нибудь безопасного места.

— Это не из-за денег, — покачала головой Ева, — не только из-за денег. Выиграть время — да, это похоже на правду. Ее не смогут официально идентифицировать, не смогут сообщить в прессу ее имя до завтрашнего дня.

— Есть еще кое-что. Вот картинки некоторых ее художеств. Фото на экран, методом слайд-шоу.

Еве приходилось видеть смерть так много раз, что она и счет потеряла. И вот она смотрела на смерть сейчас, пока та перемещалась по экрану. Разодранная плоть, вытекшая кровь, обгоревшие до неузнаваемости тела.

— Конечно, некоторые из них были плохими парнями. Других эти плохие парни хотели убрать с дороги. Судя по всему, эта дама была неразборчива. Для нее только деньги имели значение. Кое-кто мог бы сказать, что ее убийца оказал миру большую услугу.

— А чем он лучше ее? — спросила Ева.

Рорк лишь пожал плечами в ответ, прекрасно понимая, что по некоторым вопросам им никогда не сойтись во мнениях.

— Многие с тобой не согласились бы.

— Да, многие, конечно, не согласились бы! Давай-ка найдем этого Филина. — Ева привычно взъерошила свои короткие волосы. — А мне еще надо придумать правдоподобное объяснение тому, откуда это стало мне известно.

— Есть же старый верный анонимный источник.

— Да, в это все поверят. Особенно те, кто нас знает.

Рорк начал серию поисков, а сам взглянул на Еву. Она все еще не могла оторвать глаз от непрерывно движущегося слайд-шоу смерти.

— Всегда труднее работать, когда жертва тебе ненавистна.

Ева покачала головой.

— Не мне решать, стоит ли защищать жертву убийства. Я просто делаю свое дело.

Рорк встал и подошел к ней.

— Но это гораздо труднее, когда у самой жертвы столько жертв. Столько крови на ее руках.

— Да, так тяжелее, — признала Ева. — Выбор редко бывает легким, другого-то все равно нет.

— Для тебя. — Рорк поцеловал ее в лоб, потом обхватил ее лицо руками и прижался губами к ее губам.

Ева вздохнула и подалась к нему, а Рорк стал расстегивать ремень ее кобуры.

— На работе, — пробормотала она, не отрываясь от его губ.

— Я тоже.

Она засмеялась, когда он сдернул кобуру с ее плеч.

— Нет, ну правда, мне работать надо.

— Поиски займут какое-то время. — Рорк крутанул ее, как в вальсе, и сумел дотянуться до консоли с кнопками. Одно нажатие — и из стены выскользнула кровать.

— И ты считаешь, что секс меня подбодрит?

— Надеюсь, он меня подбодрит, а что там будет с тобой, это уже побочное преимущество.

Рорк сделал новый тур вальса и стремительным броском повалил Еву на кровать. Она рухнула с глухим стуком, упруго подскочила и — какого черта? — позволила ему прижать себя к матрацу.

— Быстро и грубо.

Он ухмыльнулся:

— Если хочешь.

Рорк рванул ее рубашку через голову и пустил в полет, а сам прильнул губами — и зубами тоже! — к ее груди.

Она выгнулась, словно прося его поторопиться. Неистовство, наполненное жаром и надеждой, помогло ей прогнать, стереть из памяти страшные образы крови и смерти. И вспомнить, что как бы они с Рорком ни расходились во мнениях по каким-то вопросам, даже самым коренным, их всегда соединяла любовь.

И страсть.

Ева схватила всей пятерней шелковистые черные волосы, другой рукой стащила с него рубашку, под которой играли мощные мускулы. Ева слышала биение собственного сердца в такт с его сердцем, они покатились по постели в битве, в которой выигрывали оба.

Он заставил ее рассмеяться, заставил ее задохнуться. Ее кожа светилась под его волшебными руками, ее кровь пульсировала и билась, отдаваясь гулом в висках. И обвиваясь вокруг него, вновь и вновь находя губами его рот, Ева ощутила прилив любви, страсти, вожделения.

Такой сильный, такой нежный… Ее тело скользило под его тяжестью. Быстрое и гибкое, оно оказывалось то внизу, то наверху, то снова внизу. Гул крови заглушал рабочие шумы, которые должны были отвлечь их, вернуть к работе. Он обнимал ее обеими руками, прижимал к себе, их тела сливались — плавные линии и острые изгибы, литые мускулы и нежная податливая плоть, влажная и теплая.

Она снова выгнулась, взмыла вверх над ним, они оба взмыли и оба ухнули вниз, но он поймал ее, а она открылась для него. Она была готова его принять.

Когда он наполнил ее, они опять закачались вместе, снова и снова, еще и еще… Он дарил ей не только радость и наслаждение, но и покой.

Свернувшись клубочком, прижимаясь к нему, согревшаяся, обнаженная, наполненная любовью, Ева вдруг вспомнила слова Пибоди. А ведь, пожалуй, напарница опять оказалась права. Прижиматься друг к другу после секса — это очень, очень приятно.

— Тебе надо поспать, — тихо проговорил Рорк, поглаживая ее по спине. — Уже поздно, а никакой срочности нет.

— Я не уверена. Разве нет? — О, как чудесно было бы просто закрыть глаза и уплыть, когда ее кругом окружает его запах… — Закрыть дело — это, конечно, не так уж срочно — с формальной точки зрения. Но если убийца и впрямь имел на руках эту штуку, если она до сих пор у него и он готов продать ее бог знает кому, это же бомба! И разве это не часть моей работы — найти его, остановить?