Цветы из огненного рая - Ларк Сара

– А мы сегодня попадем в город? – полюбопытствовал он. – Я хочу сказать… Вы упоминали о белых поселенцах…

Карпентер фыркнул:

– Я говорил об окрестностях залива Тасман, преподобный. Если бы вы посмотрели на карту местности, где вам теперь предстоит заниматься своей деятельностью, вы бы поняли, что на другой стороне пролива Кука живет лишь горстка белых. Город расположен ближе к западному побережью, в то время как мы очутились на восточном. То есть нам пришлось бы снова пересечь остров, чтобы попасть туда. За один день это сделать невозможно. Да и зачем? Мои клиенты – и ваша будущая паства – обитают в центре страны. Те Раупараха [10], знаменитый вождь, живет со своим племенем у реки Вайрау. Туда мы сейчас и едем. Понятия не имею, доберемся ли мы туда сегодня, но завтра уж наверняка. Можете составить пока парочку проповедей или выучить несколько слов на маори. Киа ора – «здравствуйте». А «добро пожаловать» – хаэре маи. Ах да, и я полагаю, что «я умираю» переводится как ка мате. Есть знаменитый хака – это ритуальный танец туземцев. Будете подпевать им, пока закипает вода…

Миссионеру уже надоели намеки на его страх перед дикарями, и он принялся возмущаться, но Киттен его совсем не слушала. Она сама умирала от ужаса. Карпентер ехал прямиком в племя маори! И он найдет ее сразу же, как только начнет предлагать свои товары! Девочка решила незаметно выскользнуть из повозки сейчас, пока они находились еще не слишком далеко от китобойной станции, а потом каким-то образом добраться до поселений на другом конце пролива. Повозка тряслась на ухабах, и Киттен надеялась, что мужчины не заметят, как она спрыгнет. Найти дорогу тоже будет несложно: выглянув из-под брезента, она обнаружила, что они по-прежнему движутся вдоль реки. Берега густо поросли лесом, растительность тут была пышнее, чем в заливе Пераки. Огромные древовидные папоротники качали листьями над рекой, железные деревья [11], поросшие цветами рата, устремлялись высоко в небо, а один раз Киттен показалось, что она заметила дерево каури [12] – как она слышала, источник самой ценной древесины в Новой Зеландии. Вся мебель Хемплмена была сделана из него.

Река текла рядом, широкая и неторопливая, к тому же наверняка и судоходная, что объясняло плохое состояние дороги. Скорее всего, здесь чаще путешествовали на лодках, если было нужно добраться от побережья до поселений маори. Киттен уже собиралась спрыгнуть, но в этот самый миг дорога вдруг стала ровнее, и Карпентер воспользовался этим, чтобы пустить лошадей галопом. Похоже, он спешил добраться до деревни маори, не желая останавливаться на ночлег в открытой местности.

Киттен поняла, что спрыгнуть с повозки теперь не получится. На такой скорости она запросто могла бы пораниться. Впрочем, ей совсем не хотелось возвращаться на китобойную станцию. Девочка вздохнула и решила смириться с тем, что окажется в лагере маори, где ее и обнаружат. Это еще не самое худшее, что может случиться. Конечно, Карпентер будет возмущаться, но она наверняка сумеет уговорить его снова взять ее с собой, когда он закончит свои дела здесь. По идее, затем он отправится в ближайшее крупное поселение, чтобы пополнить запасы товаров. И вполне вероятно, что он потребует оплатить проезд, – что ж, если ничего другого не останется, будь что будет. А в поселении она снова сумеет сбежать…

Киттен примирилась с судьбой и выглянула из-под брезента, любуясь сверкающей под солнцем рекой. Русло ее было каменистым, берега – пологими, с песчаными отмелями, и часто казалось, что Вайрау не может решиться, в какую сторону ей течь, поэтому и петляет то и дело.

– Рыбы тут полно, – заметил Карпентер, обращаясь к своему пассажиру, который становился все более молчаливым по мере того, как они продвигались вглубь страны. – Маори ловят рыбу вентерями [13] – если под рукой нет миссионера, которого можно зажарить… – В его голосе звучала насмешка. – Еще они отваривают корни и другие части папоротников, выращивают сладкий картофель, а с тех пор, как здесь появились белые, и зерновые тоже, хотя раньше этого не делали. Семена идут нарасхват. Я уже упоминал о том, что вождя Те Раупараху назвали в честь съедобного растения? Один из его предшественников, который стал вождем, сразив в поединке и съев отца Те Раупарахи, пригрозил съесть и его сына – с корнями раупарахи в качестве гарнира. На вкус они напоминают рыбу…

Судя по всему, Карпентер веселился от души, и Киттен надеялась, что его настроение не слишком испортится, когда он найдет ее чуть позже. Папоротниковый лес расступился, и вскоре Киттен увидела нечто похожее на плантации – поля, на которых росли какие-то злаки. Наверное, лагерь уже совсем рядом. Киттен пришлось опустить брезент. Пусть она ничего не увидит, зато ее не обнаружат раньше времени.

И действительно, дорога вновь стала ровнее, вскоре она услышала приветственные крики, которые все приближались. Женщины и мужчины обращались к Карпентеру доброжелательно, в их голосах звенела радость. Судя по всему, торговца здесь хорошо знали.

Наконец повозка остановилась, и маори поздоровались со своими гостями. Карпентер что-то сказал на ломаном языке маори, но Киттен разобрала только киа ора, уже известное ей слово. По меньшей мере один из туземцев ответил на его приветствие по-английски.

– Здравствовать, Ка-пин-та! – произнес низкий и приятный мужской голос. – Мы тебя ждать много лун. Мы радовать!

Карпентер рассмеялся.

– Я тоже радуюсь, Те Пуаха! – ответил он. – Особенно хорошей еде: несколько дней не ел свежей пищи.

Киттен могла себе представить, как он многозначительно покосился при этом на преподобного отца. Она тоже ощутила сильный голод. Девочка ничего не видела, сидя под брезентом, но где-то поблизости явно готовили ужин: вкусно пахло жареной рыбой.

– А ты кого-то привезти? Кто таков? – справился о миссионере Те Пуаха.

Священник Мортон, похоже, вполне владел собой.

– Меня зовут преподобный Мортон, – услышала Киттен его высокий голос, – и я принес вам Божье слово и Его благословение!

Но тут же раздались испуганные возгласы, что-то загрохотало. Киттен осторожно выглянула из-под брезента и с ужасом увидела, что миссионера, который поднял руки, чтобы благословить собравшихся, окружило множество воинов. Они нацелили на него свои копья, воткнув их древком в землю.

– Опусти руки, идиот! – рявкнул Карпентер. – Не волнуйся, Те Пуаха, он просто хотел поздороваться. Это знак, вроде киа ора, понятно?

Преподобный Мортон, дрожа от страха, опустил руки, и Те Пуаха снова улыбнулся. Это был коренастый молодой человек; как большинство мужчин маори, он казался тяжелым и неуклюжим. Темная кожа туземцев была покрыта татуировками, среди которых особенно выделялись синие линии и похожие на листья узоры на лице. Миссионер стал белым как полотно, после того как маори едва не набросились на него.

– Мы думать, булава войны, – примирительным тоном пояснил Те Пуаха. – Или огненная штука – мус-ке-та, ты так говорил, нет? Ты привозить несколько, Ка-пин-та? Ты обещать!

Киттен снова опустила брезент, поэтому не видела, кивнул ли Карпентер.

– Мы поговорим о товарах позже, – заявил он молодому маори. – Но сначала скажите хаэре маи преподобному Мортону, а то он боится. Он ведь ничего плохого вам не желает. Он не из тех, кто проповедует огнем и мечом, для этого он слишком труслив.

Миссионер что-то сказал, однако его слова утонули в громких возгласах маори.

– Друг Ка-пин-та – друг нгати тоа! – приветствовал миссионера Те Пуаха. – А теперь мы устроим праздник. Девушки станцуют хака, женщины приготовят еду, ты приносить виски, да?

Киттен упала духом. Ну вот и все. Бутылки лежали возле бочонка с квашеной капустой. Чтобы добраться до них, Карпентеру придется поднять брезент. Однако Те Пуаха сделал это вместо него. Пока снаружи смеялись и пели, приземистый маори, предвкушая выпивку, поднял брезент и тут же обнаружил под ним девочку, тщетно пытавшуюся спрятаться среди одеял и припасов.