Нина Харрингтон - Во всем виновато шампанское
Взгляд Рика скользнул по лицу Саскии и ее шее.
– А почему бы и нет? Его так зовут вообще-то. Сколько можно говорить одно и то же? Это новое поколение виноделов. Пьер предпочитает общаться с гостями в неформальной обстановке.
Саския вздернула подбородок вверх и оправила строгий жакет.
– Не уверена, что могу пойти на это. Давят годы практики.
Телефон Рика заиграл первые ноты популярной танцевальной мелодии, он посмотрел на экран и, поморщившись, сказал Саскии:
– Убери свою папку куда-нибудь подальше. И не переживай о сведениях по объему производства. Пьер только что прислал мне информацию по себестоимости и прогнозы. – Он постучал двумя пальцами по экрану телефона. – Можем обсудить все это на обратном пути. И не смотри на меня с таким удивлением. Я тоже составляю бизнес-планы.
– С удивлением? – Саския разозлилась на саму себя за то, что не сумела скрыть эмоций. – Я вовсе не удивлена, мистер Бургес.
– Называй меня Рик! – прорычал он. – Мы же пытаемся создать неформальную обстановку, помнишь?
– Именно поэтому ты решил сам сесть за руль? – спросила Саския, чтобы подразнить его. – Уверена, такая большая компания, как «Бургес вайн», может позволить себе лимузин с водителем. Твои родители, наверное, рады, что ты проявляешь интерес к винам. Прямо настоящий предприниматель! – Рассмеявшись, она отвернулась к винограднику.
– Да, они рады, – ответил Рик и взял ее под руку. Теперь они стояли так близко друг к другу, что она не могла пошевелиться. – Результаты важнее обещаний, или как там говорят.
– А они знают, что мы сейчас здесь, общаемся с производителями? – спросила Саския. Под ее каблуками медленно проседал гравий. – Я бы не хотела оказаться в эпицентре семейного скандала.
Он замер, потом резко повернулся к ней. В серых глазах больше не было теплоты. В лучах сентябрьского солнца они походили на гранит. Их взгляд был суров и внушителен. Саския впервые увидела проявление характера, который и заставляет мужчин вроде него становиться профессиональными спортсменами. Спокойная работа в офисе не для них.
– Семейный скандал? Почему ты считаешь, что это возможно?
Прежде чем ответить, Саския облизнула губы.
– Империя «Бургес вайн» в Калифорнии, магазин в Лондоне будет фактически самостоятельным.
Вот я и подумала, не разделяется ли компания? Это стало бы для всех серьезным испытанием.
Рик медленно вдохнул и выдохнул, обдумывая ее слова.
– Испытание? – Он сдвинул брови к переносице и нахмурился. – Ты думаешь, это так называется? – Рик склонил голову набок, пожал плечом и снова заговорил. Саския так и не успела ничего сказать в свое оправдание. – Испытание, – повторил он медленно, кивая. – Пожалуй. В прошлое Рождество, когда я рассказал родителям о своей идее, они отозвались в гораздо более красочных выражениях. Но общий смысл вполне можно передать словом «испытание».
– Понятно. Постой, ты сказал «в прошлое Рождество»? Вы же с родителями виделись после этого?
Крепче сжав ее руку, Рик пошел к дому.
– При современном уровне развития коммуникаций в этом нет необходимости. Можно работать где угодно. Родители управляют компанией из Напы. Сейчас как раз начинается крупнейший в мире фестиваль вина, и им не хочется связываться с Лондоном. Для них это мелочи.
Саския смотрела на Рика. В его голосе она уловила незначительные перемены. Теперь он походил на старого друга, она по себе знала, как тяжело защищать родителей, их решения и планы на жизнь, особенно когда тебя в этих планах нет. Оказывается, у Рика точно такие же проблемы, как у нее. Реальные проблемы. Он улыбался, стараясь скрыть это, прятал горе за своим очарованием.
– Благодаря тебе я вспомнила, что мне надо приготовить рождественский подарок для мамы. В этом году она будет отмечать праздники в Нью-Йорке со своим очередным любовником, а я, как всегда, работаю в Лондоне. Хвала небесам за то, что существуют телефоны!
В груди Рика зарокотал смех.
– Кажется, из-за родителей у нас есть кое-что общее.
– Думаешь? – Саския говорила тихо и спокойно. – Твой отец тоже сидит в тюрьме?
Рик рассмеялся и отпустил руку Саскии, чтобы открыть дверь.
– Туше! Ты выиграла этот раунд! Теперь давай выпьем шампанского и не будем больше говорить о наших родителях, хорошо? Вот и договорились.
– Еще сыра, Рик? Я хотела оставить тебе последний кусочек хлеба с грецким орехом, но не успела, Пьер добрался до него раньше меня. – Анна указала ножом для сыра на своего мужа Пьера Мореля, а тот в знак протеста вскинул руки вверх.
– Я ничего не мог с собой поделать! У меня здоровый аппетит! И потом, кто бы говорил! Я отвернулся всего на две минуты, чтобы загрузить посудомоечную машину, а восхитительный шоколад ручной работы, который принес Рик, чудесным образом испарился.
Анна поцеловала Пьера в макушку и, рассмеявшись, прижала свою изящную ручку к груди.
– Чистая правда! Я сладкоежка и беспробудный шокоголик! Ужасная комбинация. Чувствую себя виноватой.
Откинувшись на спинку стула, Рик смеялся. Все сильно изменилось с тех пор, как он был здесь подростком вместе с родителями. Старые граф и графиня Морель подавали канапе и кофе в огромном зале, где гуляло эхо. Слуги ловили взглядом каждую крошку, которая падала на ковер ручной работы. Тогда граф высокомерно заявил, что продает свои изысканные вина только в винные бутики, и четко дал понять, к ним не относятся онлайн-магазины, предлагающие напитки к барбекю и пицце.
Теперь внук графа Пьер и его милая жена Анна, одетые в самые обычные рубашки и брюки, с искренней радостью пригласили Рика присоединиться к ним за вкусным семейным обедом в уютной кухне.
– Пожалуйста, не кори себя, – улыбнулся Рик. – Вы и так много сделали для нас. К тому же я больше не могу есть!
– А я могу! – рассмеялась Саския. – Этот сыр просто восхитителен!
– Один местный фермер делает его для нас по традиционному рецепту. Этот сыр был одним из первых товаров в нашей лавке. Он всегда хорошо продается. Рада, что вам тоже понравился.
– Очень вкусно! – сказала Саския и отрезала себе еще кусочек. – И большое вам спасибо за экскурсию. Здорово, что мы успели до уборки урожая. Сейчас замечательное время.
– Да, нам очень повезло с погодой. – Пьер кивнул. – Вино получится превосходным.
– Знаете, моя тетя Марго обожала сухое шампанское из шато Морель. Даже отказывалась подавать другое. Правда, помню, однажды ваш дедушка убедил ее взять две бутылки розового шампанского для особых случаев. И оно стало особенным угощением, которое тетя подавала жаркими летними вечерами. Вы планируете производить этот сорт дальше?
Пожав плечами, Анна посмотрела на Пьера и стала разливать кофе.
– Не уверены, что с существующим спросом производство окупится, но все равно еще несколько лет планируем выпускать его.
– Это великолепно! Мне оно очень нравится!
Пьер кивнул, улыбнулся Саскии и, молча повертев в руках кофейную чашку, снова заговорил. На этот раз в его голосе чувствовалось напряжение.
– Мы как-то встречались с вашей тетей Марго. Это случилось лет пятнадцать назад или около того. Я тогда был молодым виноделом, только начинал. Помню, как вошел в двери магазина братьев Элвуд. Ваша тетушка не зазнавалась, хотя и собрала лучшую винотеку в Лондоне. Нас встретили как старых друзей семьи. Марго была восхитительной женщиной и замечательным покупателем. Мне жаль, что она так и не смогла навестить нас.
Анна сидела опустив голову и пила кофе маленькими глотками. Пьер держал ее за руку.
– Мне тоже жаль, – прошептала Саския. – Я по ней ужасно скучаю. Тете бы здесь очень понравилось. – Она прижала левую руку к губам и шумно вздохнула. На мгновение всем показалось, что из ее глаз сейчас брызнут слезы.
Рик такого не ожидал!
У него в груди что-то затрепетало. Из рассказов Саскии было ясно, что отец отбывает срок за растрату средств, а мать живет своей жизнью. Саския могла положиться только на тетю, но теперь Марго Элвуд умерла. Рик знал, каково это – мириться с горечью утраты, и прекрасно понимал Саскию. Но хуже всего то, что она оказалась на этой кухне по его вине. Это он вчера вечером решил привезти Саскию сюда вместо того, чтобы лететь в Страсбург и оттуда ехать в Эльзас.
Это было решение Рика. Он изменил правила в последнюю минуту, все запутал. Привез Саскию туда, где ей пришлось снова пережить то горе, с которым она уже начала смиряться. И теперь ее прекрасное лицо было грустным и несчастным. В глубине души Саския опять переживала боль и горечь утраты.
В груди у Рика защемило. Снова из ниоткуда нахлынули мысли о брате. Рик, как всегда, попытался отогнать их. Может быть, дело в шато? Он прекрасно помнил тот день, когда Бургесы приезжали сюда всей семьей. А теперь Тома больше нет. И Рику осталось лишь собирать осколки. Саския пыталась делать то же самое. Жизнь несправедлива. К ним обоим.
