Дебора Смит - Счастье за углом
– Позвоните ему. Я поговорю с ним.
– В данный момент вы не в состоянии это сделать. К тому же ваш муж просил, чтобы вас не беспокоили. Мы не хотим, чтобы к вам начали рваться репортеры. Вы не можете звонить, и никто без разрешения вашего мужа не может позвонить вам. Он не хочет, чтобы пресса вас беспокоила.
– Но… мне нужны… мои друзья. Мои стилисты. Джуди, Рэнди, Люси. Мои люди.
– Простите, Кэтрин. Здесь нельзя находиться «вашим» людям. Иногда ожоговое отделение кажется пациентам самым одиноким местом во Вселенной. Но вы поправитесь. А сейчас отдыхайте. Вам предстоит много работы.
Она вышла. Другие создания в костюмах химической защиты обступили меня.
– Мы поможем вам снова заснуть, – сказало одно из них. – И поставим вашу любимую музыку, чтобы вам легче дремалось. Ваш муж говорил, что вы любите Гвен Стефани.
Создание вставило диск в стерильный проигрыватель. «Hollaback Girl», гимн хип-хопа, начал колотить по голове басами. Неужели в реальной жизни меня могли привязать к больничной койке и заставить слушать, как тридцатипятилетняя женщина поет «Вот мое дерьмо»? Я терпеть не могла Гвен Стефани, это Геральд говорил людям, что я люблю ее музыку, потому что маркетологи утверждали: ее аудитория достаточно молода, чтобы покупать мою косметику.
Моя любимая музыка? Бонни Райт, Розана Кэш, Дикси Чикс. Умные женщины с гитарами. Геральд говорил, что они слишком старые и закоренелые феминистки, чтобы вписаться в мой милый веселый образ, к тому же они не пользуются косметикой и вряд ли вдохновят поклонниц ею пользоваться, но… а где он? И почему он не поговорил со мной даже по телефону?
– Я могу слушать, – пробормотала я. – Левое ухо у меня осталось.
– Засыпайте, – приказало существо, вытаскивая иглу шприца из моей руки. – Вам лучше постараться пока не думать.
Я закрыла глаза. Пришельцы в белых костюмах сказали, что мне нельзя двигаться, нельзя ни с кем говорить, что правого уха у меня нет, что части моей кожи будут менять местами и мне чертовски повезло, что я выжила. А еще они заставили меня слушать Гвен Стефани. Никого из тех, кому я доверяла, не было рядом. Даже мужа и призраков моей семьи.
Моих людей больше не было со мной. Даже мертвых.
Томас– В следующий раз попроси что-нибудь полегче, Томас! – прокричал мой брат. – К примеру, связаться с Пасхальным Зайцем. Да, кстати, я посылаю тебе новый телефон. Его можно отследить по GPS.
Он так орал, что мне пришлось отодвинуть подальше от уха мобильник, который я одолжил у внуков Дельты. Но голос Джона все равно гремел в закрытой кабине грузовика.
– Хорошо! – закричал я в ответ. – Когда спутник покажет тебе, что новый телефон пасется на поле за нашим кафе, будешь в курсе, что Бэнгер его сожрал.
– Я просто хочу иметь возможность найти твое тело. Моника и дети расстроятся, если нечего будет хоронить. Я уже говорил, что она планирует для тебя еврейские похороны?
Мне нравилась жена моего брата. Ее мрачное чувство юмора отлично сочеталось с фирменными тараканами семьи Меттенич.
– Передай Монике спасибо от всего моего нежного атеистического сердца.
– Она соберет всю семью и будет отсиживать Шиву[6] в твою честь. А я? Я отправлюсь в ближайший паб и выпью пива за Томаса Карела Меттенича, моего старшего брата, решившего себя уничтожить, а потом найду хорошего священника, который мне солжет и скажет, что после самоубийства ты не попал в ад.
– Как я люблю наши откровенные разговоры.
– Я тоже, Томас. Но я отвлекся от темы. Ты что, совсем с ума сошел? Люди Кэтрин Дин никогда не позволят твоей подружке Дельте – и любому другому провинциальному любителю гонок, в жизни не пившему «Перрье», – подобраться к VIP-палате Дин даже на расстояние йодля.
Джон старался, как мог, чтобы помочь мне связать Дельту с ее кузиной Кэтрин, но он был прав. Пробиться сквозь стену секретности, которую возвел вокруг Кэтрин ее муж, было просто невозможно. Со дня аварии прошла уже неделя. Джон, специалист по финансовому планированию в Чикаго, мог отследить денежные потоки и добыть любую возможную информацию, но даже ему этот код был не по зубам. Знаменитости уровня Кэтрин Дин либо оказывались в центре внимания, либо становились невидимыми. К несчастью для нее, в данный момент она попала в обе ситуации сразу.
Ублюдок, который снимал на видео, как она пытается выбраться из машины, а потом сунул камеру в ее горящее лицо, уже продавал свой клип по Интернету. Он избежал криминальной ответственности, потому что адвокат заявил, будто Кэтрин и до того слишком опасно вела машину. И что в ситуации вроде пожара закон не обязывает рисковать собственной безопасностью ради спасения чужой жизни. Как удобно.
Так что видео было доступно за немалую сумму, главные каналы транслировали в новостях выдержки из этого видео, якобы предлагая свои версии произошедшего. По испорченности человеческой натуры современные любители горячих новостей недалеко ушли от шоу «христиане против львов» в римском Колизее. Дельта была в ярости. Я тоже, хоть и вел себя тише. Я знал, каково это – видеть, как наживаются на трагедии твоих близких.
И у меня оставался только один вариант.
– Я позвоню Равель, – сказал я Джону.
Тишина в ответ. А потом, очень тихо и серьезно, мой младший брат сказал:
– Она сожрет твои яйца с лимонным ризотто и каберне.
– Я знаю, – ответил я.
– Ты не заслужил тех слов, которые она тебе скажет.
– Спорный вопрос.
– Она жаждет крови.
– Крови во мне полно.
– А Кэтрин Дин того стоит? Незнакомка, Томас? Стоит того? Почему? Только не говори мне, что все дело в ферме, которую ты хочешь у нее купить.
Я посмотрел на фотографии. Приклеенные к щитку. Постоянно сдавливавшее меня страдание на миг слегка разжало когти.
– Возможно, в этот раз мне удастся изменить чью-то жизнь.
* * *Двести пятьдесят миллионов лет назад Африка врезалась в Северную Америку, огромные массивы метаморфических скал вспучились над известняком и подняли в небо горы Аппалачи. Несколько ледников и тысячелетия эрозии создали Шишку Дьявола, выщербленный мертвый утес, торчащий из Хог-Бэк Маунтин наподобие кабаньего клыка. Я любил доисторическую чистоту этого места. Прикасаясь к скале, я касался древности. Стоя здесь, можно было ощутить присутствие вечности.
Шишка Дьявола, высотой в 4000 футов, была одной из самых высоких местных скал. Я стоял на ней, сжимая еще один одолженный телефон, и смотрел на север над Кроссроадс-Ков. Смотрел в сторону Нью-Йорка, от которого меня отделяли четыре штата. От старой жизни меня хранила баррикада из высоких хребтов, глубоких ущелий, древних хвойных лесов, бурных горных рек, дальних ферм, ветхих табачных амбаров. Меня защищали мирные черные медведи, оленьи стада, стаи диких индеек и постоянный алкогольный туман, который сейчас смешивался с запахом марихуаны.
Не так уж много дикой прослойки между мной и сестрой моей жены, но сойдет и так. Равель, сестра Шерил, сейчас наверняка пряталась в своем пентхаусе в Трамп-тауэр на Пятой Авеню. Примерно в семи сотнях футов над уровнем моря. Я был на высоте в четыре тысячи футов. Мне нужно было хоть так ощутить, что она не смотрит на меня сверху вниз.
– Томас, ты уверен, что никого не знаешь в ЦРУ? Лучше уж им позвонить, – протянул Джо Уиттлспун.
Старший брат Пайка по прозвищу Санта, которое он получил за внешнее сходство, сидел в нескольких футах от меня, свесив ноги с обрыва. Одной рукой он поглаживал курчавую седую бороду, в другой сжимал длинную самокрутку с травкой. Сладкий запах смешивался с ветром и густыми ароматами сосен и земли. Выкрашенная в чайный цвет бандана моталась на шее Санты, свисая в разрез халата. Необработанные рубины и сапфиры, собранные в здешних ручьях, украшали его браслеты и кольца. Все в округе знали, что Санта – старый хиппи и выращивает марихуану на Хог-Бэк, но при всем при этом Санта был старшим братом Пайка. Люди в горах Юга уважают старших. Особенно если эти старшие в родстве с шерифом. Я как-то ввязался в драку на его стороне, когда два сопляка из Эшвилля задумали украсть его урожай.
– Я просто думаю, – продолжал Санта, – что с ЦРУ договориться проще, чем с сестрой твоей жены. И характер у них там лучше.
– У меня нет выбора. Поверь, если бы был, я ни за что за это не взялся бы. И не стал бы связываться с ней ни для кого, кроме Дельты.
– Но я тебя предупреждаю: Дельта видит в тебе только тесто, а потом лепит, что хочет. Есть искусство замешивания людей под себя, и Дельта училась ему у самой грозной силы природы, какую только знали в Ков. Я имею в виду Мэри Ив Нэтти. Мэри Ив могла вертеть людей между пальцами, как некоторые вертят монетку. Господи, та женщина могла заставить тебя прыгать и вопить, а потом тут же лечь и стонать. Уж я-то знаю. Мне было девятнадцать, а Мэри Ив не меньше тридцати пяти, когда она впервые меня завалила.
