Летняя королева - Чедвик Элизабет

– Да, – ответила она, улыбаясь, – я вполне здорова.

Формальные приветствия закончились, Алиенора и Генрих удалились в уединенную комнату в башне замка. Во время приветствий в зале оруженосцы Генриха занесли его багаж в покои, а вино и еда были расставлены на покрытых скатертями столах.

Алиенора взглянула на багаж, состоявший только из седельных сумок, которые Генрих вез на своей лошади. Остальное будет доставлено позже на более медленных повозках. Пока она увидела лишь несколько мешков и длинный кожаный сверток.

Он заметил ее взгляд.

– Я пришел к тебе не с пустыми руками, – сказал он. – Я привез подарки, достойные королевы.

– Я надеюсь на это после столь долгой разлуки. – Она указала на ребенка, которого держала на руках няня. – Мой подарок тебе – сын.

Его лицо осветила улыбка.

– А мой тебе и ему – королевство, – ответил он. – Как я и обещал, когда мы поженились.

У Алиеноры перехватило дыхание. Она получала новости из Англии, но они были обрывочными.

– Королевство?

Генрих взмахом руки отпустил слуг, включая няню с маленьким Гильомом.

– Стефан согласился, чтобы я унаследовал корону после его смерти, но я должен был формально стать его приемным сыном и наследником. – Он язвительно хмыкнул. – Так что теперь у меня три отца. Человек, который меня породил, мой Отец на небесах и узурпатор Стефан – да поможет мне Бог. Это был выход из тупика. Все считают меня наследником трона, но не желают больше сражаться, чтобы возвести меня на него. Лорды Стефана признают мои притязания, но не хотят, чтобы я короновался, пока жив Стефан. Мои собственные вассалы не хотят рисковать в битве, зная, что это лишь вопрос времени. Переговоры шли несколько часов, но дело сделано. Я – наследник Стефана, признанный договором, и все поклялись поддерживать мои притязания. – Он обнял ее за талию и притянул к себе, покалывая бородой в шею. – Это значит, что я могу заняться нашими владениями здесь и провести время с тобой и нашим сыном.

Генрих ловко распустил шнуровку на боку ее платья и просунул руку внутрь, чтобы погладить ее грудь через сорочку.

Алиенора задрожала от вожделения. Прошло столько времени. Она так о многом хотела его спросить, но это могло подождать. Сейчас ей ответа все равно не получить. Его бедра прижимались к ее, ощущение его рук на ее теле, его запах и прикосновения вызывали непреодолимую потребность. Она потянулась к нему, и Генрих пробормотал что-то нечленораздельное. Спустив штаны до колен, он повалил ее на кровать.

– Давай, – выдохнул он, стоя над ней. – Говори сейчас, если ты не готова зачать еще одного ребенка, потому что я сейчас лопну!

Алиенора рассмеялась.

– Это один из твоих достойных даров?

– О да, – сказал он, его челюсть напряглась, а живот втянулся. – Что может быть более достойным, чем это?

Он вошел в нее на полную глубину, и она прижалась к нему, наслаждаясь его силой и энергией, его откровенной сексуальной потребностью и удовольствием, столь непохожими на поведение Людовика. Ее восхищало, что Генрих радовался ее ответам и не ожидал, что она будет пассивной. Он был молодым золотым львом, а она – его подругой и достойной парой.

Генрих легонько погладил живот Алиеноры.

– Я готов наполнять тебя снова и снова ради удовольствия от зачатия, – сказал он. – Мы породим прекрасную династию сыновей и дочерей.

Алиенора повернулась в его руках лицом к нему.

– Твоя роль проста, – сказала она. – Вынашивать детей тяжелее.

– Согласен, но у каждого свой долг и своя роль.

Алиенора изогнула брови.

– Это правда, но то, что я ношу моих и твоих наследников, не означает, что я перестаю быть герцогиней. Я больше, чем просто племенная кобыла, предупреждаю тебя.

Генрих даже опешил.

– Конечно, это само собой разумеется.

– Если только ты не будешь воспринимать меня как должное, – сказала она, решив донести свою мысль до конца. – Я могу вынашивать и рожать детей, но я не отступлюсь от того, что положено мне по праву.

Он снова поцеловал ее.

– Тебе будет оказана честь, как и положено, я обещаю.

Алиенора поцеловала его в ответ, но почувствовала легкое беспокойство от тона его голоса. Она быстро поняла, что ее молодой муж – сила природы, увлекающая за собой всех. Люди должны были подчиняться его нуждам; он не подчинялся никому. Генрих держал свое слово, только если ему это было выгодно. Она должна была поставить себя так, чтобы стать для него важной во всех отношениях, а не только ключом к Аквитании и производителем наследников.

– Не давай обещания легкомысленно, – сказала она, – потому что я буду настаивать на их выполнении.

– Настаивай. Я не подведу. – Генрих продолжал ласкать и целовать ее. Он собирался рассказать ей об Элбурге и маленьком Жоффруа, но поскольку они были далеко, в Англии, решил, что пока ей не стоит об этом знать.

В пылу занятия любовью Алиенора расположилась на Генрихе, взяв инициативу в свои руки.

– Тогда давай скрепим твое обещание, – сказала она, слегка надвигаясь на него, кончики ее волос скользили по его груди и животу. – Я твоя жена, твоя любовница, мать твоих детей. – Она запрокинула голову, поднимаясь и опускаясь, и увидела, как его кулаки сжались на простынях. – Я герцогиня древнего рода, с землями и вассалами. Я была королевой; я стану ею снова; и я получу все, что мне причитается.

Генрих сглотнул и стиснул зубы.

– Господи, женщина…

– Поклянись в этом. – Она поднялась и села.

– Я уже поклялся, – вздохнул он, – но я клянусь еще раз.

– И ты должен поклясться еще раз, – сказала она, – потому что клятву произносят трижды – это обязательно. Она наклонилась и слегка укусила его за каждый сосок, достаточно, чтобы вызвать острое ощущение, граничащее с болью, но изысканное.

Его лицо исказилось.

– Клянусь!

Он схватил ее за бедра, чтобы удержать на месте, и вошел в нее стрелой, достигая кульминации сильнее, чем когда-либо в своей жизни, а она получала удовольствие оттого, что видела его и знала, что в этот момент вся сила принадлежала ей.

– Что скажет твоя мать о том, что Стефан тебя усыновил? – спросила она, когда они оба пришли в себя и подкрепились вином и творожными пирогами с тарелок на столике у кровати.

Генрих хмыкнул от удовольствия.

– Она будет в ярости, никаких сомнений. Мало того что Жоффруа Анжуйский был моим отцом, теперь меня к тому же усыновил человек, укравший ее корону, – она будет в ярости. – Он пожал плечами и откусил от пирожного, которым его кормила Алиенора. – Мать примет все как есть; она прагматична, и у нее нет выбора. Я просто не буду называть Стефана «отчимом», когда она рядом.

– А как насчет второго сына Стефана? Что он думает о том, что его отец сделал тебя наследником и лишил его короны?

– Сначала он был не в лучшем настроении, но не готов к дальнейшим действиям. Никто не поддержал бы его, включая его собственного отца. У нас был долгий разговор у могилы моего деда в Рединге, и Вильгельм согласился отступить. Те, кто начал борьбу, стареют и не хотят, чтобы их сыновья были втянуты в спор, когда у них под носом есть разумное решение.

Генрих взял привезенный кожаный рулон.

– Мы должны устроить церемонию, чтобы показать всем вот это.

В свертке, завернутом в пурпурную шелковую ткань, лежали ножны из тисненой кожи с деревянной сердцевиной. Эфес меча был выполнен в скандинавском стиле, с прекрасной гравировкой. Рукоять была перевязана красным шелковым шнуром и украшена фигурками зверей с открытыми пастями.

– Это меч моего прапрадеда, герцога Роберта Нормандского, – сказал он. – Он оставил его своему сыну, Гильому, который затем взял его с собой в бой, когда пришел завоевывать Англию. Он висел на могиле моего деда в аббатстве Рединга почти двадцать лет и теперь принадлежит мне. Вильгельм Булонский не будет оспаривать мое право владеть им. Меч был дан мне в знак того, что я стану королем с согласия всех баронов Англии. – Его глаза сияли, как серый свет на стали, и взгляд был таким же острым, как клинок. – Стефан проживет остаток своей жизни королем, а когда он умрет, корона станет моей.