Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема Книга 1
В это же время Уилфред нервно прохаживался по улице под окнами палаты, где лежала Джилли. Мейган ждал Сандерса. Он знал, что сейчас они наедине.
По дороге домой Джейк заехал в магазин. Он купил молоко, теплые булочки с изюмом для Томми, помидоры и консервированный зеленый перец, который просила Ребекка. Ей все время хотелось чего-то острого, и каждый день Джейк покупал что-нибудь такое по ее заказу.
Мысли о Джилли все время мучили и не давали покоя. Раздвоенность в душе истязала.
Дома горел свет. Ребекка и Томми ждали его. Услышав во дворе скрип тормозов, малыш выбежал навстречу.
— Здравствуй, папа!
Томми бросился ему на шею.
— Привет, мой мальчик!
Джейк поднял его на руки.
— Как ты вел себя сегодня? — ласково спросил Джейк малыша. — Слушался маму?
— Да.
Джейк опустил ребенка на землю.
— В таком случае, у меня есть для тебя кое-что, — обрадовал его отец.
Томми уже рылся в большой папиной сумке.
Ребекка сидела в кресле, немного откинувшись назад. С каждым днем увеличивавшийся живот мешал ей, поэтому она предпочитала лежать.
Джейк вошел в дом и сказал:
— Спроси меня, почему я сегодня опоздал?
Он поцеловал жену и ласково погладил ее по все увеличивавшемуся животу.
— Почему ты опоздал?
В ее голосе не было прежней заинтересованности. Она казалась совсем безразличной.
— Ко мне на работу приезжал Уилфред Мейган, — ответил Джейк. — Он попросил меня, чтобы я навестил Джилли. У нее был тяжелый нервный стресс.
Ребекку отнюдь не обрадовало его сообщение. Оно было неприятно ей, как и все остальное, связанное с этой женщиной.
— И что теперь? — равнодушно спросила она. — Надеюсь, ей лучше?
Джейк пожал плечами.
— По-моему, нет. Сперва ее хотели лечить электрошоком, но муж запретил.
— И правильно, — сказала Ребекка.
В ее голосе чувствовалось раздражение.
— Шок помогает забыть неприятные вещи, но оставляет след. Твой визит явно пошел ей на пользу.
Она отложила в сторону вязание и встала с кресла. Ей был противен этот лицемерный разговор. Муж навестил больную любовницу и делился впечатлениями с женой. Великолепно! Просто замечательно! И еще он вел себя так, словно говорил о старом приятеле, как ни в чем ни бывало. Все-таки Джейку всегда не хватало душевной тонкости и такта.
— Я пробовал поговорить, но она молчит, и все, — продолжал он. — Я обещал Уилфреду зайти к ней еще раз, но едва ли из этого выйдет какой-нибудь толк.
— Я считаю, — с ядовитой иронией сказала Ребекка, — что тебе обязательно нужно сходить к ней еще раз, особенно, если Уилфред считает, что это может помочь ей.
Она ушла на кухню, чтобы скрыть свое раздражение и гнев. Ребекка разогревала бифштекс, а у самой градом текли слезы. От обиды, от ревности, от собственного бессилия…
Окна в кабинете доктора Каммингза были открыты настежь. Легкий ветерок гулял по комнате, шевеля листья цветов и бумаги на столе. Доктор сидел в своем круглом кресле, повернувшись спиной к Джилли и подперев рукой подбородок. Он смотрел в окно.
С улицы доносились голоса санитаров и шелест деревьев. Окна кабинета выходили в больничный сад. Аромат созревших каштанов наполнял комнату, напоминая об уходящем лете.
Джилли сидела в кресле напротив и видела лишь спину и затылок доктора Каммингза. Его своеобразная манера работы с пациентами удивляла его. Их беседа продолжалась уже более часа.
— Она страстно любила этого человека…
Джилли рассказывала историю миссис Паркинсон. Ей было интересно узнать мнение врача о поступке этой решительной женщины.
— И когда она узнала, что он уехал в Новую Каледонию, решила про себя — я буду его ждать. Именно в этот момент я и решила, что убью свою мать…
— Что-что?
Доктор резко повернулся к Джилли в своем кресле.
— А я думала, что вы меня не слушаете, — усмехнувшись, сказала она.
Джилли ошибалась. Разговаривать с пациентом, повернувшись к нему спиной, было специальной методикой доктора Каммингза. Беседа лицом к лицу смущала бы пациента. Как-никак, доктор имел дело с душевнобольными людьми. Любой неосторожный взгляд мог бы привести к растерянности.
Делая вид, что думает о чем-то постороннем, он был абсолютно сосредоточен и полон внимания. Убедившись в этом, Джилли продолжала свой рассказ.
— Она бросилась вниз с восьмого этажа, но упала на полотняный тент и только поэтому осталась в живых. С тех пор ее правая нога в протезе. Она хромает. Ну, что вы на это скажете?
Доктор покачал головой.
— Я думаю, этой даме здорово повезло.
Джилли вскинула подбородок.
— Вы называете это везением? — вызывающе спросила она.
— Конечно. Она осталась жить. Могла встретить другого человека и просто забыть о прошлом. Ведь вы согласитесь со мной, что жизнь полна неожиданных поворотов. Можно любить, и быть любимой, и не один раз.
Да, он был всего лишь медик, холодный и практичный. Для него главное — жить, а как — неважно. И, раз он так говорил о любви, значит, просто никогда не любил и понятия не имел, что это такое на самом деле. Он трактовал все чисто теоретически. Они с Джилли говорили на разных языках.
— Мне не удалось быть любимой, — произнесла она с грустью. — Во мне есть что-то такое, что отталкивает людей.
— Но вас любит муж, — возразил доктор.
— Муж меня любит, — уныло подтвердила она. — Он, как и вы, говорит мне: переверни страницу. А мне, к сожалению или к счастью, это не под силу.
Нет, он действительно абсолютно ничего не понимал и был бесконечно далек от ее чувств и переживаний. Холодный и сухой флегматик, Уилфред Мейган напоминал удачно сконструированную машину, у которой все заранее запрограммировано, вся жизнь разбита по полочкам и пунктикам. В ней все абсолютно просто: завтрак, работа, обед, прогулка, ужин и сон. Близость с женой — не проявление чувств, а обычное удовлетворение желаний, заложенных природой, которые тоже запрограммированы и которые должны в определенное время выполняться. А если вдруг жена умирает, об этом не стоит беспокоиться. Можно заменить другой. Ведь у нее такие же органы, как и у прежней. Какая разница…
— Никто не интересуется мной, — с раздражением произнесла Джилли.
Лицо ее вспыхнуло, впалые бледные щеки залились краской.
— И вы, доктор, занимаетесь мной потому, что вам за это платят. Оставим все эти разговоры!
Джилли резко встала с кресла. Внутри ее все переворачивалось. Теперь она была уверена в абсолютной бесполезности лечения.
Этот человек, хоть он и доктор, оказался беспомощным и недалеким. Возможно, она в чем-то ошибалась — ведь вылечил же он десятки людей. Но не ее…
