Джанет Дейли - Наследство для двоих
– Я сказал ей, что ты больше не можешь работать на износ, бегая туда-сюда до глубокой ночи. Теперь тебе в первую очередь нужен отдых. Кстати, позвони-ка завтра владельцам лошадей – пусть их забирают.
– Да ни за что в жизни! До выставки в Скоттсдейле остается меньше трех недель, а я пообещала двум владельцам, что представлю на ней их лошадей. Это же одна из самых крупных выставок арабских коней во всей стране! Я к ней так долго готовилась: место в конюшне зарезервировано, взносы за участие уплачены, прицеп для транспортировки готов… Да если бы даже я и могла сейчас найти себе достойную замену, то не стала бы этого делать!
– Ты что же, собираешься отправиться на две недели в Аризону, а меня одного тут оставить? Ты же моя жена! – Даже в темноте было видно, как его лоб избороздила складка недоверия.
– Да, собираюсь! И ты прекрасно знал о моих планах, – с нажимом напомнила она ему. – Можешь поехать со мной. – Правда, она сильно сомневалась, что Доби решится бросить свою ферму на столь долгое время. Да и денег на поездку наверняка пожалеет.
– Но подумай, у тебя же ребенок в животе. А ты собираешься трястись на этих лошадях.
– Во-первых, Доби Хикс, я никогда не трясусь. А во-вторых, я не собираюсь отказываться от лошадей – ни я, ни моя мать. Советую тебе это хорошенько запомнить.
– Я же о тебе думаю. Тебе нужно дома сидеть и как следует о себе заботиться, – не сдавался он.
– Не стану я сидеть! – горячо возразила она. – Я нормальная, здоровая женщина, которая всего лишь забеременела. Это не болезнь. Неужели не понятно, Доби? Нормальные физические нагрузки, нормальное питание – и все будет в порядке. Так мне врач сказал. И пока он не запретит мне этого, я буду работать! Да я с ума сойду, осатанею просто сидеть день-деньской на твоей ферме! – Это было чистой правдой, но ей вовсе не хотелось высказываться в столь резкой форме. – К тому же подумай о Бене. Лошади – это его заработок. У него нет других источников дохода.
– Для него всегда найдется работа на моей ферме.
Эбби знала, что Бен ни за что не согласится на это.
– Если он не сможет работать с лошадьми, то наверняка умрет. Они – его жизнь, точно так же, как твоя ферма – для тебя.
Доби перевернулся на спину и уставился в обитый тканью потолок. Исходящее от него раздражение было почти осязаемо.
– Не понимаю я тебя иной раз, Эбби. Ей-богу, не понимаю! – сокрушенно пробубнил он. – Подумай только, что люди скажут. Моя жена – и работает! Таскается по всей стране…
– А мне плевать на то, что они скажут. Я буду работать – и точка! И хватит прений по этому вопросу! – Повернувшись на бок, Эбби взбила подушку, положила ее под голову и решительно зажмурилась. Когда же муж попытался сказать что-то еще, она отрезала: – Спокойной ночи, Доби.
* * *И все же проблема не была исчерпана до конца. Она стала источником непрекращающихся споров между супругами. Как-то раз Доби напомнил ей, что именно он хозяин фермы, и если он не хочет, чтобы здесь были лошади, то их не будет. На что Эбби быстро ответила, что его подпись стоит под официальным соглашением, в соответствии с которым она арендует коровник с прилегающей хозяйственной территорией и пастбищем. И если по истечении срока соглашения через семь месяцев он решит не возобновлять договор об аренде, то она найдет кого-нибудь другого, кто приютит ее вместе с лошадьми.
Когда же Доби затронул больной вопрос о заказах на устройство званых вечеров, она тут же спросила, откуда, по его мнению, ей взять денег на весеннюю случку Ривербриз. А это ни много ни мало десять-двадцать тысяч долларов, не считая платы за жилье и транспортных издержек. Кто выделит ей эти средства? Уж не он ли? Но зачем бросать деньги на ветер? Она знала, в какую точку бить.
И уж совсем напряженной стала ситуация, когда Доби заметил вечерние и выходные платья, которые она упаковывала в чемодан, чтобы взять с собой в Скоттсдейл. Да куда же она собирается? Хороша конская выставка, черт побери! Эбби попыталась втолковать ему, что светские приемы являются непременной частью мероприятия в Скоттсдейле, которое вполне можно сравнить с блестящим шоу. Однако он придерживался твердого мнения, что его жене нечего делать на этих сборищах, даже в сопровождении Бена. К тому времени, когда ей настало время отправляться вместе с Беном в Аризону, Доби почти не разговаривал с нею.
* * *Среди знатоков арабских лошадей Скоттсдейлская выставка, проходившая в парке Пэрэдайз, считалась одной из самых престижных и, по уверениям некоторых, самой дорогой в стране. А уж в том, что касается конских ярмарок, ей практически не было равных. Гигантская парковка возле выставочной арены была сплошь забита прицепами для транспортировки лошадей и микроавтобусами с номерными знаками всех американских штатов. И не только штатов, но даже канадских провинций. От самих же прицепов просто рябило в глазах. Были тут и скромные прицепчики на одну лошадь, были и роскошные платформы, в которых можно было перевозить шестерых жеребцов одновременно, да еще оставалось место для жилого отсека, где мог с комфортом отдохнуть сам хозяин.
Добравшись до места за один день до открытия выставки, Эбби и Бен поселились в недорогом мотеле за пару миль от парка. Маленький номер, который ей достался, ничем не напоминал великолепные апартаменты, в которых она останавливались с отцом, когда они наведывались на эту выставку раньше, много лет назад. Впрочем, это была не единственная перемена, происшедшая с тех пор в ее жизни.
Первые два дня выставки были наполнены лихорадочной суетой. Лошадей пристраивали, приводили в божеский вид, усердно холили. Тем временем на выставку прибывали все новые участники. Между ними сновали посыльные из цветочных магазинов с растениями в кадках, с помощью которых обыкновенное стойло можно было в считанные минуты превратить в изысканный выставочный зал. Электрики и плотники толклись и гудели повсюду, точно мухи в хлеву. Вокруг главной арены быстро образовывалась настоящая базарная площадь. На ней как грибы после дождя росли ларьки, где можно было купить буквально все: от акций подозрительных компаний, лошадиной сбруи и норковых шуб до написанных маслом картин, теннисок и мягкого мороженого.
Однако в этой безалаберной суете Эбби чувствовала себя как рыба в воде. Это была ее родная стихия. Стоило ей только повернуть за угол, и она нос к носу сталкивалась с каким-нибудь старинным знакомым. Все встречные уже были наслышаны о кончине ее отца и последовавшей продаже Ривер-Бенда со всем табуном арабских жеребцов, однако это, казалось, для них ровным счетом ничего не значило. Каждый был безмерно рад видеть ее, видеть, что она по-прежнему в седле, пусть и не на одном из тех красавцев, которыми когда-то владела ее семья.
