Салли Боумен - Секстет
Оставшись с Линдсей и Роулендом, Колин понял, что он должен сделать.
– Роуленд, могу я с тобой поговорить? – спросил он.
Линдсей медленно встала. Лицо ее помертвело. Колин боялся, что она попытается протестовать, но, по-видимому, его спокойный, уверенный тон лишил ее такой возможности. Она взглянула на одного мужчину, потом на другого и поспешно вышла, сказав, что ей надо взять пальто.
За ней закрылась дверь. Колин разглядывал друга, словно смотрел на него издалека. Было видно, что Роуленд смущен. Он отводил глаза, и это удивило Колина. Он не ощущал ни гнева, ни ревности. Он был просто спокоен.
– Роуленд, я должен сказать это сейчас, – тихим голосом заговорил он. – Неопределенности на сегодня достаточно.
– Не стану спорить.
– Я ничего не замечал до тех пор, пока не увидел вас в той комнате для гостей. – Колин вздохнул. – Тебе это может показаться глупостью, но это не так. Понимаешь, я был так счастлив, что ничего не видел, кроме своего счастья. Думаю, причина в этом.
– Колин, не могу выразить, как я сожалею. Я хочу объяснить… Я виноват.
– Роуленд, ты мой друг. – Колин помолчал. – У тебя было три года, и за это время ты мог предпринять любые шаги, но ничего не делал. Скажи мне, почему? Дело в ее возрасте? Чего ты ждал? Или не мог разобраться в собственных чувствах?
– Колин, я не был в нее влюблен. Я смотрел на нее как на друга, на коллегу. Я шел к любви постепенно, а раньше со мной ничего такого не случалось. Я очень боялся совершить ошибку и причинить ей боль. И в ее чувствах я тоже не был уверен. Колин, прости, я не могу об этом говорить.
– А когда все изменилось? В Оксфорде?
– Нет, раньше. Наверное, когда она поговорила с тобой по телефону, в Йоркшире, а может быть, еще раньше. Я думал о ней в Шотландии. Колин, я не знаю.
– Роуленд, ты не сможешь сделать ее счастливой. – Колин бросил на него тревожный взгляд. – Я думаю, что она была бы несчастлива с тобой. Если бы я мог поверить, что ты можешь дать ей счастье, я сам ушел бы с дороги, поверь. Я удалился бы со сцены и стал бы в одиночестве зализывать раны. Наверное, сначала я бы тебя возненавидел, но потом это прошло бы. – Он помолчал, глядя на расстроенное лицо Роуленда невинными голубыми глазами. – Именно так бы я и поступил. Видишь ли, я ее очень люблю.
– Вижу. – Лицо Роуленда стало жестким. – И теперь я должен вести себя столь же благородно. В этом заключается твоя идея?
– Это не благородство, это здравый смысл.
– С каких это пор здравый смысл стал иметь отношение к любви?
– Он должен иметь. – Взгляд Колина тоже утратил мягкость. – Роуленд, я прошу тебя уйти с дороги. Если ты этого не сделаешь, я буду сражаться с тобой любым оружием, какое только окажется в моем распоряжении. Но тогда нашей дружбе придет конец, а мне хотелось бы этого избежать.
Некоторое время они оба молчали, потом Роуленд махнул рукой и отвернулся.
– В любом случае твоя просьба излишня, это мне сегодня ясно дала понять Линдсей, – проговорил он медленно, словно нехотя.
Колин подумал, что Роуленд, как всегда, пытается замаскировать боль и разочарование резкостью тона. Даже признавая поражение, Роуленд казался надменным. Его ответ должен был бы вселить в Колина радость, но этого не произошло. Колин смотрел на друга, и его спокойствие и уверенность быстро улетучивались. Он не мог поверить, что Линдсей могла отвергнуть Роуленда. Он много раз был свидетелем того, как Роуленд покорял женщин. Ни одна из них не в силах была устоять. Это не удивляло Колина, потому что он любил друга и восхищался им. Что бы ни сказала Роуленду Линдсей, ему казалось неизбежным, что если Линдсей придется выбирать из них двоих, то она выберет лучшего. У него не было иного преимущества, кроме любви, но теперь и Роуленд был готов предложить ей свою любовь.
Но надолго ли? Колин был совершенно уверен, что это очередное временное увлечение Роуленда.
– Роуленд, – сказал он, – пожалуйста, оставь ее. Дай ей возможность полюбить меня. Мне кажется, она могла бы это сделать.
– Неужели ты настолько слеп? – Роуленд сердито посмотрел на Колина. – Открой глаза, Колин. Она уже это делает.
– Что? – воскликнул Колин, не веря своим ушам, чувствуя, как в сердце просыпается надежда. Он вспыхнул до корней волос – с этим недостатком он никогда не мог справиться.
– Господи! – Он встал и стал нетерпеливо расхаживать по комнате. – Ты правда так думаешь? Может ли это быть? Почему, Роуленд?
– Бог его знает, – хмуро ответил Роуленд. Потом, словно против воли, он улыбнулся. – Ты совершенно невозможен, но, может, в этом твое основное достоинство. Ах да, еще тело Аполлона, умение обращаться с женщинами, голубые чистые глаза и златые кудри.
– Что ты мелешь? Я совсем не умею обращаться с женщинами – никогда не умел. И что это еще за тело Аполлона?
– Я точно не знаю. А может, все дело в твоем богатстве? Ты сказал ей про «Шют»?
– Сказал, но дело точно не в этом – в чем-то другом. Роуленд, ты ошибаешься. Господи, я сейчас сойду с ума. Как раз когда я начал надеяться…
Роуленд молча смотрел на Колина. Вздохнув, он положил руку ему на плечо и подтолкнул к двери.
– Колин, на твоем месте я не заставлял бы ее так долго ждать. Со временем ты получишь ответы на все свои вопросы. – Он помолчал. – А ты уверен, что уже их не получил? Как ты можешь догадаться, я наблюдал внимательно. Судя по тому, как Линдсей на тебя смотрела, тебе не следует больше задавать вопросы.
Их глаза встретились, и Колин, который никогда не был так благодарен Роуленду, как сейчас, тревожно проговорил:
– Иногда я перестаю сомневаться, но только иногда. Конечно, она знает, что я ее люблю…
– Колин…
– И я знаю, что я ей нравлюсь. Сегодня она говорила мне удивительные вещи. Я чувствовал себя таким счастливым, но она употребила глагол «нравиться». А нравиться для меня недостаточно.
– Колин, послушай меня. Я очень хорошо знаю Линдсей, и она более тщательно выбирает слова, чем может показаться. Если она так сказала, значит, на то были причины. Ты, наверное, сам знаешь, как она импульсивна. Дай ей время. Доверься своим инстинктам. Я… – он внезапно замолчал. – Что же я делаю? Кажется, я тебя поощряю. Только одному Богу известно, почему я это делаю при подобных обстоятельствах.
– Это потому, что мы друзья, – объяснил Колин. – Ты любишь меня даже в качестве соперника, и я тебя тоже.
– Меня восхищает твоя способность добиваться своего. – Роуленд задумчиво взглянул на Колина. – На самом деле я иногда думаю, что ты самый жестокий человек из всех, кого я знаю. – Он подавил усмешку. – Ладно, Колин, иди и не упусти удачу!
Колин дошел только до двери.
