Дженет Таннер - Возвращенный рай
– Лили, будь осмотрительна, чтобы твое поведение не бросило тень на нашу школу.
– Слушаюсь, сестра.
Постарайся вернуться вовремя и не опоздать к вечерней молитве в шесть часов.
– Не беспокойтесь, я позабочусь об этом, сестра, – заверил ее Джорге.
Щеки сестры Консепты стали совсем пунцовыми.
– О, я уверена, что вы это сделаете, сеньор. Я не хотела говорить об этом… но правила остаются правилами. Мы разработали их для блага самих девочек.
– Очень разумно, – торжественно произнес Джорге.
Когда она садилась рядом с ним в машину, Лили уже не могла больше удержаться от хихиканья.
– Джорге… вы невозможный человек! Она такая педантка в отношении правил и распоряжений. И если бы узнала правду, ее бы хватил удар!
– Если вы будете осмотрительны, она не узнает. Он улыбнулся ей, под черной щеткой усов сверкнули очень белые зубы, ее сердце екнуло.
– Куда мы едем?
– Все равно куда, верно? Для меня – главное, что моя принцесса рядом.
– Папа опять придет в ярость, если узнает об этом. После нашего полета на Сен-Винсент он категорически запретил мне встречаться с вами. Но вас все равно тогда не было на острове. Почему вы уехали так внезапно?
Джорге пожал плечами.
– У меня были дела во Флориде.
– Какие дела?
– Ну, всякие. Не станем же мы тратить время на то, чтобы обсуждать такие нудные вещи, правда?
Его лицо слегка потемнело при этом се вопросе – он нахмурился, Лили на мгновение стало тревожно. Не надо портить этот день, вести себя как избалованная девочка. Но через некоторое время его рука соскользнула с руля и легла на ее руки, ее охватило такое возбуждение, как будто вспыхнула римская свеча[1] и осветила ее так ярко, что свет не померк, даже когда погасла сама свеча.
Они отъехали от монастыря, направляясь на возвышенность, господствовавшую над городом. Когда они уселись в высокой сухой траве на обочине дороги, говорила в основном Лили, а Джорге молчал и слушал ее с довольной улыбкой. Он держал ее руку и Лили боялась пошевелиться, чтобы не нарушить очарование момента, но потом почувствовала, как пальцы ее начали неметь и их как бы покалывало иголочками.
Неподалеку росли дикие орхидеи. Джорге сорвал один цветок и заколол его в ее волосы. Она подумала, что это – именно это – и является настоящим счастьем; рай, о котором рассказывали монахини, вдруг спустился на землю. – Моя малышка Лили, – произнес Джорге. Он нежно поцеловал ее, взасос, как будто пил из се губ сладость, подобно нектару из цветка.
Ей страстно захотелось, чтобы он прижал ее к себе, захотелось обвить его шею, куда ниспадали густые черные волосы, прижаться к нему, но она не решилась сделать это. Вместо этого она сидела совершенно смирно, наслаждаясь моментом и старательно запоминая его всеми своими чувствами, с тем чтобы не забыть и потом разобраться во всем этом, когда свет в общежитии погасят и другие девочки заснут.
Когда пришло время возвращаться, она на мгновение испытала паническое чувство, что время ускользает от нее.
– Вы приедете еще повидаться со мной, правда? – спросила она.
– Конечно, приеду. Но не скоро и не часто. Монахини могут что-то заподозрить.
– Да. Да, они могут – они такие старомодные! – Но она жалела их, бедные обездоленные души. Клятвы этих женщин мешают им испытать то, к чему она уже смело прикоснулась.
Джорге привез ее во двор монастыря как раз в то время, когда колокол начал созывать их на вечернюю молитву. Лили проводила глазами ярко-красный «порше», скрывшийся за облаком белого выхлопного газа, и побежала на вечернюю службу. И когда она опустилась на колени при свете свечей в приделе Пресвятой Девы, она прочитала две молитвы. Одну благодарственную – «Не забывай благодарить Пресвятую Деву за ее благодеяния» – так называли ее монахини. Вторую – идущую из глубины сердца.
«Дай, чтобы Джорге поскорее приехал опять. И пусть он полюбит меня так, как полюбила его я».
Джорге еще дважды приезжал к ней, прежде чем она поехала домой на Рождество, и каждый раз повторялось то же. Он нашептывал ей ласковые слова, целовал ее, но не пытался пойти дальше.
Это потому, что он уважает меня, говорила себе Лили, которая разрывалась между желанием получить большее и боязнью неизведанного. Ее беспокоила также реакция отца, когда он увидит ее вместе с Джорге, но, к ее большому разочарованию, Джорге на Мандрепоре в это Рождество не оказалось, и она все праздники провела в ужасном волнении.
– Джорге, где вы пропадали? – бросилась она к нему, когда он в очередной раз заехал в школу, чтобы взять ее на прогулку.
– Во Флориде.
– Опять Флорида? Я думала, вы будете на Мандрепоре.
– Что это такое, допрос испанской инквизиции? – недовольно пробурчал он.
Потом наступил перерыв более чем в шесть недель. Лили просто истерзалась. Возможно, предполагала она, это объясняется тем, что он относится к ней все еще как к ребенку. Может быть, он тоже желал большего, но не хотел насилия, боялся делать что-то такое, к чему, по его мнению, она не была готова. Ну, что же, в следующий раз, когда он начнет целовать ее – если он вообще поцелует ее еще когда-нибудь! – ей следует постараться исправить дело.
Когда же такой случай представился, от волнения у нее все пересохло во рту. Они остановились на высоком холме, откуда открывался вид на Каракас. В быстро сгустившихся тропических сумерках, огоньки внизу сверкали, как мерцающие звезды. Он положил руку ей на плечи, а ее голова покоилась на его широкой груди. Она почувствовала, как он целовал ее волосы, по ней пробежала легкая дрожь и, набравшись храбрости, она нашла слегка дрожащей рукой его руку и направила ее к своей груди. С того момента, когда его рука оказалась там, она почувствовала себя так хорошо, что забыла про страх, ощущая, как его пальцы нежно, но решительно двигались, гладя ее грудь. Потом он вдруг внезапно отнял руку.
– Нет, Лили, – произнес он.
Она чуть не разрыдалась от стыда и разочарования.
– Нет, принцесса, – повторил он. – Сейчас не время и не место. Я не хочу начинать чего-то, что не смогу завершить.
– Но… Вы можете завершить, – хотела сказать она, но не посмела.
– Я уже говорил, что могу подождать и еще. Наша первая близость должна быть ослепительной. Я слишком люблю вас, чтобы позволить себе иное.
Ее распирало от радости. И на какое-то время Лили опять успокоилась.
Однако по мере того как подходило лето, ее опять охватило беспокойство. Приедет ли Джорге в отпуск на Мандрепору или опять отправится во Флориду? Она собралась с духом и спросила его об этом.
– Приеду на остров, – ответил он просто.
