Джудит Макнот - Само совершенство. Том 1
— Зак?
Его имя в устах Джулии казалось каким-то необычным и звучало как-то по-особенному.
— Да?
— А ведь я почти ничего не знаю о тебе, несмотря на то, что мы… ээ… что мы были… — Джулия осеклась, побоявшись употребить слово «любовники».
Зак почувствовал ее замешательство и улыбнулся, подумав, что она, наверное, подыскивает какое-то особенно меткое и подходящее словечко для того, чтобы описать ту совершенно неконтролируемую страсть и непривычные чувства, которые теперь связывали их.
Улыбнувшись, он уткнулся в душистую копну каштановых волос.
— Что бы ты предпочла — какое-то одно слово или, может быть, целое выражение?
— Если ты думаешь, что я затрудняюсь в подборе слов, ТО глубоко заблуждаешься. Я проходила специальный курс по преподаванию полового воспитания как в начальной, так и в средней школе.
— Тогда в чем же дело? — насмешливо поинтересовался Зак.
Ее ответ был настолько неожиданным, что веселость Зака сменилась трогательной нежностью, от которой у него сжалось горло.
— Дело в том, — сказала Джулия, тщательно избегая его взгляда, — что классический термин «половая связь» кажется мне не совсем подходящим, когда речь идет о чем-то таком… таком замечательном, как то, что происходит между нами. И таком глубоком. И таком всепоглощающем.
Закрыв глаза, Зак откинулся на спинку дивана, пытаясь хотя бы отчасти разобраться в тех совершенно незнакомых и непонятных чувствах, которые она в нем вызывала. Несколько мгновений спустя он все-таки достаточно овладел собственным голосом, чтобы сказать:
— А как насчет слова «любовники».
— Любовники, — согласилась Джулия. — Да, это именно то, что нужно. Так вот, я пыталась объяснить, что, несмотря на то что мы были любовниками, я почти ничего о тебе не знаю.
— А что бы ты хотела узнать?
— Ну, для начала хотя бы твое настоящее имя. Захарий Бенедикт — это ведь, наверное, псевдоним, который ты взял после того, как начал сниматься.
— Мое имя действительно Захарий. Правда, Бенедикт — это не фамилия, а второе имя. Но я поменял все документы официальным путем, когда мне исполнилось восемнадцать.
— Правда? — Джулия повернулась и начала пристально разглядывать его. Даже с закрытыми глазами Зак мог видеть любопытство, написанное на ее лице, и уже точно знал, какой вопрос будет следующим. Размышляя об этом, он невольно вспомнил и другое…
«Я бы никогда не отказала тебе, Зак».
«За то, что ты мог даже подумать о том, что я когда-нибудь смогла бы сказать, что ты меня изнасиловал!»
«Дело в том, что классический термин» половая связь» кажется мне не совсем подходящим, когда речь идет о чем-то таком… таком замечательном… И таком глубоком. И таком всепоглощающем «.
Голос Джулии прервал его воспоминания:
— А какая у тебя была фамилия перед тем, как ты ее сменил?
Этого вопроса он и ожидал. Вопроса, на который до сих пор никому не удавалось получить ответ.
— Стенхоуп.
— Какая красивая фамилия! Зачем же было менять ее? — К своему удивлению, Джулия увидела, как напряглось лицо Зака, а в открывшихся глазах снова появилось суровое и недоброе выражение.
— Это долгая история, — лаконично ответил он.
— Понятно, — ответила Джулия, одновременно подумав о том, что эта история до сих пор ранит его, а потому не стоит ворошить ее сейчас. И она попыталась отвлечь внимание Зака от всяких омрачающих его настроение воспоминаний:
— Правда, я очень много знаю о твоем детстве и юности, потому что в свое время мои братья были просто влюблены в тебя.
То, с какой легкостью Джулия подавила совершенно естественное любопытство по поводу» долгой истории «, мгновенно растопило лед, который начал образовываться в душе у Зака при одном упоминании фамилии Стенхоуп.
— Ну и что же именно ты обо мне знаешь? — насмешливо спросил он, чувствуя, как к нему возвращается хорошее настроение.
Будучи довольна тем, как удачно ей удалось сменить тему, Джулия начала охотно рассказывать:
— Например, то, что ты был сиротой и всю свою юность провел, участвуя в родео и ловя арканом быков. Что ты жил на ранчо и объезжал лошадей… Что, я сказала что-нибудь смешное?
— Очень не хотелось бы разрушать ваши иллюзии, принцесса, — ухмыльнулся Зак, — но все эти истории — не более чем плод больной фантазии сотрудников нашего рекламного отдела. А правда заключается в том, что я с большей охотой проведу два дня в самом паршивом автобусе, чем два часа на спине у самой прекрасной лошади. И если есть на свете что-то, что я не люблю больше лошадей, то это коровы. Точнее, быки.
— Коровы! — прыснула Джулия, и ее неподдельное веселье было настолько заразительным, что Зак окончательно избавился от неожиданно нахлынувших мрачных воспоминаний.
— А как насчет тебя? — шутливо спросил он, потянувшись за бокалом с бренди. Он понимал, что его вопрос — чисто риторический, но хотел тем самым предотвратить неизбежные дальнейшие расспросы с ее стороны.
— Мэтисон — это твоя настоящая фамилия, или ты ее тоже меняла?
— До определенного возраста меня звали совсем по-другому.
— Что?
Зак был настолько ошарашен, что чуть не поперхнулся.
— Честно говоря, меня нашли завернутой в полотенце, в картонной коробке, которую кто-то вынес на помойку. Дворник отнес меня к себе домой, где его жена ухаживала за мной и отогревала до тех пор, пока меня не смогли переправить в больницу. Он решил, что меня по этому поводу необходимо назвать в честь его жены, и поэтому я — Джулия.
— О Господи! — пробормотал Зак, пытаясь скрыть свое потрясение.
— Мне еще повезло! Ведь все могло быть гораздо хуже. Зак был еще настолько ошарашен, что даже не уловил смешливой интонации в ее голосе.
— Еще хуже?
— Ну конечно. Ведь его жену могли звать Матильда. Или Гертруда. Или Вильгельмина. Одно время меня постоянно мучили кошмары, в которых мне снилось, что меня зовут Вильгельмина.
И снова Зак почувствовал уже знакомую, щемящую боль в сердце, что случалось каждый раз, когда он видел ее фантастическую улыбку.
— Но в конце концов все, слава Богу, закончилось благополучно, — сказал он, как бы уговаривая сам себя, хотя и понимал, что это выглядит нелепо. — Тебя ведь удочерили Мэтисоны? — Джулия кивнула, и он продолжал:
— В таком случае они получили прелестную маленькую крошку, которая стала им прекрасной и любимой дочерью.
— — Не совсем.
— Что? — переспросил Зак, переставая вообще понимать что бы то ни было.
— Мэтисоны получили весьма строптивую одиннадцатилетнюю девчонку, которая до этого уже привыкла к своеобразной жизни в трущобах Чикаго. При этом ее часто замечали в сомнительных компаниях, где старшие ребята и обучили ее некоторым… ээ… трюкам. Наверное, — весело добавила она, — меня даже ожидала в своем роде выдающаяся карьера. — Джулия вытянула руку и пошевелила длинными изящными пальцами. — У меня были замечательные руки. Очень ловкие.
